— Вы это точно знаете?
— Достаточно точно, чтобы рискнуть деньгами Музея. Если я ошибаюсь, то вполне могу остаться без работы. — Перкинс улыбнулся. — Только я не ошибаюсь. А как только я получу отсрочку и позвоню в Музей, чтобы они превратили ее в постоянную отмену приказа, следующим моим шагом будет урегулирование всех этих исков о возмещении ущерба. У меня есть при себе наличные, сумма вполне достаточная. Нередко деньги являются очень убедительным аргументом. Тогда против нас останется один-единственный человек — шеф полиции. Он — серьезная помеха для вас, но не для нас; по сравнению с теми силами, которые может привлечь себе на помощь Музей, он просто ничто. А потом все спокойно заживут себе припеваючи, — Перкинс улыбнулся. — Вот видите, как все прекрасно можно устроить.
Джон Томас задумчиво изобразил ногой на ковре какой-то сложный узор, а потом поднял голову.
— Послушайте, мистер Перкинс, я понимаю, для спасения Ламмокса что-то сделать надо. Но до этого момента я не видел никакого способа, я просто, как страус, зарывал голову в песок, тянул время и ждал, что все как-нибудь устроится.
— Так вы согласны?
— Одну секунду, пожалуйста! Но ведь так тоже не годится. Без меня Ламмоксу будет плохо, он не привык. Получается, что мы просто заменим смерть пожизненным заключением. Еще неизвестно, что он предпочел бы — умереть или остаться одному, чтобы всякие незнакомые люди тыкали его, беспокоили и прогоняли через свои тесты. Его самого даже спросить нельзя — он не знает, что такое смерть. А вот что такое чужие — он очень хорошо знает.
Мистер Перкинс пожевал свою нижнюю губу. Все-таки как трудно дается оказывать услугу этому молодому человеку.
— Мистер Стюарт! А если бы вы сами поехали с Ламмоксом, это было бы лучше?
— Как это?
— Думаю, я могу обещать вам работу по уходу за животным. Если правду говорить, свободное место есть прямо в нашем отделе. Я могу вас взять на это место прямо сегодня, а все бумажки мы оформим потом. В конце концов даже лучше, если за экзотическим животным будет ухаживать человек, знающий его повадки.
— Нет! — сказала миссис Стюарт прежде, чем ее сын успел ответить.
— Да? А почему?
— Об этом нет смысла даже и говорить. Мистер Перкинс, я надеялась, что вы предложите какой-нибудь разумный выход из этого неприятного положения. Но с последней вашей идеей я категорически не согласна. Моему сыну надо поступать в колледж; я просто не допущу, чтобы он растрачивал свою жизнь, убирая навоз из клеток в зоопарке, словно какой-нибудь малограмотный бродяга! Да ни в коем случае!
— Мама, ты только послушай.
— Я слушать ничего не хочу. Разговор окончен.
Мистер Перкинс перевел глаза с горящего лица сына на твердое, решительное лицо его матери.
— В конце концов, — сказал он, — все это Музея не касается. Давайте, миссис Стюарт, я сформулирую решение следующим образом: я не буду нанимать никого на эту вакансию ну, скажем, в течение шести месяцев… пожалуйста, миссис Стюарт, не надо. Согласится ваш сын на эту работу или нет, это ваша семейная проблема, и я уверен, что здесь мои советы излишни. Я только хочу уверить вашего сына, что Музей ни в коем случае не собирается разлучать его с Ламмоксом. Думаю, что это вполне разумная постановка вопроса.
Спицы в руках миссис Стюарт яростно щелкали, словно рычаги какого-то механизма.
— Пожалуй, — согласилась она, не поднимая головы от вязания.
— Мистер Стюарт?
— Подождите, пожалуйста, секунду. Мама, а что если я…
— Пожалуйста, мистер Стюарт! Сейчас не время для обсуждения семейных проблем. Наше предложение вы знаете. Так вы согласны?
— Я что-то не помню, — прервала его миссис Стюарт, — чтобы вы называли цену, мистер Перкинс.
— Действительно! Ну скажем, двадцать тысяч.
— Чистыми?
— Чистыми? А, понимаю… нет, разумеется. За вычетом сумм, которые пойдут на возмещение ущерба.
— Чистыми, мистер Перкинс, — твердо повторила она.
Перкинс пожал плечами.
— Чистыми, так чистыми.
— Тогда мы согласны.
— Прекрасно.
— Подождите, куда вы! — запротестовал Джон Томас. — А вот мы еще не согласны. Во всяком случае, пока не договорились об этом вашем предложении. Я совсем не собираюсь отдавать Ламмокса в…
— Тихо! Милый, я очень долго терпела, но не намерена снова выслушивать всю эту чушь. Мистер Перкинс, Джон согласен. Бумаги у вас при себе?
— Мы не согласны.
— Подождите минутку. — Воззвал к ним мистер Перкинс. — Мадам, верно ли я понимаю, что для совершения этой продажи необходима подпись вашего сына?
— Вы ее получите.
— Хм-м. Мистер Стюарт?
— Я ничего не подпишу, если сначала не договоримся, что мы с Ламмоксом будем вместе.
— Миссис Стюарт?
— Это просто смешно.
— Я тоже так думаю. Но сделать ничего не могу. — Перкинс встал. — Всего хорошего, мистер Стюарт. Большое спасибо, что вы дали мне возможность изложить свои предложения, спасибо и за то, что разрешили посмотреть на Ламмокса. Нет, не провожайте меня, я уж как-нибудь сам найду дверь.
Он направился к выходу, а тем временем Стюарты старательно отворачивались друг от друга. У двери Перкинс остановился.
— Мистер Стюарт?
— Да, мистер Перкинс?
— Вы не могли бы оказать мне одну небольшую услугу? Поснимайте Ламмокса как можно больше. Лучше всего сделайте, чтобы съемки были стерео, цветные и со звуком. Конечно, хорошо бы прислать сюда профессиональную съемочную группу, но боюсь, что она может не успеть. Вы сами понимаете. Было бы крайне прискорбно, если после него не останется никаких научных данных. Так что вы уж сделайте, что сможете. — Он снова взялся за ручку двери.
Джон Томас сглотнул комок и вскочил на ноги.
— Мистер Перкинс! Эй! Вернитесь!
Через несколько минут он уже подписывал купчую. Рука его дрожала, однако подпись получилась вполне разборчивой.
— А теперь, — сказал Перкинс, — если вы, миссис Стюарт, подпишитесь здесь снизу, где «опекун»… Спасибо! Да, чуть не забыл! Надо еще вычеркнуть эти слова насчет «за вычетом сумм…» и так далее. Денег у меня с собой нет, я прилетел в ваш город, когда все банки были уже закрыты, так что я передам вам пока чисто номинальный задаток для скрепления договора, а остальные вы получите перед тем, как мы увезем этот образец.
— Нет, — сказал Джон Томас.
— Как?
— Я совсем забыл сказать. Пусть Музей возместит ущерб, сам я не могу; к тому же, в конце концов, Ламмокс сам и переломал все это. Но денег я не возьму. А то буду чувствовать себя Иудой.
— Джон Томас! — резко сказала мать. — Я тебе не позволю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
