Сам он кровожадным человеком не был, смертоубийств не жаждал, разве что другого выхода не останется. Но чаще предпочитал измыслить какой-нибудь хитрый план по бескровной нейтрализации потенциального противника. Яд или кинжал любой дурак в дело пустит, а ты пойди-ка замани врага в магическую ловушку да лиши способностей к чародейству, и пусть себе живет – беспомощный и беззащитный… дальнейшее развитие событий предугадать несложно, но Одиссей, как ни крути, на свою душу греха не взял.
Судьба давно занесла Одиссея Лаэртовича в Россию, где он нашел применение своему изощренному уму и вполне прижился. Правда, в последние девяносто лет жизнь в этой стране была не такой уж уютной, но ловкий человек всегда мог приспособиться к обстоятельствам. Срываться с места Одиссей не любил – слишком много ему пришлось странствовать на заре своей биографии, и ничего замечательного в путешествиях и переездах он не находил. Сама жизнь сделала его большим домоседом.
Теперь только чрезвычайные обстоятельства могли бы заставить его покинуть насиженное место, да и то, пока Одиссей взвешивал их в уме, определяя степень чрезвычайности происходящего, все успевало вновь поменяться к лучшему, и можно было оставаться в обжитом гнезде и дальше.
В Санкт-Петербурге Одиссей чувствовал себя комфортно и не намерен был менять этот город на какое-либо другое место, хотя местный климат вызывал у него множество нареканий. Но, в конце концов, кто из петербуржцев не жалуется время от времени на погоду в любимом городе? Таких практически нет… А предложи кому-нибудь переехать туда, где теплее и суше, скажем в Мелитополь, – откажется и разговаривать не станет.
Молодой приятель Одиссея Лаэртовича был потомком известного в магических и околомагических кругах семейства, частично истребленного, частично рассеянного по миру в прошедшие непростые десятилетия. Одиссей когда-то дружил с прапрадедом этого юноши и посему считал своим долгом принимать некоторое участие в судьбе его наследника.
Конечно, как человек наблюдательный, Одиссей не мог не заметить, что парень болезненно честолюбив, алчен, не всегда в ладах с законом и к цели своей готов идти чуть ли не по людским головам. Но… без честолюбия и воли к победе никто еще ничего не добивался в этой жизни. Жалость не всегда уместна, и не только в нынешние времена, но и в далекие, менее суровые, практичнее было обходиться без нее. А «закон» – понятие настолько условное, что постоянно быть с ним в ладу практически невозможно…
Да, людей приходилось принимать такими, как есть; наверное, это и помогало Одиссею в решении и чужих, и своих собственных проблем.
– Вы, полагаю, уже слышали, что в наш город приехала одна мерзкая колдунья из Москвы? – начал гость.
– Наслышан, наслышан, – ответил Одиссей. – Но почему вы именуете эту особу мерзкой колдуньей, друг мой? Пока она не замечена в каких-либо мерзостях и гнусностях.
Но гость остался при своем мнении:
– Об этом, дорогой Одиссей Лаэртович, можно поспорить. Однако я полагаю, нет смысла в данный момент развязывать подобную дискуссию. Лично я не желаю дожидаться, когда доведется испытать ее мерзкий нрав на своей шкуре. К тому же главная проблема, во всяком случае – для меня, в том, что я состою с этой ведьмой в отдаленном родстве!
Одиссей усмехнулся:
– Ну это как раз можно обернуть ко благу – обычно все чародеи трепетно относятся к родственникам. Семейный клан – это святое!
– Да. Пока дело не дойдет до дележа наследства…
Одиссей неторопливо затянулся ароматным дымком из трубки.
– Что ж, любой дележ чреват неприятными последствиями. А вы уверены, что вам есть что делить?
Гость горько вздохнул:
– Вы знакомы с моей теткой? Она, собственно, никакая не тетка, а двоюродная сестра моей бабки. Княжна Оболенская…
– Как же, как же, имел честь быть представленным, – кивнул хозяин. – Очаровательная дама, хотя несколько эксцентричная и не без снобизма.
– Да уж, снобизма у нее хоть отбавляй, а по части очарования – это дело вкуса. Не знаю даже, с кем бы ее сравнить… Курицей назвать – и то незаслуженный комплимент. У кого из животных самый маленький мозг?
