— Наивный вопрос! Керосин "просачивался" от оккупантов! Только один керосин из продуктов крекинга нефти обладает "сверхтекучестью"! "Враги дарили вам свет"! — теперь точно знаю, что мой бес проживал в теле одного из оккупантов! Иначе, откуда ему знать о керосине!?
Иные граждане заправляли осветительные приборы бензином. Немецким бензином. Выпрошенным. Заработанным. Краденым. Краденый бензин горел ярче, но и взрывался почему-то чаще.
Бочки с бензином немцы складировали на улице и оставляли часового караулить "стратегические материалы".
Обычная немецкая ошибка того времени: оставлять бочки с бензином без присмотра среди оккупированных жителей! Чужая мораль на моей земле! Явный недосмотр!
Часовой не выдерживал русского мороза и уходил греться. Пока солдат отогревал конечности, наслаждаясь неароматным теплом близкой к бочкам кельи, ловкие и быстрые аборигены из молодых, успевали открыть тару и похитить нефтепродукт. В спешке разливали на землю больше, чем уносили с собой. Немецкий бензин розоватого цвета. Если не обманывает память, то завинчивающиеся пробки у бочек были сбоку. Как лихие похитители открывали пробки бочек и ни разу не высекли искры — объяснить не могу, но если бы получили искру, то монастырь сгорел бы зимой, а не летом.
Всего один раз присутствовал при краже вражеского бензина. День перевалил за вторую половину, месяца не знаю, но небо было пасмурное.
Сколько вреда Вермахту причинили монастырские похитители бензина — не знаю, но и они достойны того, чтобы упомянуть в записках.
Иногда враги дарили бутылку опасной жидкости просто так, за "данке шён". Многие знали, что заправлять осветительную лампу немецким бензином — риск: нагреваясь в лампе, пары бензина взрывались, и тогда спасения от огня не было. Чайная ложка неочищенного хлористого натрия что добавляли в лампу, в какой-то мере предотвращала взрыв чужого бензина, но насколько можно было доверять союзу немецкого бензина с поваренной солью неизвестного происхождения — такими данными, ни бес, ни я не располагаем.
Но куда деваться? Или риск сгореть от собственной лампы, или "тьма кромешная"? Из чего выбирать? что иное оставалось оккупированным?
Возможно, что у кого-то есть данные о том, сколько сгорело домов от взорвавшихся ламп и примусов, заправленных вражеским бензином. Даже и в этом проклятые враги приносили несчастья!
Керосин экономили и лампу зажигали на короткое время. Её свет нужен был для того, чтобы приготовить лежбище для сна. Время от захода солнца до торжественного момента зажигания лампы называлось "сумеречением" и затягивалось до предела.
Ежевечерние зажигание лампы ровнялось празднику. Тогдашний "праздник зажигания лампы" ожидался с большей радостью, чем нынешнее включение телевизора, или какой-нибудь из "приевшихся", постоянных, праздников. Война стоила того, чтобы её любить: она приносила радость и счастье всего лишь одним зажиганием керосиновой лампы. И до сего дня те из старых, кто не по рассказам знает об оккупации, любят часы "сумеречения".
Время "сжигания керосина" заполнялось немногими забавами, но и они приносили массу удовольствий. Забавы мы изобретали сами, и хотя бы только за это военные годы следует любить! Соглашусь, если кто-то мои слова назовёт "откровением старого извращенца".
Ужас нового времени заключается в том, что игрушки для детей изобретают и фабричным способом делают в неограниченном количестве. Китайские. Раскрашенные ядовитыми красками. Зачем воевать с Россией?
Не проще дать русским детям ядовитые игрушки? Отравить их с детства кадмием и свинцом? Когда вырастут — им не до войны будет… если они вообще вырастут…
Ошибка: игрушки должны делать сами дети. Только сделанные своими руками игрушки милы и дороги: они неповторимы, другую такую игрушку не сделает никто!
Что сегодня могут дать детям две разные крышечки от фарфоровых чайников для заварки? Что в них, какой смысл? Крышка с "пипочкой" — и всё! Самих чайников нет, они давно погибли славной смертью, их кто-то и когда-то разбил, посуда, понятное дело, как и люди, имеет свойство погибать. Крышки от чайников выжили по причине своей прочности и малости, но и они собирались уйти в "культурный слой" на радость будущим археологам. От попадания в "историю археологии" их удержал я. Как можно с ними играть, что в них спрятано?
Одна крышка была массивной с такой же "пипочкой-ручкой", за которую в прошлой жизни много раз брались пальцы владельца чайника. "Ухватистая" и толстенькая, под стать крышке.
