— Понимаешь, что это значит? Талвийское серебро, — Генри взял медальон обратно. — Единственное, которое безопасно для нечисти. И я знаю только одного мастера, который делает из него украшения. По крайней мере, с такой тонкой работой.
Ирен шагнула ближе, с интересом заглядывая через руку.
— А что там внутри? Он открывается?
Генри с легким щелчком раскрыл створки. Ни портрета, ни имени. Только изящно вырезанные строчки на талвийском.
— «Пусть тебя хранит Нокта и моя любовь», — перевел Генри и фыркнул. — Банальщина.
— Талвийский… Думаешь, это все устроил Урхо? — полушепотом спросил Эдгар.
— Ладно, разберемся. Пока о Талвии никому ни слова.
Створки медальона снова захлопнулись. В коридоре как раз показались стражники. Поклонившись, они доложили, что из замка попытался проскочить какой-то человек, «на вид головорез-головорезом».
— Клинок. Думал сбежать, пока мы отвлеклись, — усмехнулся Генри. — Бросьте в камеру пока, потом разберусь.
Стражники поспешили выполнять. А он, спрятав медальон в карман, направился к своему кабинету.
— Ирен, зайди ко мне, — уже в проеме оглянулся Генри.
Она послушно вошла следом. От его пристального взгляда стало не по себе. Отвернувшись, Ирен прикрыла за собой дверь.
— Что-то не так? — в голос пробилось волнение.
Генри подошел ближе, загоняя в ловушку. Ирен вжалась лопатками в дубовую дверь, стараясь не смотреть в глаза. В глубине души уже поняла, о чем пойдет речь.
Подтверждая догадку, Генри вкрадчиво заговорил:
— Всего один вопрос. Ты же волновалась за меня? Я видел, как чуть не бросилась спасать.
Он обрисовал пальцами контур лица Ирен, после слегка приподняв за подбородок. Взгляды встретились.
На миг она растерялась от того, что Генри так близко. Тепло его тела, аромат одеколона и сухих трав — все это вскружило голову. Губы пересохли и чуть разомкнулись: перестало хватать воздуха. Облизнув их, Ирен постаралась заговорить твердо и уверенно:
— Ненавижу предателей. Да и с Родериком были свои счеты. Он убил многих моих друзей. У меня же на глазах.
Генри опустил руки к ней на талию, слегка улыбаясь.
— Как же ты любишь врать, — прошептал он на ухо.
Горячие губы коротко коснулись щеки, мазнули по скуле, приникли к шее… Ирен приподняла подбородок, открываясь для нового поцелуя. Она положила руки Генри на плечи. Под пальцами оказалась разорванная ткань, пропитавшаяся теплой кровью.
Он на миг замер, напрягшись. Похоже, оказалось все-таки больно.
— У тебя кровь, — Ирен мягко его отстранила.
Недовольно выдохнув, Генри отошел в сторону. Темный плащ отправился на кресло, а ловкие пальцы прошлись по пуговицам на воротнике рубашки.
Ирен смущенно потупилась. Со вчера хорошо запомнилось, какое у Генри красивое тело. Вот и сейчас она не удержалась: посмотрела из-под ресниц, когда он высвободил руку из рукава. От движения мышцы слегка заиграли под кожей, притягивая взгляд. Догорающая заря, бьющая в окна, очертила весь рельеф.
— Что теперь будет с Клинком? — Ирен попыталась отвлечься.
Открыв дверцу в шкафу, Генри достал небольшую бутылку с настойкой. Судя по форме, вовсе не лекарство, а обычное спиртное.
— Я обещал ему легкую смерть. Значит, просто казнят за все его убийства. Там их точно не одно и не два, — выдернув пробку, он сел в кресло. — Надеюсь, просить за него не будешь? Моментами ты слишком жалостливая.
Губы изогнулись в издевательской улыбке, а взгляд стал насмешливым и дразнящим.
— Одно дело — убить в схватке или казнить по закону, — Ирен упрямо сплела руки на груди. — Другое — издеваться над беззащитным, как это любишь делать ты…
Впрочем, слушать Генри уже не стал. Он плеснул настойку на рану, и пахнуло спиртным. Магический диск зацепил неглубоко, только рассек кожу. Даже кровь стала сочиться медленнее, но Генри все равно поморщился, когда запекло.
