— Сегодня я не могу лететь в Канзас-Сити.
— Прекрасно, я вызываю полицию, и пусть их арестуют. А я под присягой объявлю, в чем их обвиняю.
— Подожди!
— Не могу, Брайан. Пока что их сдерживает патруль — частная служба, охраняющая наш квартал. Но на ночь я их тут не оставлю: она выше меня, а он вдвое выше. До свидания, я звоню в полицию.
— Погоди! Я же не знаю, когда смогу попасть на корабль.
— А ты найми его — ты достаточно богат! Когда тебя ждать?
— Ну… часа через три.
— Значит, в шесть двадцать по нашему времени. В шесть тридцать я звоню в полицию.
Брайан приехал в шесть тридцать пять, но загодя позвонил мне с ракетодрома. Я ждала его в гостиной с обоими детьми, с сержантом Риком из патруля «Аргус» и с миссис Барнс, диспетчером патрули по совместительству охранницей. Компания у нас была не из приятных: охранникам пришлось продемонстрировать, что они сильнее подростков и никаких глупостей не потерпят.
Брайан тоже позаботился об охране: с ним прибыли двое мужчин и две женщины, одна пара из Далласа, другая из Канзас-Сити.
Это было не совсем законно, но никто, а тем более я, не спорили о мелочах.
Я посмотрела, как за ними закрылась дверь, ушла наверх и плакала, пока не уснула.
Провал! Полный и окончательный провал! Я не знала, что еще могла сделать, но отныне мне никогда не избавиться от тяжкого груза вины.
Все ли я сделала, что могла?
23
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРУДЕНС ПЕННИ
Только с открытием бегущей дороги Кливленд-Цинциннати до Джорджа Стронга дошло, что мои пророчества — дело верное. Я всегда тщательно скрывала источник своего ясновидения, чувствуя, что правду Джорджу вынести будет труднее, чем мое умолчание. И я отшучивалась: смотрю, мол, в свой надтреснутый кристальный шар; держу небольшую машину времени в подвале рядом с гладильной доской; меня посещает дух вождя Раздвоенный Язык; гадаю на заварке, только чай должен быть непременно сорта «Черный дракон», у «Липтонского апельсинового» не та вибрация. Джордж, добрая душа, улыбался моему вранью и в конце концов перестал спрашивать, как я это делаю, а просто рассматривал содержимое каждого конверта как надежный прогноз — такими мои прогнозы и были.
Но открытие дороги Кливленд-Цинциннати он никак не мог переварить. Мы с ним вместе присутствовали при этом событии, сидели на главной трибуне и видели, как губернатор Огайо перерезал ленточку. На наших местах можно было свободно говорить о чем угодно; речи из громкоговорителей все заглушали.
— Джордж, сколько недвижимости по обеим сторонам дороги принадлежит «Гарриману и Стронгу»?
— Да порядочно. Хотя какой-то спекулянт обскакал нас и отхватил себе лучшие с коммерческой точки зрения участки. Однако «Гарриман Индастриз» вложила солидный капитал в экраны Дугласа — Мартина, да ты и сама знаешь: ты была на том заседании и сама за это голосовала.
— Да, хотя мое предложение вложить капитала в три раза больше забаллотировали.
— Уж слишком рискованно, Морин. Деньги делают, рискуя деньгами, но не наобум. Мне и так стоит больших трудов удерживать Делоса от авантюр, не подавай ему дурного примера.
— Но ведь я была права, Джордж. Хочешь знать, сколько бы мы заработали, если бы приняли мое предложение?
— Морин, что толку считать неполученные барыши. Бывает, что и правильно угадаешь. Но это не значит, что метод догадок верен — ведь угадываешь далеко не всегда.
— Но я-то не угадываю, Джордж — я знаю. Ты вскрыл уже несколько конвертов. Ошиблась ли я хоть раз?
— Это противоречит здравому смыслу, — вздохнул Джордж.
— Джордж, твое неверие в меня стоит «Гарриману и Стронгу» и «Гарриман Индастриз» денег, и больших денег. Ну да ладно. Говоришь, какой-то спекулянт увел у вас лучшие земли?
— Да. Должно быть, ему удалось заполучить планы до того, как их обнародовали.
— Это не спекулянт, Джордж, а провидец — то есть я. Видя, что вы недостаточно быстро раскачиваетесь, я заключила как можно больше опционов, вложив в них все свои свободные деньги и все наличные, которые сумела получить под залог прочих капиталов. — Джордж огорчился, и я поспешно добавила: — Передаю все права тебе, Джордж. Но не даром — ты сам решишь, сколько мне выделить, когда наша собственность начнет окупаться.
