Биноева замерла, открыв рот, удивленная этой гневной отповедью. Вздумай партизан напасть сейчас, он бы добился успеха, и «Стечкин» в руках Жанны не стал бы помехой. Но пленный не двинулся с места.
— Выходит, твои теперь охотятся на тебя, верно? — спросил партизан. — Ты убила немало своих братьев, они захотят твоей крови. Куда ты думала идти? Ты же здесь чужая, в одиночку не выживешь. После того, что случилось с деревней, чеченцев будут ненавидеть со всей силой и станут им мстить, все подряд!
— Меня не так просто убить! Те, кого послал за моей головой Турпал Исмаилов, тоже думали, что легко справятся, их было больше, у них было много оружия. Те, кто смог спастись, трусливо бежав, больше так не считают! И ты думал, что меня так просто застать врасплох, решил, что можешь убить меня, а можешь посмеяться, а теперь я могу тебя убить, когда захочу! Я тебя пристрелю и уйду дальше, и никто меня не остановит! Я вернусь в Чечню, в горы, там я родилась, там и останусь, и больше не буду прислуживать американцам! Пусть неверные убивают друг друга сами!
— До Чечни далеко, — пожал плечами партизан, забыв, что и этот жест может быть истолкован, как попытка сопротивления. — Ты можешь и не дойти! Если не хочешь служить американцам, тогда помоги нам справиться с ними! Меня зовут Азамат, и ты права, я был в деревне. Моему товарищу повезло меньше, а я ушел. Теперь я ищу свой отряд, своего командира. Когда он узнает, что ваши сделали с деревней, он захочет отомстить. И я этого хочу. А ты нам можешь помочь!
— Снова убивать своих? Ваши партизаны с этим справятся не хуже.
— Ты можешь знать что-то важное для наших командиров! Просто иди со мной, расскажешь, что знаешь, и тогда отправляйся в Чечню или куда угодно!
— Как только я приду к твоим товарищам, они меня повесят! Ты прав, твои захотят мести, и проще всего будет начать с меня!
— Этого не будет, поверь! Ты спасла ту, которая помогал мен и спасла Матвея — моего товарища, которого вы схватили в деревне!
— Я убивала русских солдат и раньше, — прошипела Жанна. — В Чечне! Много солдат! Я — ваш враг!
— Была война. Теперь мы воюем с другим врагом, прошлое можно не вспоминать, для этого будет лучшее время! Поверь, тебя не тронут! А так ты пропадешь, ты одна, в чужом краю. Здесь не выжить!
Биноева медленно опустила пистолет, только теперь почувствовав, как сильно затекла державшая его рука. Она уже успела подумать о том, как быть дальше, и не нашла ответа на этот просто и сложный одновременно вопрос. здесь она была чужой, и теперь осталась в одиночестве. Привыкнув жить в стае, чувствовать поддержку братьев, Жанна сейчас прочувствовала, как никогда глубоко, каково это, оказаться одной. Тем более, когда те самые братья были готовы драться между собой за право первым перерезать ей глотку.
Идти обратно в Чечню — хорошая мысль, но Жанна помнила, как долго они летели сюда на американском грузовом самолете. Обратный же путь предстояло проделать по земле, и это будет несравнимо медленнее. Часы полета превратятся в дни, недели странствий по враждебной земле, где каждый вправе поступить с ней, как пожелает. Она понимала русских — после того, что творили опьяневшие от крови чеченцы, их можно было ненавидеть столь люто. И теперь у нее не было выхода, до той самой минуты, когда этот партизан предложил идти с ним.
— Хорошо, я согласна, — кивнула Жанна, убирая обратно в кобуру поставленный на предохранитель «Стечкин». — Я пойду с тобой, хочу посмотреть, для войны с кем нас наняли американцы, пообещав огромные деньги. Они разгромили вашу армию за пару дней, а с вами не могут справиться сами. Мне интересно. Но учти, если ты задумал какую-нибудь хитрость, тебя я успею отправить на тот свет, и еще столько ваших, сколько смогу!
— Договорились, — усмехнулся чуть расслабившийся партизан, после того, как Жанна перестала держать его на прицеле. — Я запомню.
— Подними свое оружие, — разрешали снайперша. — Только вытащи магазин и извлеки патрон из ствола. Мне так будет спокойнее.
Азамат послушно сделал все, отомкнув рожок и передернув затвор. Выпавший патрон он заботливо убрал в карман «разгрузки», там же расположился и магазин. Повесив автомат, превратившийся в бесполезный кусок металла, за спину, вниз стволом, как научили более опытные товарищи, чтобы не замочить патроны и на засорять грязью затвор, партизан вновь обратился к чеченке:
— Я готов. Но я не знаю, куда точно идти. Карта у тебя есть? Если нет, мы можем долго кружить по этому лесу!
— Вот карта, — сухо ответила Биноева, протягивая сожженный гармошкой лист бумаги.
— Уже лучше! Что ж, если сейчас мы где-то здесь…
Партизан задумался, размышляя, что-то бормоча себе под нос и водя пальцем по карте. Потом сообщил:
— Нужно идти на юго-запад, примерно километров тридцать. впереди должна быть река, будем двигаться параллельно ей, это лучший ориентир. В конце концов, нас заметят.
— Хорошо, если твои товарищи узнают тебя и не встретят очередью в упор!
— Не, скорее на мину наткнемся, — усмехнулся совсем уже повеселевший Азамат. — Так что под ноги смотреть надо постоянно. У нас умельцы есть, такого понаставят, сами потом боятся ходить!
Не слушая больше партизана, Биноева тем временем взвалила на спину рюкзак, повесила на плечо черную СВД, имевшую какой-то хищный вид, и лишь тогда будто вновь вспомнила про Азамата.
— Готов? Ты пойдешь первым, а я за тобой. Я должна все время видеть тебя.
— Не доверяешь? Ну дело твое, — пожал плечами Бердыев. — Как скажешь. Что, идем уже?
Вместо ответа Жанна лишь толкнула его в спину, и партизан двинулся в путь, бросив быстрый взгляд на компас. Пройти предстояло немало, причем в основном — по лесам, через заросли, где каждый километр, отмеренный на карте, мог растянуться вдвое. Азамат беззаботно зашагал, что-то даже принявшись насвистывать себе под нос и иногда поправляя сползавший с плеча ремень своего АК-74. с автоматом, даром, что незаряженным, партизан чувствовал себя более уверенным. По роду службы прежде ему мало приходилось пользоваться таким оружием, более привычной была танковая пушка, но, подавшись в «лесные братья», гвардии сержант Бердыев быстро восстановил навыки, свыкшись с «калашом», поверив в него.
Шагая по лесу, Азамат даже переставал ощущать присутствие рядом чеченки, ее настороженный взгляд, сверливший спину. И лишь когда он, забывшись, отрывался, уходя вперед слишком далеко, злой окрик из-за спины заставлял вспомнить, что партизан не один гуляет по таежной чаще. В этом случае партизан, ничего не отвечая, сбавлял темп, стараясь выдерживать дистанцию, но затем вновь разгонялся, и история повторялась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
