Первый из них, усиако, назывался так, потому как по-гречески слово «усия» обозначало отряд из сотни человек. Примерно столько народу и было в экипаже корабля: полсотни гребцов и полсотни ориентированных более на стрельбу и абордажные схватки воинов. Метательные машины были, но наиболее легких модификаций. Ведь главное для усиако – скорость и маневренность.
Памфилос – то сути тот же усиако, но несколько более массивный и почти всегда был оснащен метателями «греческого огня» и более мощными камне-и стрелометами.
И наконец, третий тип, собственно дромон. Он был куда более крупным и имел вместо одного ряда весел два: нижний и верхний. Нижний обслуживался полусотней гребцов, верхний – сотней. И еще около полусотни были исключительно стрелками и абордаж-никами. Метательные машины, «греческий огонь», усиленная защита гребцов. Ну и «клюв» тарана. Куда без него! Набрав высокую скорость, дромон был способен не просто проломить борт вражеского корабля, но и не повредить собственную конструкцию.
Особо же крупные дромоны частенько имели собственное название – хеландии. Скорость, маневренность – эти качества были очень скромными. Зато количество гребцов и воинов на борту, толщина бортов и количество метательных машин… Ну да, по сути это были предтечи так называемых «бомбардирских судов», но только больших размеров.
При всем при этом, к моей глубокой печали, ромеи не использовали на веслах рабов. Нет, гребцами были свободные люди, поэтому при абордаже это требовалось учитывать. Раб-то сражаться не будет, а вот свободный человек, да еще в какой-то мере обученный обращению с оружием…
В любом случае, все это было лишь теорией. А практика… да вон она, практика, видимая невооруженным глазом. Десяток усиако, шесть памфилосов и четыре дромона, из которых лично я один смело назвал бы хеландием. Неслабая такая эскадра!
Ну да ничего, мы тоже не лыком шиты. Два десятка наших кораблей – это не малые драккары, которые некоторые еще и снеккарами называют. А нормальные, большие, под три десятка пар весел, более чем с сотней воинов на борту каждого. И именно воинов, а вовсе не гребцов, тут следует понимать разницу. Если у ромеев гребцы были первым делом гребцами. А в сражениях если и участвовали, то по остаточному принципу, то в случае варягов и викингов все было иначе. Гребли все, но посменно. Сражались, само собой, тоже все. Думаю, что излишне напоминать, что воин-профи и гребец, наученный кое-каким боевым ухваткам, – две очень большие разницы? Вот то-то и оно! Следовательно, кажущийся на первый взгляд весомым перевес в людях оказывался… фикцией. Метательные машины и «греческий огонь» на ромейских судах? Да, это серьезно, но ведь и у нас с недавних пор то же самое вооружение. Поэтому нет больше у ромейских мореходов того самого козырного преимущества, которым они ранее с гордостью щеголяли, являясь самым настоящим пугалом для кораблей иных стран. Паритет в вооружениях, как бы ни печально было им сознавать сей факт.
Увидев ромейские корабли и догадываясь, с какой именно целью они здесь находятся, Эйрик послал на разведку один из драккаров, предварительно убедившись, что на его борту имеются те, кто хорошо знает ромейскую речь. От них требовалось всего лишь приблизиться на расстояние, с которого можно переговариваться, да узнать, не являются ли конкретно эти ромеи сопровождением базилевса Василия. Если да, то тут ли он или уже двинулся вверх по реке, а ежели так, то с каким числом кораблей. Хотя на последнюю часть вопроса ответ вряд ли будет дан.
И точно, прогнозы сбылись. Во всех смыслах. Ромейская, скажем так, эскадра – что поделать, оперирую привычными мне по прежнему времени терминами и мысли менять даже не собираюсь – во главе с турмархом Гонорием Сафросом сопровождала базилевса Василия на переговоры с болгарским царем. Сам базилевс с турмархом и некоторым количеством кораблей три дня как ушли вверх по реке. Ну а этих вот оставили здесь, явно с той же целью, с какой и я планировал оставить тут часть драккаров.
Слушая эти известия, Эйрик Петля был не слишком-то доволен. И я его вполне понимал. Никто не любит неизвестность, он не исключение.
– Там не должно быть много кораблей, Мрачный, – некоторое время помолчав, все же разродился на выводы Петля. – Не больше пяти сотен, ты же помнишь. Болгарский царь, если завидит обман, с радостью перебьет ромеев.
– Ты прав, Эйрик. К тому же я сильно сомневаюсь, что сам византийский базилевс, порфирородный Василий из рода Македонянина, приплывет на обычном корабле-дромоне. Гордость, как ромеи ее понимают, того не позволит. Только хеландий и никак иначе. А у него на борту человек под триста, если не больше.
