– Что ж, попытайтесь.
– Но сначала – позвоните.
– Не будьте идиотом и не считайте меня таковым. Не будь вы уверены в том, что говорите, вы бы так не настаивали, а значит, вы говорите правду. Если уж они, эти Schweinhunde [222] , вздумали объединиться против меня, зачем оповещать их о том, что мне это известно! Итак, что они говорили?
– Вы будете убиты. Они не хотят услышать обвинения в том, что отдали в руки нациста контроль над Западной Германией. Даже в самой “Аквитании” начнутся крики о “грязной игре”, что неизбежно приведет к расколу. Ваше место займет более молодой человек, который думает так же, как они, но не связан с нацистами. Однако не тот, кого вы рекомендуете.
Ляйфхельм сидел в мягком бархатном кресле, его сухое, но все еще крепкое тело было неподвижно, на бледном, словно алебастровая маска, лице горели пронзительные светло-голубые глаза.
– Значит, новый Священный союз [223] , – холодно проговорил он, почти не разжимая губ. – Вульгарный еврей и разложившийся главарь французских альфонсов осмелились выступить против меня?
– Дело не в этом, а в том, что с ними согласен и Делавейн.
– Делавейн! Это маразматический обрубок! От того человека, которого мы знали два года назад, ничего не осталось! Он и не подозревает, что это мы отдаем ему приказы, конечно под видом рекомендаций и предложений. У него не больше мозгов, чем у Гитлера в последние дни войны, когда он окончательно рехнулся.
– Не знаю, – сказал Конверс. – Абрахамс и Бертольдье не входили в подробности, просто сказали, что он человек конченый. Их больше интересовали вы.
– Ах, вот как? В таком случае позвольте мне сказать кое-что о себе! Кто, по-вашему, сделал идею “Аквитании” приемлемой для всего Средиземноморья? Кто снабжал террористов оружием и тоннами взрывчатки – от “Бадер-Майнхоф” до “Красных бригад” и палестинцев, готовя их к их “решающему” выступлению? Кто? Это все сделал я, майн герр. Почему все наши конференции неизменно проходят в Бонне? Почему все директивы проводятся только через меня? Могу объяснить и это. У меня есть организация! У меня есть люди – преданные люди, готовые выполнить любой мой приказ. У меня есть деньги! Это я создал буквально на пустом месте великолепный центр связи с первоклассной техникой, ни один человек в Европе не осилил бы этого… Все это я отлично понимал с самого начала. У Бертольдье нет ничего, кроме ореола славы, в настоящем бою он бесполезен. Еврей и южноафриканец вообще на другом материке. И когда разразится хаос, я стану голосом “Аквитании” в Европе. И будет только так! Мои люди в момент пристрелят Бертольдье с Абрахамсом прямо в их клозетах.
– Центр связи – это Шархёрн, не так ли? – спросил Джоэл самым невинным тоном.
– Это они вам сказали?
– Они случайно упомянули это название. Значит, там и заложен в компьютер список личного состава “Аквитании”?
– И это – тоже?
– Не важно. Меня это больше не интересует. Вы не забыли – меня бросили на произвол судьбы. Значит, идея этого компьютера тоже ваша? Кому бы еще пришло это в голову?
– Да, это было моим достижением, – согласился Ляйфхельм, при этом его восковое лицо осветила улыбка. – Я предусмотрел даже смерть любого из нас. Шифр состоит из шестнадцати букв, у каждого из нас имеется комбинация из четырех букв, остальные двенадцать у этого безногого маньяка. Он уверен, что без него никто не может ввести код, но, говоря откровенно, любые два набора из четырех букв или цифр, введенные в определенной последовательности, сделают это дело.
– Просто гениально, – сказал Конверс. – Остальным это тоже известно?
– Только моему верному французскому другу, – холодно ответил немец. – Главе предателей – Бертольдье. Но естественно, я не раскрыл ему последовательность кодов, а введение неверной комбинации автоматически стирает всю запись.
– Благоразумие победителя, – одобрительно кивнул Джоэл, но тут же озабоченно нахмурился. – А если ваш центр возьмут штурмом?
– Все взлетит на воздух, как задумывалось когда-то с бункером Гитлера. Всюду заложены взрывные заряды.
– Понимаю.
– Но коль уж речь зашла о победителях, я считаю их еще и пророками, – продолжал Ляйфхельм, наклоняясь вперед, его глаза светились энтузиазмом. – Позвольте напомнить вам историю Шархёрна. В 1945 году из пепла поражения здесь должно было появиться наивысшее творение мысли истинных поборников идеи, отвергнутое трусами и предателями. Называлось оно “Sonnenkinder” – “Дети солнца”. Дети, отобранные в соответствии с данными биологической науки, должны были рассылаться оттуда по всему миру людям, готовым руководить ими с тем, чтобы возвести их потом на позиции силы и власти. Став взрослыми, Sonnenkinder должны были выполнять возложенную на них миссию: воссоздать четвертый рейх на всем земном шаре! Теперь вам понятна символика Шархёрна? Отсюда “Аквитания” распространит по всему миру новый порядок! И мы сделаем это!
