— Это, — продолжил Кармайкл, указывая на чип–фолио, — содержит полные записи датчиков о произошедшем. По инструкции министра иностранных дел Лэнгтри, я просмотрел их лично, с помощью капитана Деажело, моего военно–морского атташе. В то время как я, очевидно, менее квалифицирован в этих вопросах, чем был адмирал Вебстер — или, если на то пошло, чем капитан Деанжело — я считаю, что записи наглядно демонстрируют фоновые обстоятельства, последовательность событий, и их результат.
Он остановился на мгновение, давая осмыслить то, что он уже сказал, затем глубоко вздохнул.
— Министр, — сказал он медленно, — я боюсь, что мы оказываемся перед очень реальной вероятностью прямого военного противостояния между Солнечной Лигой и Звездной Империей Мантикора. На самом деле, было бы более точным сказать, что у нас уже был один факт.
Несмотря на все усилия Роэласа и Вальенте, его лицевые мышцы дернулись, а ноздри раздулись. Наряду с этим, однако, его можно было бы охарактеризовать как мраморную статую, сидящую в кресле.
— Ровно один месяц назад, двадцать первого октября, — продолжал Кармайкл, — в системе Новая Тоскана, три мантикорских эсминца…
— Боже, — пробормотал Иннокентий Арсенович Колокольцев, подавляя желание смять свою копию официальной мантикорской ноты в кулаке. — О чем думал этот проклятый идиот?
— Какой? — сухо спросил Натан МакАртни. — Бинг? Премьер–министр Ве?жьен? Этот мантикорский недотепа — как там его имя… Чаттерджи, или как там? Или один из других различных мантикорских идиотов, участвующих в передаче нам чего–то вроде этого?
— Любой из них — все! — зарычал Колокольцов. Он несколько секунд смотрел на ноту сверкающим взглядом, затем сердито перевернул ее — и презрительно — перебросил ее по столу третьему члену их маленькой группы.
— Признаю, что никто из них, похоже, не покрыл себя славой, — заметила Омосупе Квотермейн с гримасой на лице, поднимая отброшенную ноту, как если бы она была небольшим грызуном, который мертвым пролежал несколько дней в середине ее пресс–папье, — но я не поверила бы, что даже манти могут быть настолько глупы, чтобы вручить нам что–то вроде этого!
— А почему нет? — потребовал Малахай Абруцци с еще более противной гримасой. — Они становились все более нахальными на прошедшие нескольких лет — с тех пор, как они смогли выдавить свое проклятое «технологическое эмбарго» против Хевена из ваших людей, Омосупе.
Квотермейн одарила его умеренно уничтожающим взглядом, но не стала отрицать его анализ. Никто из них не обманывался, и Колокольцев заставил себя сделать шаг назад и рассмотреть нынешнюю ситуацию так бесстрастно, как мог.
Ни один из четырех человек в офисе Квотермейн никогда в своей жизни не баллотировался, но они представляли истинное правительство Солнечной Лиги, и они это знали. Колокольцев был бессменным старшим заместителем министра иностранных дел. МакАртни был постоянным старшим заместителем министра внутренних дел; Квотермейн была бессменным старшим заместителем министра торговли, а Абруцци был постоянным старшим заместителем министра информации. Единственный отсутствующий член квинтета, который доминировал в расползшейся бюрократии Солнечной Лиги была Агата Водославская, постоянный старший заместитель министра финансов, которая в данный момент была вне системы, представляя Лигу на конференции на Беовульфе. Без сомнения, она бы выразила свое отвращение, также яростно, как и ее коллеги, если бы она присутствовала, и столь же несомненно, что она будет более умеренно зла на то, что пропустила эту встречу, раздумывал Колокольцев.
К сожалению, ей придется просто жить с тем, что четверо ее коллег решат в ее отсутствие. И они собрались, чтобы что–то решить, подумал он мрачно. Он добивался своей доли, с тех пор, как понимал каждый по–настоящему информированный человек, что эти пятеро фактические руководители Солнечной Лиги… чем большинство соларианского электората могло наивно себе представить. Политики приходили и уходили, менялись как очень непостоянные тени, единственной функцией которых было скрыть тот факт, что влияние избирателей на политику Лиги колебалось где–то с минуту, чтобы полностью исчезнуть.
Были моменты, хотя и чрезвычайно редкие, когда Колокольцев почти — почти — жалел об этом факте. Это было бы крайне неудобным для жизни, к которой он привык, конечно, и последствия для его личного и семейного богатства были бы серьезными. Тем не менее, было бы хорошо быть частью структуры управления, что обладала прямой, открытой властью, а не прятаться о в тени. Даже если они были чрезвычайно прибыльными и роскошные тенями.