– Значит…
– Именно. Хеландий и два усиако либо памфилоса. И если последние, то с неполной командой. Так что со мной будет пять драккаров, на каждом по сотне хирдманов. И выбери те, которые более быстры и маневренны на реке. Это будет поважнее прочего.
– Сделаю. И сам тоже…
– Э, нет! – сразу возразил я. – Ты мне нужен здесь, во главе полутора десятка драккаров, сторожащих вот этих вот красавцев, – жест в сторону виднеющихся вдали ромейских дромонов. – А у Переяславца будет лишь три корабля ромеев, причем один из них неповоротливый и ни за что не станет рисковать. Он же будет нести на себе священную императорскую особу!
– Вон оно как…
– Ага, Петля, только так и никак иначе. Ты остаешься тут, в боевой готовности, чтобы при малейших проявлениях враждебности со стороны ромеев потопить их к йотунской бабушке. Или поддержать нас, ушедших к Переяславцу. Надеюсь, конечно, что до этого не дойдет, но я предпочитаю верить в лучшее и готовиться к худшему. На том и стою, как ты понимаешь.
Эйрик тяжко вздохнул. Эйрик затейливо выругался. Ну а после этого пожелал мне удачи и начал командовать своими морскими волками, выбирая для меня как корабли, как и тот минимально необходимый состав, который будет оставаться на борту даже во время переговоров. Мне в это лезть не стоило, не моя епархия, причем совсем не моя. Тут лучше отойти в сторону и не мешать профессионалу, занявшись своими делами. Например, заново перечитать составленные Бешеным досье на тех ромеев и болгар, которые с высокой степенью вероятности будут присутствовать на переговорах. Мало того что чтиво само по себе занимательное, так еще и полезное. Гарантирую это!
Глава 6
Начало июля (червеня), 989 год. Болгария, близ Переяславца
Базилевс Василий – личность крайне предусмотрительная и заботящаяся о том, чтобы не сгинуть по-глупому. Это я знал и раньше, но сейчас представился случай убедиться на практике. Войдя на пяти драккарах в устье Дуная и двигаясь вверх, к назначенному месту встречи, довольно скоро мы наткнулись на ромейские корабли. Их действительно было три: хеландий, на которой расположился сам базилевс со свитой и прочими, а также два памфилоса. И наверняка с неполными экипажами, тут и к волхву не ходи! Пятьсот человек, всего пятьсот. Отсюда и вывод…
Впрочем, немного не о том речь. Базилевс или, быть может, хотя и менее вероятно, его турмарх-флотоводец, отдал приказ бросить якоря и ждать, когда появится вторая из трех сил, участвующих в переговорах. Понимаю. Не хочется базилевсу оказаться один на один с болгарами, правители которых очень сильно им оскорблены. Всем понятно, что подобное может быть смыто исключительно кровью обидчика и никак иначе.
Зато вот в этой ситуации, явившись одновременно с гарантом безопасности переговоров… Риск сводится к допустимому минимуму. Только вот странные византийские обычаи… Моего предложения насчет краткой встречи еще до прибытия в Переяславец словно бы и не услышали. В ответной грамотке было что угодно, вплоть до надежд на ясную погоду в ближайшие дни, но только не ответ на вопрос-предложение. Византийцы, больше и добавить нечего. Обязательно надо утопить смысл в потоке велеречивости и при этом чувствовать себя ну очень хитрыми и мудрыми. Лично у меня подобные «финты ушами» вызывали саркастическую усмешку, Магнусу было безразлично. Ну а Ратмир Карнаухий откровенно злился, прочитав этот, с позволения сказать, ответ. Пришлось кратко прокомментировать:
– Двор ромейского базилевса – жуткое место. И я вовсе не про интриги, отравления и прочие прелести. Есть и еще одно, что порой куда как неприятнее, особенно если ты сам не ромей.
– И что же это?
– Как бы это не ромейскими словами-то тебе описать, Карнаухий, – всерьез задумался я. – А, вот так можно… Почти вся их жизнь проходит по нерушимым правилам. Как и с кем общаться, как одеваться, как говорить с приближенными, чужими, заморскими посланниками. И не дай им их бог отступить от любой мелочи.
– Он же император, – фыркнул Ратмир. – Я не понимаю, как можно ему указывать, как именно и с кем говорить. Ну интересы империи, но и все, чего тут еще может быть-то?
– А вот это я объяснить тебе не смогу. Сейчас не смогу. – исправил я последние слова, заметив тень разочарования в глазах Карнаухого. – Зато дам тебе почитать кое-какие книжки. Они могут показаться тебе скучными и занудными… Хотя почему «показаться»? Они действительно такие! Но не прочитав всю эту тоску, ты не поймешь, что такое Византия и какая жизнь внутри этой империи. А знать тебе надо, особенно если твои планы на будущее не поменялись…