– Хватит, – сказал Конверс, вставая, – допрос окончен.
– Was?
– Вы слышали меня, убирайтесь отсюда. Меня мутит от одного вашего вида.
Дверь отворилась, вошел молодой доктор из Бонна и пристально посмотрел на знаменитого некогда фельдмаршала.
– Разденьте его, – приказал Конверс, – накачайте чем угодно, загоните в ад или на седьмое небо, но вытяните из него всю подноготную.
Джоэл вошел в затемненную комнату, в стену которой были вмонтированы толстые линзы видеокамеры. Валери с Прюдоммом стояли рядом с оператором, в десяти футах от них на телевизионном экране виднелся только что покинутый Джоэлом кабинет с двумя мягкими креслами в центре.
– Как тут у вас? – спросил он.
– Все отлично, – сказала Валери. – Оператор не понял ни слова, но утверждает, что освещение было великолепным. Он берется сделать сколько угодно копий; на изготовление каждой требуется минут тридцать пять.
– Ограничимся десятью копиями и оригиналом, – сказал Конверс, поглядев на часы, а потом на Прюдомма (Вэл в это время переговаривалась по-французски с оператором). – Возьмите первую копию и с пятичасовым рейсом отправляйтесь в Вашингтон.
– С превеликим удовольствием, друг мой. Надеюсь, что одна из этих копий попадет и в Париж.
– Их вручат главам всех правительств вместе с копиями наших показаний. А сюда вы привезете копии собранных Саймоном показаний.
– Тогда я покину вас, чтобы сделать нужные распоряжения, – сказал француз. – Лучше, если моего имени не будет в списке пассажиров. – И он вышел из комнаты, сопровождаемый оператором, который направился к своему копировальному устройству в холле.
Валери подошла к Джоэлу и, потянувшись, взяла в обе руки его лицо и легонько поцеловала в губы.
– Ты здорово напугал меня. Был момент, когда я подумала, что у тебя все сорвется.
– Я тоже этого боялся.
– Но ты справился, и отлично. Вы прекрасно разыграли эти сцены, мистер. Я горжусь тобой, мой дорогой.
– Многие юристы пришли бы в ярость от подобных розыгрышей. Типичнейший пример вымогательства нужных показаний, как сказал бы один из моих самых блестящих профессоров.
– Брось свои юридические выкрутасы, Конверс. Давай пройдемся. Когда-то мы много ходили, и я не прочь восстановить эту традицию. Гулять в одиночку – не очень-то весело.
Джоэл обнял ее. Они нежно поцеловались, чувствуя, как возвращается к ним прежнее тепло. Он чуть откинул голову и, положив руки ей на плечи, с любовью посмотрел в ее широко открытые, мерцающие ласковым светом глаза.
– А почему бы вам не выйти за меня замуж, миссис Конверс? – сказал он.
– Бог ты мой, снова? А в самом деле – почему? Как ты сказал однажды, мне даже не придется менять метки на белье.
– У тебя никогда не было белья с монограммами.
– Ты заранее узнал это еще до того, как сделать мне предложение.
– Мне не хотелось бы, чтобы ты думала, будто я подглядываю.
– Хорошо, дорогой мой, я выйду за тебя замуж. Но до этого нам предстоит завершить немало дел. Даже до того, как мы просто пойдем погулять.
– Мне нужно связаться с Питером Стоуном через семью Татьяны в Северной Каролине. Этот тип вел себя ужасно по отношению ко мне, но, как ни странно, он мне нравится.
– А мне – нет, – твердо заявила Валери. – Я готова убить его.
Глава 40
Второй из трех оставшихся дней подходил к концу. Через десять часов на другом конце света начнутся демонстрации протеста против ядерной угрозы. За этим последует серия убийств, и хаос воцарится во всем западном мире.
Группа из восемнадцати мужчин и пятнадцати женщин сидела в темном демонстрационном зале подземного стратегического комплекса Белого дома. Перед каждым на маленьком пюпитре, прикрепленном к спинке переднего стула и освещаемом маленькой затененной лампочкой, лежали желтые листы бумаги. С тридцатисекундными интервалами на экране одно за другим возникали человеческие лица с порядковым номером в правом верхнем углу. Инструкции, полученные собравшимися здесь людьми, были краткими и понятными. Инструктаж с ними провел Питер Стоун, он же отбирал их для этого задания.