Заметив это, Ирен осеклась. С губ сорвался тихий вздох сожаления. Подойдя ближе, она присела на колени рядом с креслом. Кончики пальцев слегка засветились белым. Светлая магия — лучше темной в лечении. И уж точно действеннее, чем простое спиртное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ирен почти невесомо провела пальцами по самому краешку пореза, снимая боль. Едва слышный шепот — заклятье на древнем языке. Кровь остановилась.
Глядя только на рану, Ирен тихо сказала:
— Спасибо, что вмешался.
Генри не стал дожидаться, пока она залечит полностью. Он наклонился через подлокотник, нагло заявив:
— Просто «спасибо» не принимается. Твой спаситель заслужил награду.
— Не отвлекай меня, — смутившись, возразила Ирен. — Еще шрам останется.
Генри перехватил ее запястье, притягивая ближе. Губы почти соприкоснулись, когда он прошептал:
— Опять споришь со своим королем, бунтарка?
Его глаза блеснули азартом. Выдавая желание, быстро расширились зрачки. Генри вовлек в поцелуй, положив ладонь на затылок Ирен, и пальцы осторожно зарылись в шелковистые локоны.
Томительно ласковые касания губ сразу ее опьянили. Веки плавно опустились: захотелось сполна насладиться каждым мгновением. Ирен подалась вперед, и руки медленно скользнули по плечам Генри. Бережно, чтобы не зацепить незалеченный порез.
Генри провел кончиком языка по ее губам, и она приоткрыла рот, отвечая на чувственный поцелуй.
В этот раз он был совсем новым. Без спешки, без жадности, как будто они неторопливо узнавали друг друга и играли с каждым ощущением. Язык Генри то едва касался, то немного отступал, заманивая в трепетный танец.
Ирен мягко обняла за шею, от эмоций забывая дышать. В голове приятно помутилось, а по телу растеклось тепло. Сердце забилось часто-часто, сладко сжимаясь от нежности.
«И почему мы по разные стороны?» — впервые пожалела Ирен.
Глава 23
С момента покушения прошло несколько дней. Генри поставил вместо Родерика другого темного мага. Ирен вспомнила этого Даниэля по одной из вылазок. Тогда сама атаковала его. Он же сделал вид, что забыл ее. По крайней мере, при встрече в коридоре Даниэль сдержанно поклонился королевской невесте и поспешил дальше.
А торопиться у него были причины. Темнодуш замечали то тут, то там. Пару нападений на деревни и несколько случаев, когда люди видели их мельком, издали.
В первый раз, услышав, что снова пострадали люди, Ирен поспешила вниз. Генри как раз собрался выезжать вместе с остальными.
— Я с вами, — она решительно подбежала к ним.
— Даже не думай, — обрубил он.
Генри собрался вскочить в седло, но Ирен возмутилась:
— Кажется, я больше не пленница?
Она недовольно скрестила руки на груди. Маги во главе с Даниэлем посмотрели немного настороженно и с ожиданием, что же будет с той, кто посмела спорить.
Вздохнув, Генри шагнул ближе. Он понизил голос, но каждое слово все равно прозвучало холодно и чеканно:
— Или ты сейчас же вернешься к себе, или я запру тебя и приставлю охрану. Понятно?
Под тяжелым серьезным взглядом Ирен резко отвернулась и ушла. Поднявшись на северную площадку, она посмотрела вслед удаляющимся фигурам всадников.
«Я все равно сбегу от тебя», — от одной этой мысли пальцы упрямо сжались в кулаки.
А Генри вернулся только к ночи, но даже не зашел.
С того момента он постоянно пропадал то в вылазках, то на собраниях, когда из-за закрытых дверей слышались взволнованные голоса и обрывки фраз про темнодуш. Ирен же сидела в четырех стенах, чувствуя себя не лучше пленников в подземелье.
Когда она решилась подойти к воротам, ей попросту не открыли.
— Не велено, — сухо сказал стражник.
Ирен попыталась напустить на себя высокомерный вид. Вздернув подбородок, она оскорбленно напомнила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я — невеста вашего короля.
— Простите, госпожа, но пусть тогда он и распорядится, — пожал плечами стражник.
В итоге, в один из вечеров Ирен твердо решила, что пора действовать. Она выбрала не слишком пышное платье, которое красиво подчеркнуло фигуру. Светло-бежевый оттенок, аккуратная золотая вышивка — это придало особенно нежный вид. Ирен распустила волосы, и вьющиеся пряди свободно рассыпались по плечам. Единственное, что выбилось из образа, — волнение в карих глазах.
