– Я встаю очень рано, чтобы покататься на лыжах, – объяснила она.
Он неохотно поднялся, поклонился и сказал, что ему доставило большое удовольствие встретиться с ней. Затем он спросил, на какой горе она будет кататься завтра.
– Гахненкам.
– Тогда, возможно, мы увидимся.
– Возможно, – согласилась она, хотя была абсолютно уверена, что если он не станет искать ее, то уж она твердо намерена найти его.
Когда она собиралась лечь спать, позвонил Марк из Сиднея, горя желанием узнать, чем вызвана ее неожиданная поездка в Кицбюэль.
– Что-то случилось? – спросил он. – Что-то случилось после того, как я уехал?
– Все хорошо, – успокоила она. – Великолепно. Я все объясню, когда вернусь. Который у тебя сейчас час?
– Восемь утра, – ответил он. – Начинаю свой первый раунд переговоров.
– Успеха тебе.
– Я буду тебя постоянно информировать.
– Я уже скучаю о тебе.
– Я люблю тебя.
– Я знаю, – сказала она, – и рассчитываю на это.
Она легла в постель и выключила свет, а затем долго лежала без сна, уставившись в темноту. Ожидать, что мужчина примет двадцатитрехлетнего сына своей возлюбленной, которая собирается стать его женой, было слишком. Она это понимала. Тот ужас, который она испытала при первом чтении отчета Цейса, вновь охватил ее. Что, если Марк не поймет ее? Что, если сам факт существования ее сына изменит все, совершенно изменит его чувство к ней? Как она это переживет? Как она сможет пережить еще одну потерю?
Катринка почти не спала в ту ночь, рано встала, выпила только чашку кофе и была у подъемника на гору Гахненкам как раз к началу его работы.
Кристиан ждал ее там.
– Я знал, что вы имеете в виду, когда сказали, что рано пойдете кататься.
– А вы вообще ложились спать? – подтрунила она. – Или же вы танцевали всю ночь?
– Я поспал несколько часов, – ответил он.
Больше меня, подумала она с легкой завистью. Она надеялась, что у нее хватит сил пережить этот трудный день, а она знала, что день будет трудным.
– Хеллер, я не знал, что у тебя есть сестра, – сказал кто-то позади них в очереди.
Катринка вздрогнула, и Кристиан посмотрел на нее с любопытством. Она была одета в черные эластичные лыжные брюки и бирюзовую куртку, а на голове была бирюзовая меховая шапочка. Как обычно, на ней было мало косметики, но щеки раскраснелись, и глаза блестели, несмотря на почти бессонную ночь. Она выглядела на десяток лет моложе своих сорока трех.
– Это очень льстит мне, – сказала Катринка.
– Она мне не сестра, – ответил Кристиан, поворачиваясь, чтобы представить ее тому человеку, который заговорил с ним; это был старший брат одного из его друзей. – Она мой друг, – добавил он с явно собственнической интонацией в голосе. – С уверенностью и изяществом, явно не соответствовавшими его возрасту, Кристиан не допустил, чтобы молодой человек ехал с ними в одной кабине подъемника, а затем перехватил инициативу в беседе на всем их пути до промежуточной станции.
– Я поднимаюсь прямо на вершину, – сказала она.
– И я тоже, – сказал он, следуя за ней.
– Увидимся позже, – сказал приятель, надевая лыжи.
Кристиан махнул рукой, но не сказал ничего.
– Паразит, – пробормотал он.
Они катались вместе целый день. Кристиан следовал за Катринкой повсюду. Он хорошо катался, и Катринка чувствовала гордость, глядя на него. Хотя он не был силен и бесстрашен.
– Вы великолепны, – сказал он, когда они закончили спуск по одной из длинных трасс.
– Когда-то я готовилась к участию в Олимпийских играх, – сказала она.
– Вы никогда не выступали?
– Я уехала из Чехословакии до того, как смогла выступить.
– Вы должны рассказать мне историю своей жизни, – сказал он. – Она должна быть захватывающей.
– Если вы расскажете мне свою, – ответила она.
– Я же уже рассказал вам.
– Вы не рассказывали о своих девушках, – пошутила она.
Он нисколько не смутился, потому что ни одна из них не имела для него значения.
– Я никогда еще не любил, – сказал он почти с гордостью. – Он заметил выражение ее лица и добавил – Почему вы никогда не верите мне, когда я говорю действительно серьезно?
– Может быть, потому, что то, что вы рассказываете, очень печально.
В три часа Кристиан предложил сделать перерыв и пойти в «Золотой рог» попить чаю. Катринка с радостью согласилась. Она чувствовала потребность подольше поговорить с ним перед тем, как решить, что делать. Но случилось так, что Кристиан взял на себя это решение.
«Золотой рог» мало изменился за те годы, которые прошли после того, как она продала его. Часть наиболее старой мебели, а также ковры заменили на новые, несколько раз красили стены, но никаких существенных изменений не было, и чай оставался местной традицией. Хильда, которая сильно пополнела, встретила Катринку с возгласом радости и по-матерински обняла ее, затем послала за Бруно. Тот немедленно явился, как обычно, крепко пожал ее руку и поцеловал в обе щеки. Они все еще содержали это заведение Генриха Айсберга, который купил его у Катринки.
– Вы можете подумать, что мы не виделись целую вечность, – сказала она Кристиану, как только они сели. – Я была здесь всего несколько месяцев назад.
– Совершенно ясно, что они вас любят.
– Я их тоже, – сказала она. – Они очень хорошие люди.
– Я мало видел хороших людей, – сказал Кристиан.
И вновь Катринка почувствовала некоторую неловкость, какую-то неопределенность их отношений с Кристианом. Говорит ли он правду или пытается произвести на нее впечатление? Но тут подошла миленькая молоденькая официантка с чаем и булочками, и он оглядел ее с откровенным удовольствием, как и положено обыкновенному молодому человеку двадцати трех лет. Катринка почувствовала смущение оттого, что подумала о нем раньше.
Минуту спустя вернулась Хильда с банкой варенья.
– Домашнее варенье по особому рецепту, – сказала она Кристиану с улыбкой. Затем, как будто заметив что-то необычайное, она внимательно посмотрела сначала па него, потом на Катринку, и в ее глазах был написан вопрос. Она уже собиралась его задать, но передумала и только добавила: – Скажите мне, если что-то не так.
– Вы всегда излишне волнуетесь, все прекрасно, – сказала Катринка, смеясь.
– Это очаровательная маленькая гостиница, – сказал Кристиан.
– Да, – согласилась Катринка, оглядывая полупустую комнату с восторгом. – Но спад в экономике добрался и сюда. Обычно здесь было полно народу в это время.
– Госпожа Грэхем…
– Я думаю, ты можешь звать меня Катринкой, – сказала она, глядя ему в глаза.
– Катринка, я насчет нашего разговора вчера вечером и о том, что я рассказал вам о моих родителях.
