Постепенно что-то менялось в душе Мусаси. Произошло нечто странное его уже не привлекали постоянные поединки и привычные боевые уловки. Может быть, время брало свое, Мусаси уже было под шестьдесят, хотя по-прежнему никто не рисковал скрестить с ним меч. А может, это был приход высшей мудрости боевого искусства, ведь, как он сам заметил, "мудрость воинского искусства отлична от обыденных вещей". В 1634 году он оседает в Огуре на острове Кюсю.
В самом конце 30-х годов, проведя шесть лет в Огуре, Миямото постепенно отходит от активной жизни. Этого вечного странника привлекли занятия изящными искусствами, живописью, литературой. Его пригласил к себе один из известных дайме из рода Хосокава - Тюри, который владел огромным замком Кумамото. Здесь он продолжил свои гражданские занятия, обучал местных самураев и фактически впервые завел себе постоянную самурайскую школу, находящуюся под покровительством самого дайме. Но такая спокойная жизнь продлилась недолго, Мусаси уже пересек какой-то барьер внутри себя и не мог оставаться в мире людей, который, кажется, был глубоко противен ему.
И он уходит. Великий Мусаси, "кудесник меча", неутомимый и хитроумный фехтовальщик стал отшельником. В 1643 году Мусаси удалился в высокогорную пещеру Рэйгэндо, где чередовал тренировки в фехтовании с долгими сеансами буддийской медитации. Он предчувствовал близкую кончину, понимал и то, что в своей бурной и непостоянной жизни он накопил немало мудрости. Мусаси стремился рассказать о Пути воина как о действительно священном искусстве, как об особом воплощении мудрости жизни. Но он практически никого не обучал, не оставил после себя школы, как это делали другие фехтовальщики. По сути, он всю жизнь был одиноким странником, сторонящимся милостей сильных мира сего, не боящийся вступать в схватку не только с людьми, но и со всем миром. Он оглядывался на свою жизнь как на живое воплощение Пути Пути воина, который, увы, он никому так и не захотел передать до конца. Просветление - столь ожидаемое и все равно вечно неожиданное - пришло к нему внезапно. Он должен оставить после себя в этом мире саму суть того Пути, которому он следовал, рассказать об особом мистическом переживании, благодаря которому он сумел совместить в себе воина и мудреца.
И вот в десятый день десятого месяца, в "час тигра", то есть между тремя и пятью часами ночи, в свое излюбленное время для медитаций, он вывел на листе бумаги первые иероглифы: "В течение многих лет я следовал воинскому искусству, называемому мною "Ни тэн Итирю" - "Школа Единого двух Небес". И вот сейчас я впервые задумал изложить мой опыт на бумаге. В первые десять дней десятого месяца двадцатого года Канэй (1645) я поднялся на гору Ивато в Хиго, что на острове Кюсю, чтобы вознести молитвы Небу. Здесь я хочу помолиться богине Канон (буддийскому божеству милосердия Авалокитешваре. - А.М.) и преклонить колени перед Буддой. Я воин из провинции Харима. И мне шестьдесят шесть лет"..
Так Мусаси начинает писать фактически свое духовное завещание, которому суждено было стать настольной книгой многих поколений самураев в течение нескольких столетий.
Через два года исканий и духовных откровений, наконец, написан последний иероглиф в ставшей ныне знаменитой "Книге пяти колец". Знание о сакральном истоке боевых искусств оказалось переданным. Книга жизни Воина завершена - миссия была выполнена. И через несколько дней 19 мая 1645 года "святого меча" Мусаси Миямото не стало.
Острие меча против чайной церемонии
Расскажем еще одну историю о легендарном самурае. В пожилом возрасте Миямото Мусаси проводил долгие часы в самоуглубленных размышлениях. Внешне он был нетороплив и как будто не замечал никаких предметов вокруг - многие даже поговаривали, что великий мастер утратил былую подвижность и скорость мышления. Но на самом деле его сознание всегда бодрствовало. Как-то один из его учеников решил проверить, действительно ли мастер все замечает. Мусаси сидел уже несколько часов на низенькой скамейке, поджав под себя ноги, и по обыкновению размышлял. В саду пели птицы, надвигались сумерки - в природе царствовал покой, и душа Мусаси была также умиротворена. В этот момент ученик подкрался к нему со спины, замахнулся бамбуковым мечом... Его удар пришелся по пустой скамейке! Мусаси будто растворился в воздухе! Оглядевшись, ученик заметил, что Мусаси сидит в другом конце сада и продолжает спокойно медитировать. Его мастерство было столь высоко, что ему не надо было даже использовать свой меч, дабы защититься от нападения.
