к мятежу 500 человек были высланы из США (все иммигранты, не имевшие американского гражданства). Самыми громкими жертвами «красной истерии» («redscare») стали итальянские рабочие–иммигранты Н. Сакко и Б. Ванцетти. В мае 1920 г. они были арестованы по обвинению в убийстве кассира в местечке Брейнтри (штат Массачусетс). Суд приговорил обоих, не отрицавших наличия у них анархистских взглядов, к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение в 1927 г.
Дело Сакко и Ванцетти
Никола Сакко (1891-1927) и Бартоломео Ванцетти (1888-1927) прибыли в США из Италии в начале XX в. и начали трудовую деятельность чернорабочими. После окончания Первой мировой войны в США активизировались левые движения, возникла коммунистическая партия. Были сильны анархисты, среди которых оказались Сакко и Ванцетти. На массовые стачки и анархистские террористические акты правительство ответило репрессиями. В начале мая 1920 г. накануне рабочего митинга в Бостоне Сакко и Ванцетти были арестованы и обвинены в убийстве кассира обувной фабрики в местечке Саут–Брейнтри (Массачусетс).
Суд продолжался полтора месяца в мае–июле 1921 г. Оба подсудимых привели обоснованные алиби, но свидетели с их стороны, все итальянцы, некоторые анархисты, были проигнорированы судом присяжных. Был вынесен смертный приговор. Он вызвал протест во всем мире. В разных городах США и за рубежом проходили стачки, митинги, демонстрации в защиту Сакко и Ванцетти. В пользу помилования Сакко и Ванцетти высказался римский папа. Власти США были непреклонны. Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом стуле 23 августа 1927 г.
23 августа 1977 г. губернатор Массачусетса М. Дукакис объявил о невиновности Сакко и Ванцетти, обвинил их судей в ненависти к иммигрантам и политической предвзятости.
Под жернова «красной истерии» попали не только выразители левых взглядов, но и многие американцы «второго сорта», возомнившие себя равноправными гражданами послевоенной Америки. В первую очередь к ним относились чернокожие американцы, особенно жители северо–восточных штатов, а также чернокожие ветераны американской армии. В 1919 г., отстаивая свои права, они организовали серию бунтов, самым крупным среди которых стал чикагский (в ходе него были убиты 38 и ранены 537 человек).
«Красная истерия», выплеснувшаяся на радикалов, была социально–психологическим феноменом, характерным не только для верхов общества, но и для большинства белой Америки. Оно не хотело перемен, напротив, жаждало стабильности. Отражением настроений стали первые послевоенные президентские выборы, состоявшиеся в 1920 г. Подавляющее большинство избирателей отвергло не только левую альтернативу, но и отказало в поддержке находившейся до того в течение 8 лет у власти Демократической партии, приобретшей имидж сторонницы либерально–прогрессистских реформ. Две трети избирателей высказали поддержку консервативно–индивидуалистической платформе Республиканской партии и ее кандидату У. Гардингу, провозгласившему лозунг возвращения к «нормальности» («return to normalcy»). Под «нормальностью» понимался общественно–политический режим, укоренявшийся в последней четверти XIX в., т. е. капитализм в жестко индивидуалистическом варианте. Большинство избирателей приняли эту установку. Эпоха ее почти безраздельного господства вместила в себя восемь лет, но в исторической памяти американцев, да и в научной литературе трактуется более расширительно, как десятилетие просперити (процветания).
1920‑е годы стали одним из самых удачных десятилетий в экономической истории американского капитализма. Они оказали огромное воздействие на социальное, особенно социокультурное развитие США. Это влияние не было пресечено даже экономическим коллапсом 1929-1933 г. Оно впоследствии возродилось, а современная Америка в ряде важных отношений, особенно в социокультурном, стоит «на плечах» 1920‑х.
На всем протяжении десятилетия наблюдались повышенные инвестиции в отрасли, ориентированные на массового потребителя, снижение издержек производства за счет рационализации в организации труда, резкого и постоянного повышения его производительности, продолжающейся индустриализации «вширь» и «вглубь», концентрации производственных мощностей и централизации процессов управления и контроля над ними. Валовой национальный продукт увеличился за десятилетие почти на 50%, при том, что все население выросло на 16% (с 105,7 до 122,8 млн), а количество занятых в народном хозяйстве на 14% (с 42,2 до 48,7 млн). Рост ВНП осуществлялся в первую очередь за счет увеличения производительности труда, которая выросла в США за десятилетие на 43%.
В промышленности наряду с энергетикой на ведущих позициях находились машиностроение, нефтяная, сталелитейная и химическая отрасли. Впечатляющими были успехи автомобилестроения: производство автомобилей увеличилось с 1,5 млн в 1921 г. до 4,8 млн в 1929 г. В 1929 г. в США имелось 23 млн легковых автомобилей. Машину имел каждый пятый американец, в то время как в Великобритании один автомобиль приходился на 43 человека, в Италии на 325. Быстрыми темпами развивалась радиопромышленность. Среди новых отраслей одну из ведущих позиций заняла киноиндустрия.
В развитии экономики продолжались концентрация и централизация производства и капиталов. За десять лет в промышленности было зафиксировано около 8 тыс. поглощений и слияний. Поглощения и слияния вели к возникновению олигополий — групп крупных корпораций, которые доминировали в той или иной отрасли. Между корпорациями формально сохранялась конкуренция, но на практике они достигали взаимопонимания, устанавливая такой ценовой режим, который благоприятствовал в первую очередь им, а не потребителям.
Крупный бизнес был главным бенефициарием экономического роста 1920‑х годов. Его плоды способствовали улучшению положения и других слоев, но распределение благ, как и в предшествующий исторический период, было в высшей степени неравномерным. Наиболее весомые достижения десятилетия — приобретение автомобиля и собственного дома — достались американскому меньшинству, в которое можно включить верхний и средний классы. Вместе оба не превышали 25% населения. В Америке 1920‑х годов более двух третей американцев находились в нижнем классе. В него вошли те, чей уровень доходов был ниже прожиточного минимума и у кого не было возможности прочно включиться в рождавшееся общество потребления. Американцев, доходы которых были на уровне этого минимума и ниже, насчитывалось не менее 70% (цифры, приводимые разными исследователями, колеблются от 70 до 78%). Ниже черты бедности — 1500 долл. в год для семьи из 4 человек и 750 долл. для одного человека — находились 40% американцев. 80% американцев не имели никаких накоплений. Средняя зарплата промышленного рабочего к концу 1920‑х годов достигла чуть более 1300 долл. в год и была ниже официального прожиточного минимума. Рабочим семьям удавалось достигать этого минимума или несколько его превосходить в том случае, если на работу отправлялись и муж, и жена. Разрыв в положении верхних слоев американцев и большинства общества, в сравнении с предшествующими периодами, еще больше углубился. В 1929 г. на долю верхних 20% приходилось 54,4% совокупных денежных доходов, а на долю нижних 80% — 45,6%.
Увеличение разрыва в положении верхних и нижних социальных слоев не повлекло, однако, нарастания социального напряжения и конфликтов. Десятилетие просперити предстает