Если первая за внушительность звалась "крышкой", то другая выглядела "крышечкой": меньше, тоньше, легче, и если бы тогда знал определение "изящная" — им бы и воспользовался. "Пипочка" на крышке соответствовала телу крышечки: маленькая и кругленькая.
И распределение крышек произошло соответственно: большая отошла мне, маленькая — сестре. Как иначе? Девочки всегда красоту принимали ближе, природа у них такая.
Играли так: брал в руки свою массивную "тётю крышку", в меру сил и умений предавал вращение в воздухе и опускал на стол. Крышка вращалась на "пипочке", покачивалась и перемещалась по столу в непредсказуемом направлении. Тогда сестра запускала свою крышку, и та, вращаясь, "гуляла" по столешнице, как и моя. Цель "запусков" одна: чтобы крышечки встретились и, столкнувшись, кто-то один валил "противника". Игра называлась "воздушным боем". Часто бывало так, что крышки, израсходовав "топливо", спокойно ложилась на бок, так и не совершив "подвига в небе".
Но если всё же доходило до "боя", то маленькая и слабая видом крышка-"самолёт" сестры, "сбивала" мою большую и мощную "машину"! Запускал с применением всех сил и способностей, коими обладал, но в "бою" она валилась на бок от пары лёгких касаний "крыльев" "самолёта" сестры! Что такое "свалиться в штопор" — тогда не слышал, и сейчас ничего не знаю о самом страшном явлении в авиации.
Почему лёгкая крышечка сестры "укладывала" мою, мощную и тяжёлую!? Почему моя "машина" заваливалась на бок через малое время "полёта"? Доходило до того, что она начинала покачивать "крыльями" из стороны в сторону сразу после "подъёма в воздух"!? Крышке сестры хватало малейшего касания, чтобы моя крышка начинала качаться, скоро "укладывалась" и "сдыхала"! А крышка сестры, эта подлая и ненавистная тварь, продолжала ещё долгое время легко и свободно гулять по столу! Танцевала и радовалась победе! Это было невыносимо! И с какой бы силой я не запускал воздушный аппарат" — финал был одинаков: меня "сбивали"!
Сколько лет мучился разгадкой причин "поражений в воздухе" — не могу сказать, но ответ сам пришёл, без исследований:
сестра точно определяла момент, когда нужно было "поднимать в воздух боевую единицу" и у моей "машины" терялась "энергия вращения". Так ловко и точно запускала свой "самолёт", что уклониться от "боя" я не мог!
Мог ли тогда знать, что моя "машина" тратит много "бензина" из-за толстой "пипочки" на которой вращалась? Что вся энергия, кою предавал "летательному аппарату", уходит на "полёт", а для "боя" у неё ничего не остаётся?
Всё и всёгда узнавал потом! Почему не было ясности тогда!? Почему не догадался я, но поняла сестра? И какой крик поднял, если бы догадался о причинах "побед" сестры!? Никогда бы не устраивал "воздушных боёв" разными крышками от чайников для заварки!?
Сестра училась, и у неё была бумага! Иногда получал лист, карандаш и творил. "Творчество" страдало однообразием: далее изображений сцен любимых воздушных боёв не шёл.
Сегодня понятно, почему тянуло изображать воздушные бои: личные "бои" крышками от чайников, кои постоянно проигрывал сестре, толкали на "реванш" в "воздушных боях" на бумаге. Иногда спускался на землю и рисовал танк, но "бронетехника" получалась уродливой: танка в "живую" не видел, а на одной фантазии далеко не уедешь!
Моя авиация на бумаге, как всякая авиация военного времени, занималась привычной работой:
а) бомбила,
б) стреляла из пулемёта через винт и бросала бомбы на цели внизу. Танк рисовался из соображений:
— Железный танк, его бомба не возьмёт! — и всё же танк мало интересовал.
в) моя "машина" не раз бывала подбитой, и её постигала участь всех подбитых машин: она горела и падала,
г) экипаж подбитой машины опускался на парашютах, но на этом кровожадность моя не останавливалась, и я добавлял "третьего лишнего": вновь прилетевший авиатор стрелял из пулемёта по опускающимся пилотам подбитой машины.
Вопрос к прошлому: или детские фантазии мои были применены настоящими авиаторами в боевой практике, или военная, жестокая практика, каким-то необъяснимым образом передалась мне?
Протекал "творческий процесс" так: в центре дефицитного листа бумаги быстро-быстро изображался самолёт без "деталей и прорисовок". Наспех
Какие "уточнения в деталях", если в воздухе нахожусь! Того и гляди, что вот-вот из-за облаков (облака немедленно добавлялись), вылетит враг, а у меня и пулемёта нет!
