Бран закрыл глаза и выскользнул из своего тела. «В корни, – подумал он. – В чардрево. Нужно стать деревом». На какой-то миг он видел пещеру в её чёрном одеянии, услышал бегущую внизу реку.
Потом он неожиданно оказался дома.
На камне у глубокого чёрного пруда в богороще сидел лорд Эддард Старк, вокруг него, словно старческие скрюченные руки, росли бледные корни сердце-древа. Лорд Эддард чистил промасленной тряпицей лежавший у него на коленях двуручный меч Лёд.
– Винтерфелл, – прошептал Бран.
Его отец поднял глаза.
– Кто здесь? – спросил он, оборачиваясь... и Бран, испугавшись, отступил. Отец, чёрный пруд и богороща растворились, и он вновь оказался в той же пещере, бледные толстые корни чардрева обнимали его, как мать обнимает свое дитя. Перед ним вспыхнул факел.
– Расскажи нам, что ты видел.
Издали Листочек выглядела похожей на девочку не старше Брана или одной из его сестер. Она утверждала, что прожила уже две сотни лет.
У Брана сильно пересохло в горле. Он сглотнул.
– Винтерфелл. Я вернулся в Винтерфелл. Я видел отца. Он не мёртв, не мёртв, я видел его, он возвратился в Винтерфелл, он всё ещё жив.
– Нет, – ответила Листочек. – Его больше нет, мальчик. Не пытайся вернуть его к жизни.
– Но я его видел.
Бран чувствовал, как твёрдое дерево давит ему на щёку.
– Он чистил Лёд.
– Ты видел то, что хотел увидеть. Твоё сердце тоскует по отцу и по дому, поэтому ты и видел это.
– Человек должен научиться смотреть прежде, чем сможет что-то разглядеть, – сказал лорд Бринден. – Ты видел тени прошлого, Бран. Ты смотрел глазами сердце-древа в твоей богороще. Время для деревьев идет не так, как для людей. Солнце, земля и вода, а не дни, годы или столетия – вот что понимает чардрево. Для людей время – это река. Мы все захвачены её течением, несёмся из прошлого в настоящее – всегда в одном направлении. Жизнь деревьев иная. Они пускают корни, растут и гибнут в одном и том же месте, и эта река их не двигает. Дуб становится желудем, желудь – дубом. А чардрево… тысяча человеческих лет для него всего лишь миг, и сквозь эти врата мы с тобой можем заглянуть в прошлое.
– Но, – произнёс Бран, – он слышал меня.
– Он слышал шёпот ветра, шелест листьев. Ты не можешь с ним поговорить, попробуй, если хочешь. Я знаю. У меня есть свои призраки. Брат, которого я любил, брат, которого я ненавидел, женщина, которую я желал. Я всё ещё вижу их через деревья, но ни одно моё слово не достигло их ушей. Прошлое остаётся прошлым. Мы можем извлекать из него уроки, но не можем его изменить.
– Я увижу отца снова?
– Когда овладеешь своим даром, сможешь смотреть куда захочешь и видеть то, что видели деревья, будь это вчера, в прошлом году или тысячу веков назад. Люди проживают свои жизни в плену бесконечного настоящего, между туманом памяти и морем теней, которое есть всё, что мы знаем о днях грядущих. Некоторые мотыльки живут один день, но им это малое время, должно быть, кажется таким же долгим, как годы и десятилетия для нас. Дуб может прожить три сотни лет, красное дерево – три тысячи. Чардрево живёт вечно, если его не трогать. Для него времена года проходят, как взмах крыла мотылька, и прошлое, настоящее и будущее едины. И ты сможешь видеть не только свою богорощу. Поющие вырезают глаза на своих сердце-древах, чтобы пробудить их, и это первые глаза, которыми учится пользоваться древовидец… но когда-нибудь ты сможешь видеть далеко за пределы видимости деревьев.
– Когда? – захотелось знать Брану.
