Вечером 16 августа Миронов должен был выступать во Дворце культуры в городе Шауляй. Билеты на этот концерт были давно проданы. Однако приехать туда актеру было уже не суждено. Администрация Дворца предложила зрителям вернуть билеты обратно и получить назад свои деньги. Однако ни один человек не сдал билеты.
В том же Шауляе находится уникальная во всем мире Гора крестов. Она никогда не была местом захоронений. Но в знак глубокого почитания и любви к Миронову жители города поставили ему на этой горе крест.
Вспоминает Ф. Чеханков: «Андрей умер 16 августа. В тот же день, еще ничего не зная, я прилетел из Испании. В аэропорту меня встречали моя подруга Юлия Косырева и Виталий Вульф. Я обратил внимание, что они страшно растеряны, прячут глаза. Мамы уже не было на свете, поэтому я никак не мог понять, откуда ждать опасности. При жизни мамы, уезжая куда бы то ни было, я сразу начинал волноваться, звонил ей отовсюду, почти ежедневно, хотя знал, что друзья и поклонницы в мое отсутствие ее навещают. На этот раз я понял по лицам Юли и Виталия, что случилось нечто ужасное. Когда я прошел через таможню и положил вещи, Юля сказала как можно спокойнее: „Ты только не волнуйся“. А Виталий с грубоватой иронией быстро добавил: „Я знаю вашу обычную истеричность, поэтому соберитесь. Сегодня утром умер Андрей Миронов. Вы должны взять себя в руки. Послезавтра приезжает Мария Владимировна, и многое ляжет на ваши плечи. Вы не имеете права раскисать“. Но я все равно рыдал и не мог поверить в эту непоправимость.
Дома разрывался телефон, звонили со всех концов света. У Андрея везде были друзья и поклонники. Все начинали разговор издалека, боясь напугать и надеясь, что это очередная «утка». Ведь живого Андрея по слухам уже «хоронили», и не раз. Позвонил давний поклонник Андрея, чех. Любил актера Миронова до самозабвения. Познакомились просто на улице. Однажды Андрей заметил на автостоянке человека, который пожирал его глазами. Андрей был демократичен, никогда не носил черных очков и не прятал свое знаменитое лицо под шляпой. Познакомились, человек сказал ему: «Вы для меня – бог». С тех пор они дружили и общались много лет. Он тоже как-то неопределенно спросил: «А что у вас там происходит?» Боялся произнести вслух то, что для нас уже стало реальностью. Я промолчал, а он все понял. И десять минут в трубку рыдал. Ни слова больше не сказал – просто выл. Потом, конечно, прилетел на похороны. Приехали Андрюшины друзья из Голландии, Андрей каждый год ездил с Ларисой к ним в гости. В общем, телефон звонил не переставая, и все время кто-то сообщал, что выезжает, едет, прилетает…»
Весть о смерти Миронова 16 августа достигла и Выборга, где продолжались съемки фильма «Следопыт». Как мы помним, Миронов успел отсняться в нескольких эпизодах картины, и у него оставались еще два съемочных дня. Увы, но закончить работу над ролью Санглие ему было уже не суждено. Не смог он получить и свой гонорар, который составил 743 рубля и был передан позднее родственникам актера (полный гонорар Миронова равнялся 1624 рублям).
И вновь вернемся к воспоминаниям Ф. Чеханкова: «18 августа в 9 часов утра я стоял на Рижском вокзале. Первыми приехали Лариса с Машей. Поезд на полчаса опоздал. Лариса выглядела вздрюченной. Она плохо спит в поезде, поэтому, как всегда, наверное, приняла снотворное, и теперь никого из нас, по-моему, не узнавала. Вещи были не собраны, собирали все вместе, впопыхах. Никаких слез не было, о похоронах старались вообще не говорить. Уже приехал из Питера сводный брат Миронова Кирилл Ласкари, был с нами Вася Ливанов, они с Андреем дружили (там же были Геннадий Хазанов, бывший одноклассник Миронова Александр Ушаков и руководитель одного из комитетов Моссовета Александр Никитин).
Через полчаса, другим поездом, приехала Мария Владимировна. Поезд медленно подходил к перрону. А мы с ужасом шли навстречу и думали только об одном: что сказать? Как первую фразу придумать?
Мария Владимировна стояла у окна: спокойная, как сказала, аккуратно причесанная. Вещи были давно уложены и, готовые, стояли в тамбуре. Она ни на йоту не изменила своему ритуалу. Выражение лица было полуироническим: «Вот так, ребята, – случилось». Мы молча вошли в поезд, молча взяли вещи, она молча села на заднее сиденье моей машины. Никто, конечно, никаких слов не нашел, продолжали молчать. Поехали. Кира Ласкари что-то пробовал сказать: «Тетя Маша…» Стоп, стоп, стоп – она сделала ему знак рукой. Потом сказала: «Он умер, как Жерар Филипп, в костюме Сида». Тут она немножко перепутала: Жерара Филиппа только хоронили в костюме его знаменитого театрального героя Сида, а умер он не на сцене, а в больнице, но это не имело значения. После этого сказала такую фразу: «Конечно, я полное дерьмо. Я после этого жить не должна. Но у меня не хватит сил сделать это самой. Я буду жить. Буду жить во имя него». Она приехала домой, села в свое знаменитое кресло, то самое, в котором провожала Александра Семеновича (на всех ее последних фотографиях она именно в этом кресле, в прихожей своего дома), и снова окаменела. Через полчаса прибежал Александр Шуров. Был когда-то на эстраде знаменитый дуэт сатириков и куплетистов – «Шуров и Рыкунин». Мария Владимировна с Шуровым дружила больше, чем с Рыкуниным, и привечала его как друга покойного Александра Семеновича. Шуров с порога заохал, закричал, зарыдал. Она ему вдруг холодно и даже надменно сказала: «Шура!!! Стоп!!! Возьмите себя в руки. Что вы себе позволяете?! Если я себе этого не позволяю…» Вот так она себя и держала все эти страшные дни…»
Когда пришло время выбирать кладбище, все близкие и друзья Миронова сошлись во мнении, что это должно быть Новодевичье кладбище. Но, даже учитывая огромную популярность Миронова, сделать это было нелегко. Александр Никитин сразу предупредил об этом Голубкину. Тогда она прямо из его кабинета по «вертушке» позвонила тогдашнему министру обороны Дмитрию Язову. Тот пообещал быть «толкачом» в этом вопросе. Но у него ничего не получилось. Через несколько минут он перезвонил Голубкиной и сообщил, что эта проблема замыкается на 1-м секретаре МГК Борисе Ельцине, а того сейчас нет в Москве – он в служебной командировке. Спустя некоторое время с Голубкиной связался председатель Комитета по культуре Москвы Игорь Бугаев и сказал, что есть решение Моссовета: похоронить Миронова на Ваганьковском кладбище. Голубкина в сопровождении нескольких друзей и коллег отправилась на Ваганьку.
Учитывая огромную популярность Миронова, Голубкина обратилась к администрации кладбища, чтобы ее мужа похоронили на удобном участке. Например, рядом с церковью или около кулумбария. Но ей отказали, заявив, что свободных мест там нет. И никаких исключений, даже для такого человека, как Андрей Миронов, делаться не будет. В итоге свободным оказался участок, находившийся достаточно далеко от входа, – 40-й.
