«Закончив литературную обработку сценария, я смело вверяю его режиссеру для воплощения моих идей и мыслей в полноценное кинематографическое произведение. Наша совместная работа над сценарием показала, что Шенгелая понимает меня и одинаково со мной думает о героях «Поднятой целины». Это позволяет надеяться, что в героях фильма я узнаю близких мне, созданных мною людей…
Я хочу, чтобы характеры и внешность актеров соответствовали качествам людей моего романа. Я полагаю, что Шенгелая справится с этим. Он понимает, чего я хочу. Взаимопонимание, приобретенное совместной работой, поможет нам осуществить наше общее желание – сделать хороший фильм»5.
Для того чтобы воссоздать на экране полифоническую драматургию романа Шолохова, авторам пришлось немного нарушить сюжетное построение. Замечательная экспозиция романа, построенная на постепенном введении новых персонажей, новых драматургических мотивов, в экранном воплощении выглядела бы затянутой. Поэтому авторы сценария уже в первой его части дают точную расстановку классовых сил и мотивировку действия, которое начинается сразу, с первых кадров. С приездом Давыдова мобилизуется крестьянская беднота, и начинается первое наступление за колхоз. В сценарии показано и прибытие Половцева, вызвавшее немедленное оживление кулачества, сущность которого уже в первой части вскрывается убийством Хопрова (в романе это происходит лишь в 14-й главе). Таким образом, к концу первой части сценария (она печатается ниже) создается ясная картина расстановки сил. «Первая часть, по существу, определяла сценарий. Нет ни одного человека, который бы не был дан в экспозиции, в своем отношении к основному действию».
Вторая часть – собрание в школе – для кинематографа писалась заново. Шенгелая придавал этой сцене особенное значение.
Он поражался способности писателя видеть каждого из 500 человек, присутствующих на собрании, и хотел непременно передать это кинематографу. Точные реплики, поступавшие из зала, раскрывали характеры крестьян, их отношение к кулачеству, рисовали яркую картину социального положения в Гремячем. Кроме того, собрание начинало тему о великом значении коллективизации.
Исходя из позиции высокой партийной принципиальности, авторы сценария раскрывали социальный конфликт романа, не сглаживая и не обходя остроту борьбы за социалистический строй в деревне, не боясь зрительно, действенно показать нелепые результаты «левого» перегиба. Они написали новый эпизод, которого не было в романе. У Шолохова сказано:
«На следующий день на закрытом собрании гремячинской ячейки было единогласно принято решение обобществить скот, как крупный гулевой, так и мелкий, принадлежащий членам гремячинского колхоза… КРОМЕ СКОТА БЫЛО РЕШЕНО ОБОБЩЕСТВИТЬ И ПТИЦУ». Эта фраза послужила стержнем создания нового эпизода. Дальше есть еще такой абзац: «Давыдов вначале упорно выступал против обобществления мелкого скота и птицы, но Нагульнов решительно заявил, что если на собрании колхоза не провести решения об обобществлении всей живности, то весенняя посевная будет сорвана».
Теперь посмотрим, как из этих прозаических фраз вырастает эпизод во дворе гремячинского бедняка Демки Ушакова: «Разгороженный двор. Мимо двора крестьяне гнали скот. Во двор, окруженные бабами и крестьянами, державшими в руках и в корзинах домашнюю птицу, шли Нагульнов и Ушаков. Окружающие остались во дворе. Демка и Нагульнов направились к хате. Второй план. В маленькой комнатке с запушенными инеем окнами на печи сидела, окруженная полуголыми детишками, жена Демки Ушакова.
Первый план. Излатанная рубаха ее и детские рубашки висели на расставленных у печи рогачах.
Второй план. Нагульнов и Демка вошли, впустив в хату облако пара. Увидя Нагульнова, жена Демки стала тщательно закрываться шалью. Обращаясь к ней, Нагульнов сказал:
– Почему курей не несешь в колхоз? Еще жена члена правления колхоза.
Первый план. Жена, натягивая на грудь платок, хотела было ответить, но ее перебил…
Первый план… муж. Обращаясь к Макару, Ушаков сказал:
– Я же тебе говорил, Макар! Ей не в чем идти!..
И указывая на висящую около печки одежду, проговорил:
– Видишь, одежду постирала!..
Первый план. Макар сердито взглянул на Ушакова, огрызнулся:
– Неси сам!..
Второй план. Дети Ушакова, почти голые, ловили кур по комнате.
Крупный план. Самый маленький в семействе Ушаковых упустил курицу, та с криком…
Второй план… взлетела на стол. Демка хотел было ее схватить, но с печи проворно спрыгнула его жена. Схватив курицу, умоляюще сказала:
– Демка, оставь хоть эту курицу.
Первый план. Демка ласково посмотрел на нее и ответил:
– Милушка моя, раз мы теперь колхозники, надо сдать все до пера.
Крупный план. Жена медленно опустила протянутую за курицей руку, и на глазах ее появились слезы.
Второй план. Демка взял обеих кур и петуха, прижал их к боку и вышел, захлопнув за собою двери. Затемнение».
Во главу угла фильма по замыслу сценаристов был поставлен образ двадцатипятитысячника коммуниста Давыдова. Каким представлял его себе грузинский режиссер? «Давыдов – это человек, который с полным человеческим сознанием, всеми извилинами своего мозга находится в партии, в революции. Этот человек дышит только этой идеей, только ею живет. Кому-нибудь может показаться, что это перегиб Давыдова, но, по-моему, этого нет…»6 По мнению Шенгелая, эта беззаветная преданность делу революции особенно ярко проявляется в эпизоде бабьего бунта, когда, истекая кровью, Давыдов находит в себе силу и выдержку отшучиваться перед толпой разъяренных казачек и не отдает им ключей от амбаров с семенным фондом: «Для вас же, сволочей, делаем!.. А вы меня убиваете? Не дам ключей!.. Факт, не дам!»
Этот эпизод Шенгелая разрабатывал особенно подробно. Он предполагает снять его движущейся камерой, для того чтобы «придержать внимание на Давыдове, посмотреть, на него, рассмотреть, как в чье лицо он смотрит, что и как он сказал». То, что движет им в эти минуты, выше обыкновенной человеческой честности, обязывающей выполнить свой долг. Это подлинно новое качество – большевистская сознательность. И Шенгелая составляет подробный режиссерский план этого эпизода, заранее продумывая не только планы, но и движение аппарата. Ему хочется как можно бережнее, точнее передать на экране это новое качество человека, рожденное Октябрем.
Во второй половине сценария все сильнее звучит тема перевоспитания крестьян-казаков, которая развивается параллельно с кадрами весенней страды на нетронутой веками целине. В этих эпизодах авторы пошли по линии внутреннего раскрытия психологии героев, широко используя специфику кинематографа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