— Нет, Морин, так нечестно. Ты верила в дело и была первой — все доходы твои.
— Ты не слушаешь меня, Джордж. Мне не на что купить эти земли — я все до последнего цента вложила в опционы, а будь у меня еще миллион, я бы заключила еще больше сделок, и на более длительные сроки. Я только надеюсь, что в следующий раз ты меня послушаешь. Уж очень обидно, когда я говорю тебе, что с неба скоро польется суп, а ты приходишь с чайной ложкой вместо ведра. Говорить тебе о следующем случае, который нам представится?
Или пойти к мистеру Гарриману и попытаться убедить его, что я настоящая провидица?
— Скажи лучше мне, — вздохнул он. — Если захочешь.
— А нет ли у тебя на примете тихого местечка, где мы могли бы провести ночь? — вполголоса поинтересовалась я.
— Конечно, есть, — шепнул он мне в ответ. — Как всегда, дорогая леди.
Ночью я посвятила его в дальнейшие подробности.
— Следующей дорогой станет Джерсейская — она будет двигаться со скоростью восемьдесят миль в час, не в пример тому убожеству с тридцатимильной скоростью, которое мы открывали сегодня. Но Гарримановская магистраль…
— Гарримановская?
— Гарримановская магистраль через прерию, из Канзас-Сити в Денвер, будет двигаться со скоростью сто миль в час, и вдоль нее вырастет город тридцатимильной ширины, от старой грязнухи Миссури до самых Скалистых гор. Население Канзаса за десять лет возрастет с двух до двадцати миллионов, и для тех, кто об этом знает, открываются неисчислимые возможности.
— Морин, ты меня пугаешь.
— Я и сама боюсь, Джордж. Далеко не всегда приятно знать, что будет дальше, — и я продолжала гнуть свое: — Бегущие дороги будут множиться с невиданной быстротой, так быстро, как только позволит производство солнечных экранов: построят трассу вдоль Восточного побережья, параллельно Шестьдесят шестой дороге, построят новую «Камино Реаль» из Сан-Диего до Сакраменто и дальше — и это принесет потом большую пользу, поскольку солнечные экраны на крышах придорожных городов восполнят спад энергии и смягчат кризис, когда атомную станцию в Парадайзе закроют и переведут на орбиту.
Джордж так долго молчал, что я подумала, он уснул.
— Я правильно расслышал? — спросил он наконец. — Большой атомный реактор перенесут из Парадайза в Аризоне на орбиту? Но каким образом? И зачем?
— С помощью космических кораблей — их создадут на основе современных ракетопланов, но стартовать они будут на топливе, производимом в Парадайзе. Только этого нельзя допускать, Джордж! Станцию в Парадайзе закрыть придется — она очень опасна, потому что неверно построена: все равно что паровой котел без предохранительного клапана. (В голове у меня звучал милый голос сержанта Теодора: «Им слишком не терпелось ее построить… и построили ее неправильно, все равно что паровой котел без предохранительного клапана»). Так что закрыть ее придется, но перемещать ее на орбиту нельзя. Скоро откроют способы безопасного строительства атомных станций, и парадайзская больше не понадобится. А тем временем солнечные экраны восполнят пробел.
— Если опасность действительно есть — а многие считают, что она есть, — вынос станции на орбиту устранит ее.
— Да, Джорж, потому-то ее и перенесут. На орбите станция не будет больше представлять опасности ни для города Парадайза, ни для штата Аризона. Но люди, которые будут на ней работать там, в космосе? Они же погибнут.
Снова долгое молчание.
— Мне кажется, можно найти способ управлять реактором дистанционно, как грузовой ракетой. Надо спросить Фергюстена.
— Надеюсь, что ты прав. Ты сам увидишь, когда вернешься в Канзас-Сити и вскроешь конверты шесть и семь: я предсказываю, что парадайзский реактор перенесут на орбиту, где он взорвется вместе с обслуживающей его ракетой, и все, кто был на борту, погибнут. Этого нельзя допустить, Джорж. Вы с мистером Гаррима-ном должны этому воспрепятствовать. Обещаю тебе, дорогой: если вам это удастся и мое пророчество не сбудется — я разобью свой кристальный шар и больше ничего не буду предсказывать.
— Не могу ничего обещать тебе, Морин. Да, мы с Делосом входим в директорат Энергетического Синдиката, но нас там меньшинство — и по людям, и по акциям. В Энергетическом Синдикате сосредоточен почти весь частный капитал Соединенных Штатов — чтобы создать его и построить парадайзскую АЭС, временно приостановили действие антитрестовского закона Шермана. Большинство там, как правило, представляет некий Дэниел Диксон. Сильная личность и не очень-то мне по душе.
