Даже в древней воинственно-грубой и прагматичной Спарте существовал весьма показательный обычай: детей в раннем возрасте воспитывали женщины, и лишь с шести лет – бразды воспитания брали в свои сильные руки мужчины. Герои войны Александр Македонский и Юлий Цезарь воспитывались матерями. Александр, презиравший отца, продолжал безумно любить мать и прислушиваться к ее советам, даже будучи завоевателем половины мира. Цезарь боготворил мать, которая не раз спасала его от гибели и неприятностей на крутых поворотах его политической карьеры. В мире улыбающихся другу врагов и просто интриганов для будущего императора Рима было вполне ясно: на одного человека он может положиться. Крепкие узы взаимопонимания матери и сына у Александра и у Цезаря сложились в период раннего детства будущих завоевателей. Эти примеры скорее типичны для гениальных личностей, нежели могут показаться исключением.
Если говорить о Бетховене или Ницше, их отношения с матерями были не только глубокими и нежными, но и безальтернативными. В той мере, насколько их отцы оказались разрушителями формирующихся личностей, матери пытались компенсировать разрушения любовью. Очевидно, вследствие невозможности залатать все бреши формирующейся психики и для первого и для второго единственной возможностью осталось высокое духовное восприятие женщины. Последнее обстоятельство стало обогащающим фактором для творчества, ибо, углубляя тоску угнетенных одиноких мужчин, стимулировало ее трансформацию в плодоносное творчество.
Очень заметой оказалась роль женщин в формировании личностных качеств Эйнштейна, Фрейда, Ленина, Альфреда Нобеля, Джека Лондона, Билла Гейтса. Ни один из гениев на пути становления не избежал влияния женщин, несущих вместе с любовью и лаской великое мужество и уверенность.
Если место женщин в жизни великих мужчин не является неожиданным открытием, то иная сторона взаимоотношений гениев с женщинами имеет гораздо большее значение для понимания их природы, чем сказанное выше о взаимосвязи великого и прекрасного. Речь идет о месте женщины в ценностной системе самих гениев – именно этот критерий убеждает беспристрастного исследователя в наличии заметных отличий гениальных личностей от ординарных представителей людского племени.
Может показаться абсурдным, но сами гениальные личности отличались поразительной невнимательностью к возлюбленным и отодвигали их далеко на второй план в своей ценностной системе координат. Беспокойные фанатики и неисправимые эгоисты, они в основном поступали как Пикассо, даже если не повторяли его слов. Они почти всегда брали, давая взамен лишь разочарования, боль и химерические надежды.
Карл Маркс довел свою жену-баронессу до ошеломляющей нищеты, поскольку не желал тратить времени на заработки, а его неоплачиваемые усилия были направлены на достижение непонятных окружающим мифическим целям. Сальвадор Дали выделялся изощренным цинизмом и просто терроризировал окружающих, но больше всего доставалось тем, кто его любил, – близким женщинам. Александр Македонский, Цезарь и Наполеон, даже попадая под чары женского обаяния, никогда не позволяли себе относиться к женщине слишком серьезно. В жизни этих государственных деятелей нет ни одного случая, когда бы они пожертвовали ради женщины хотя бы граммом своего политического веса. К примеру, Цезарь не задумываясь выдал дочь за своего политического противника, а позже развелся с женой, чтобы приобрести серьезного союзника и при этом сохранить свою репутацию. Однажды, будучи девятнадцатилетним юношей, он отказался подчиниться диктатору и развестись с молодой женой. Казалось бы, Цезарь принял решение, руководствуясь нежными чувствами к женщине. Однако более пристальный взгляд на ситуацию свидетельствует, что Цезарю было весьма выгодно рискнуть и не подчиниться: его расчетливый ум просчитал, что при шатком положении диктатора гораздо выгоднее оказаться его политическим противником, чем союзником.
Эйнштейн и Юнг, заряжаясь от общения с женщинами, никогда не преувеличивали их роли в своей жизни. Юнг не особо скрывал свое пристрастие к полигамии, чем, конечно же, наносил жестокие раны жене. Роден признал роль наиболее близкой ему женщины лишь за несколько месяцев до ее смерти, и, не исключено, то было просто снисхождение, воздание должного человеку, посвятившему ему всю свою жизнь. Фрейд, Ломоносов и Толстой относились к женщинам с видимым уважением, но воспринимали их как нечто обыденное и неотъемлемое в своей жизни. Никто из них не изменил ни одному своему правилу после женитьбы, заставив своих любимых самих подстраиваться под новый стиль жизни. Джек Лондон, умея любить пылко и ярко, не позволял любви заслонять пламя своей идеи. И даже для тех, кто боготворил женщин, – для Бетховена и Нобеля, – они никогда не находились на первом плане. Там неизменно фигурировали лишь их безудержные идеи, их изнурительная работа, их самовлюбленность и вера в себя…
Ранняя фрустрация: путь к самостоятельностиНесмотря на важность для творческого роста абсолютной свободы действий и выбора пути, большинство судьбоносных решений, как ни странно, родилось под влиянием давления неумолимых обстоятельств. Жестокая необходимость нередко ставит людей в зависимость от их способности действовать быстро и воинственно. Именно, казалось бы, непреодолимые горы катастрофических проблем наряду с желанием реализовать творческую идею вынуждают принимать такие нестандартные и колоритные решения, которые позволяют полностью раскрыться характеру и продемонстрировать миру доселе невиданные способности незамедлительно действовать.
На подсознательном уровне смятение, вызванное отчуждением, одиночеством и страхом, обостряют восприятие окружающего мира, а вкупе с переживаниями юных лет и ассоциативными впечатлениями, рожденными книгами, они являются потрясающими стимуляторами идей творчества. Глубокие проблемы детства, грозящие перерасти с годами в затаенную ущербность, толкают людей на невероятные усилия преодолеть эти зачатки ущербности и, как следствие, развивают у них способность и желание генерировать идеи, зачастую не только новые, но и уникальные.
Как северный ветер создал викингов, так и гениев создали сгустки проблем, кажущиеся фатально непреодолимыми. Для достижения самого малого, а порой и для того, чтобы просто выжить, им приходилось отчаянно бороться. Большинству – с самого раннего детства, причем порой осознание необходимости жестокой борьбы становилось для многих из них частью бессознательного, оказывая феноменальное воздействие на все будущие поступки и формируя бойцовский характер. Это закаляло их, делало самостоятельными и сильными, готовыми на все, чтобы выжить и победить. Со временем из тщедушных щенков с обочины жизни незаметно вырастали бульдоги, в мертвой хватке которых уже не сомневался никто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