– Не будьте таким злым, мой юный друг, – усмехнулся Одиссей, которого разговор явно забавлял.
– Ладно, не буду развивать эту тему. Важно другое. Княжна знает кое-какие семейные тайны. И эти тайны стоят много дороже, чем любое денежное наследство. Вульгарно излагая суть дела, скажу – я могу обрести нечто, что даст мне неограниченную власть и могущество. А вы знаете, что, в силу обстоятельств, мне пришлось всего добиваться самому – родовые связи, на которые опираются молодые маги, были разорваны. Никто, кроме княжны, не может мне помочь! Но как я ни обхаживал старую мымру, она трепетно хранит свои секреты.
Одиссей хитро прищурился:
– Надеюсь, вы не пойдете по неверному пути пушкинского Германна? Грубо вырывать у старушки ее тайну – дело опасное и, даже можно сказать, обоюдоострое. Германн завершил свои дни в сумасшедшем доме, если помните. И призрак несчастной графини ему являлся в кошмарном бреду.
Гость обиделся:
– Я вовсе не собираюсь ничего вырывать у старой княжны силой. Я готов ждать. И ждать я могу долго, очень долго… Но обстоятельства! К старой карге приехала молодая ведьма из Москвы и неожиданно быстро расположила к себе ее сердце. Что я ни выдумывал, чтобы предотвратить их встречу, ничто не помогло. Бабы снюхались. Меня одолевают нехорошие предчувствия, что ждать мне вскоре будет уже нечего – все то, о чем я мечтаю, перехватит эта наглая девка. Поверьте, я и вправду делаю все возможное, чтобы устранить ее со своего пути – от традиционного запугивания до… как бы поточнее выразиться… до сеанса иглоукалывания, если вы понимаете, о чем я говорю.
Одиссей Лаэртович покачал головой:
– Жестоко, жестоко, батенька. С иглами вы явно переборщили. Как-то это не комильфо! Будьте же джентльменом! Истязать даму, к тому же дальнюю родственницу… Не ожидал от вас!
– Но иглы ничего не дали! Они ломались, едва прикоснувшись к воску, словно я пытался сверлить ими алмаз. Я впервые наблюдал подобный эффект.
– Впервые наблюдали? Стало быть, не впервые балуетесь этим делом… Но с отсутствием магического эффекта столкнулись впервые? Полноте, дружочек. Насколько я знаю обстоятельства, тайная сила была передана барышне ее престарелой родственницей, мадам Горынской. Когда-то Горынская была замужем за родным братцем вашей тетушки-княжны, последней хранительницы семейных тайн. Госпожа Горынская считалась виртуозом в вопросах магии, хотя и предпочитала держаться в тени и не любила конкурировать с другими чародеями. Однако с большой долей достоверности можно утверждать, что она позаботилась о магической защите для своей внучки. Наверняка был задействован этакий сложный коктейль – амулеты, охраняющие чары, помощь опытных магов и прочее. А вы, дружочек, думали иголочкой, этак запросто, столь мощную защиту пробить? Проблема в том, что вы не сможете барышню убить и даже причинить ей серьезный физический вред, пока она пребывает под охраной этих тайных чар.
Гость снова пришел в крайне нервное состояние.
– Так что же мне делать? – закричал он. – Равнодушно смотреть, как эта внучка мадам Горынской, набившаяся одновременно во внучки к моей двоюродной бабке, обводит старую княжну вокруг пальца, чтобы подгрести фамильное достояние под себя?
Одиссей, по-прежнему посматривавший на гостя с улыбкой, невозмутимо заметил:
– Друг мой, не нужно нервничать. Посмотрите на меня – я так долго живу на этом несовершенном свете лишь потому, что хладнокровно отношусь ко всем проблемам. Даже из самой патовой ситуации можно найти выход, и даже не один. Если девушку и охраняют могущественные чары, вызывающие скрежет зубовный у ее врагов, из этого не следует, что она бессмертна и полностью неуязвима. Дайте мне немного времени. Я должен собрать побольше информации, чтобы решить эту головоломку.
– А есть шанс ее решить? – с надеждой спросил гость.