— Ладно, — сказал он вслух, и передернул плечами в том, что было не совсем пожатием. — Мы все согласились, что они идиоты. Возникает вопрос: что нам делать.
— Разве мы не должны пригласить Раджампета — или, по крайней мере, Кингсфорда — присутствовать при этом? — спросил МакАртни.
— Раджампет не доступен, — ответил Колокольцев. — Или, во всяком случае, не может присутствовать на заседании. И вы действительно хотите обсудить это ни с кем–нибудь в электронном виде, Натан?
— Нет, — сказал МакАртни через минуту, с задумчивым выражением лица. — Нет, я полагаю, нет, Иннокентий.
— Вот, и я так думаю. — Колокольцев тонко улыбнулся. — Мы, вероятно, смогли бы заполучить Кингсфорда сюда, если бы действительно хотели. Но, учитывая, насколько близки все эти «Первые Семьи Боевого Флота», он, вероятно, не был тем, что вы могли бы назвать бескорыстным экспертом, в настоящее время? Кроме того, что вы действительно думаете, что он мог бы предложить что–то еще, что мы не имеем от проклятых манти?
МакАртни скривился в понимании. Так же как и другие, хотя кислое выражение Квотермейн было еще более недовольным, чем у кого–либо еще. Она провела двадцать стандартных лет на «Линиях Калокинос», прежде чем вступила в ряды федеральной бюрократии. Остальные провели свою профессиональную жизнь, имея дело с часто артритическим потоком информации на межзвездных расстояниях, и все они накопили слишком много опыта, ожидая отчеты и депеши, прибывавших по растянутым тихоходным путям на столичную планету Лиги. Но для Квотермейн это было еще не все, особенно в этот раз. Ее прежний опыт работы в частном секторе — не говоря уж о ее нынешних обязанностях в государственном секторе — слишком часто сводил ее нос к носу с доминированием туннельной сети Звездного Королевства Мантикоры, которая двигала информацию и торговлю в галактике. Она была более привычна, чем другие, иметь дело с последствиями, как это доминирующее положение Мантикоры влияет на коммуникации Лиги и проведение торговли, и она не хотела даже немногих из них.
В данном случае, однако, всем им было неприятно знать, что любая перевозка сообщений от собственных представителей Лиги, находящихся в непосредственной близости от сектора Талботт, до них самих, займет гораздо больше времени. Это означало, что на данный момент все, на чем они должны были основываться было содержание мантикорской «ноты» и предоставленные данные сенсоров.
— А сколько веры мы хотим поместить в то, что сказали манти? — потребовала кисло Квотермейн, как если бы она прямо следовала за мыслями Колокольцева вместе с ним.
— Давайте не будем слишком параноидальны, Омосупе, — сказал сухо Абруцци. Она сердито посмотрела на него, и он пожал плечами. — Я не говорю, что я поставил бы против, чтобы… настроить информацию, скажем так. Но, вы знаете, они на самом деле не идиоты. Безумцы, может быть, да, если они на самом деле подразумевают то, что они сказали в этой ноте, но не идиоты. Рано или поздно мы будем иметь доступ к версии данных Бинга. Вы знаете это, так же как и они. Неужели вы думаете, что они бы фальсифицировали данные, которые уже дали нам зная, что в конечном итоге мы сможем проверить это нашими собственными источниками?
— Уверена в этом, — возразила Квотермейн, ее смуглое лицо напряглось от сильной неприязни. — Черт, я не должна вам говорить это, Малахай, но вы знаете лучше, чем кто–либо, насколько успешная манипуляция политической ситуацией зависит от манипулирования общественной версией информации.
— Да, я знаю, — согласился он. Занимаемая им позиция сделала его эффективным главным пропагандистом Лиги, и он более чем немного манипулировал информацией о себе в свое время. — Но так не делают манти, если только вы не предполагаете, что они построили собственные очень эффективные государственные отношения прямо здесь, на Старой Земле? И даже не использовали контакты, которые они имеют на Беовульфе!
— Ну и что? — потребовала Квотермейн.
— То, что они не настолько глупы, чтобы передать нам информацию, которая явно сфальсифицирована, — сказал он с преувеличенным терпением. — Достаточно легко предъявить выборочные данные, особенно для пиар–кампании, и я уверен, что они очень хорошо знают об этом. Но из того, что Иннокентий сказал нам, следует, что они, похоже, дали нам все файлы с сенсоров, от начала до конца, и полный лог подлинного общения Бинга с манти, когда они прибыли в Новую Тоскану. Они не сделали бы этого, если бы они не знали, что записи сенсоров наших людей и логи комов в конечном счете будут подтверждать ту же информацию. Не тогда, когда есть какая–либо вероятность того, что информация собирается утечь к новостникам.