– Через год или три, или десять. Этого я не видел. Со временем это случится, я обещаю. Но теперь я устал, и меня зовут деревья. Мы продолжим завтра.
Ходор отнес Брана назад, в его комнату, тихо бормоча «Ходор», а Листочек шла впереди с факелом в руке.
Мальчик надеялся, что встретит Миру и Жойена, и он сможет рассказать им о том, что видел, но их уютное жилище в скале было холодным и пустым. Ходор опустил Брана на постель, укрыл мехами и разжёг костёр. «Тысяча глаз, сотня шкур, мудрость глубокая, как корни древних деревьев».
Глядя на огонь, Бран решил, что не заснёт до возвращения Миры. Наверняка Жойен будет недоволен, но Мира за него порадуется. Он не помнил, как закрыл глаза.
… Но потом каким-то образом он снова вернулся в Винтерфелл, в богорощу. Бран смотрел сверху вниз на отца. В этот раз лорд Эддард казался намного моложе. Его волосы были каштановыми, в них не было и намёка на седину; он склонил свою голову.
– Пусть они растут близкими, как братья. Пусть между ними будет только любовь, – молил он, – и путь моя леди-жена найдёт в своем сердце силы простить…
– Отец, – голос Брана был шёпотом ветра, шелестом листьев. – Отец, это я. Это Бран. Брандон.
Эддард Старк поднял голову и, нахмурившись, долго смотрел на чардрево, но не сказал ни слова. «Он меня не видит», – понял в отчаянии Бран. Он хотел протянуть руку и коснуться отца, но все, что мог – это наблюдать и слушать. «Я внутри сердце-древа, смотрю его красными глазами, но чардрева не могут разговаривать, поэтому и я не могу».
Эддард Старк продолжил молиться. Бран почувствовал, как его глаза наполнились слезами. Но были это его слёзы или слёзы чардрева? «Если я заплачу, прольёт ли и дерево слезы?»
Остальные слова его отца потонули во внезапном стуке дерева о дерево. Эддард Старк растворился, как туман в лучах утреннего солнца. Теперь в богороще плясали двое детей, крича друг на друга, сражаясь сломанными ветками. Девочка была старше и выше. «Арья!» – отчаянно подумал Бран, когда та вскочила на камень и кольнула мальчика. Но это не могло быть правдой. Если девочка – Арья, то мальчик – сам Бран, а у него никогда не было таких длинных волос. «И я никогда не проигрывал Арье бой на мечах, а эта девочка победила». Она хлестнула мальчика по бедру так сильно, что его нога подогнулась, и он упал в пруд, где начал плескаться и кричать.
– Тихо, дурачок, – сказала девочка, отбрасывая свою ветку в сторону. – Это всего лишь вода. Ты хочешь, чтобы Старая Нэн услышала и побежала рассказывать отцу?
Она встала на колени и потянула брата из пруда, но до того, как вытащила, они оба исчезли.
После этого видения стали сменяться всё быстрее и быстрее до тех пор, пока Бран не почувствовал головокружение. Он больше не видел ни отца, ни похожую на Арью девочку. Но он увидел обнажённую беременную женщину, которая вынырнула из чёрного пруда, преклонила колени перед деревом и попросила старых богов послать ей сына, который за неё отомстит. Потом появилась девушка с каштановыми волосами, стройная, как копье, которая встала на цыпочки, чтобы поцеловать в губы молодого рыцаря ростом с Ходора. Темноглазый юноша, бледный и болезненный, срезал три ветки с чардрева и сделал из них стрелы. Само дерево усыхало, с каждым видением становилось всё меньше, в то время как меньшие деревья превращались в поросль и исчезали, чтобы уступить место другим деревьям, которые так же уменьшались и исчезали. Теперь Бран видел высоких и суровых лордов в мехах и кольчугах. Некоторые лица он помнил по изваяниям в крипте, но они исчезли до того, как он смог припомнить их имена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