Откуда такая чистота сознания и способность мгновенно, мистическим образом реагировать на любое нападение? Сам Мусаси учил, что настоящий воин однажды должен представить себя мертвым. Тогда он избавится, от страха смерти и желания жить. Его разум станет чистым, как зеркало, которое чутко откликается на любые изменения во внешнем мире, но само при этом не меняется. Поэтому самое главное в искусстве меча не техника и даже не скорость удара, а внутренний духовный покой, непоколебимость, равная всей Вселенной. Великий Воин не тот, кто лучше всех умеет сражаться, а тот, кто лучше всех владеет своим сознанием. В качестве иллюстрации этой мысли расскажем еще одну старую историю.
...В тот день Сандзюро вышел на прогулку, лишь только взошло солнце. Ему хотелось успокоить свои мысли, подготовиться к большой чайной церемонии, которую он должен был проводить вечером. К нему в гости должен был пожаловать известный аристократ, не случайно Сандзюро прославился как первый мастер чайной церемонии в Эдо, хотя и был сравнительно молод.
Сандзюро думал о смысле чайной церемонии. Какое это простое и одновременно сложное искусство! Казалось, какая в этом сложность: выпить с гостем пиалу ароматного чая? Но все следует делать с чистым сознанием и радостным покоем в душе, без спешки и суеты,
Дорога вывела его на окраины и потянулась вдоль бурлящей реки. Ее мерный шум умиротворил Сандзюро, заставил устремиться мыслями в какую-то высь за пределами этого мира. В этот момент он почувствовал сильный толчок в плечо... Перед ним стоял самурай огромного роста, глаза его налились кровью, усы свирепо топорщились. Невысокий Сандзюро казался карликом перед этой грудой мышц и гнева. Мускулистая рука самурая потянулась к катане.
- Ты толкнул меня, ты осмелился дотронуться до меня! Ты, наверное, даже не представляешь, кого осмелился оскорбить! - Громогласный голос великана-самурая разносился на несколько километров по пустынной дороге.
- Господин, - в голосе Сандзюро звучало смущение, но не было страха, покорно прошу прощения за свою неосмотрительность, я не хотел ни толкнуть вас, ни тем более оскорбить. Еще раз прошу принять мои извинения.
- Здесь не может быть извинений. Посмотри вокруг - знатная дама, с которой я дружен, видела, как ты грубо толкнул меня. Неужели ты думаешь, что тебе все сойдет с рук? Если бы ты был простолюдином, я убил бы тебя не задумываясь, но я вижу, ты человек благородного происхождения. Мы будем сражаться.
- Господин, вы же видите, что я не воин. У меня с собой нет меча, и честно говоря, я даже не очень хорошо умею держать его. Вы же человек, закаленный в боях и, по-видимому, благородный. Неужели к вашей чести будет убить безоружного?! Остановитесь, давайте помиримся.
- Так ты просто трус! Хочешь, толкнув самурая, просто убежать, отделавшись извинениями! Иди и раздобудь себе меч. Завтра утром на этом месте я буду ждать тебя. Если ты не придешь - значит, ты не смелее зайца, что улепетывает от стрел умелого охотника. Ты опозоришь себя и свою семью. Итак, завтра я жду тебя!
Сандзюро вежливо поклонился и зашагал обратно в город. Что делать? Он действительно никогда не держал в руках меч, хотя с большим восхищением взирал на тренировки самураев. Может быть, не явиться на поединок? Но такую мысль Сандзюро даже не допускал - нравы той эпохи предписывали принимать вызов, даже зная, что ты проиграешь. Потеря чести была страшнее смерти, и позор мог упасть на всю семью. Сандзюро даже не заметил, как ноги сами привели его к дому, где жил один из самых известных в столице мастеров фехтования на мечах. Мастер хорошо знал Сандзюро и взялся ему помочь. Но лишь увидев, как Сандзюро неумело держит меч в руках, как тяжелое оружие готово упасть на землю, он с сомнением покачал головой: "Дорогой мой господин Сандзюро! Я хочу сказать вам правду, зная вас как исключительно мужественного человека. За один день вы не научитесь сражаться на мечах. Вы даже не сумеете правильно выполнить ни одного удара. Но ваш разум умеет становиться чистым и светлым - не случайно вы считаетесь одним из лучших мастеров чайной церемонии. Поэтому я дам вам один совет, который является истинным секретом нашей школы, хотя его мало кто понимает. Когда разум чист и спокоен, нет необходимости в мече. Накрепко запомните это".
Сандзюро поблагодарил за совет, но был сильно смущен практической ценностью этой традиционной мудрости. А завтра предстоял бой.
