– Вроде речь шла о шаттле…
– Да, шла.
Продолжать он не стал. Ана долго ждала ответа, пусть еще подождет.
Некоторое время все молчали. Глядя на собор, можно было подумать, что он простоит на мосту еще не одну тысячу лет.
По прикидкам Скорпиона, «Пресвятой Морвенне» оставалось еще минут пять.
– Я бы успел, – заговорил Васко… – Если бы побежал… Если бы мы побежали…
– Пошли, – сказал Скорпион.
Остальные посмотрели на него, потом на собор. Передок «Пресвятой Морвенны» был в добрых семидесяти метрах от края моста; пройдет еще три или четыре минуты, прежде чем он повиснет над пустотой. А что потом? Еще самое меньшее минута, прежде чем громадина начнет опрокидываться.
– Куда, Скорп? – спросила Хоури.
– Я уже насмотрелся, – спокойно ответил он. – День сегодня был трудный, а впереди еще долгий путь. Чем раньше выступим, тем раньше доберемся.
– А собор… – начала Рашмика.
– Уверен, зрелище будет впечатляющее. Потом расскажете, если найдется время.
Скорпион пошел назад по обломку моста. Низко висящее солнце двигало перед ним до комизма маленькую и неуклюжую тень. Та колыхалась перед идущим враскачку свиньей, словно плохо управляемая марионетка. Он сильно замерз: это был особый внутренний холод; вроде живого существа, которому впору иметь имя. Может, это он и есть, конец, о котором столько раз предупреждали Скорпиона? Как ни крути, он всего лишь свинья; ему ли ждать от жизни приятных сюрпризов? Хорошо уже то, что он оставил в этом мире немало своих отметин, поглубже, чем у других.
Он прибавил шагу. Вскоре три длинные тени окружили его короткую. Все четверо ни о чем не говорили, лишь задумчиво шагали и думали о своем трудном пути. Еще через несколько минут земля содрогнулась – словно огромный кулак гневно ударил Хелу, – но и тогда они не замедлили поступь.
А потом самый маленький из идущих споткнулся, и трое других кинулись, чтобы его подхватить.
После этого Скорпион почти ничего не помнил.
Эпилог
Она отдала новый приказ, механические бабочки разомкнули крылья, и образованный ими экран распался. Бабочки вернулись в трепещущее кружево рукавов и замерли. Взглянув в небо, она увидела лишь несколько звезд, самых ярких: их свет пробивался сквозь лунное сияние и сверкающую реку кольца. Зеленая звезда, которую показали ей бабочки, исчезла. Но она знала, что звезда по-прежнему там, просто светит слишком слабо.
Она также знала, что с этой звездой не случилось ничего плохого. Ядерные процессы не разбалансированы, и не было опасного вмешательства в атмосферную химию. Свет все так же ярок, как и век назад, а нейтринный поток из ядра не отражается на давлении, температуре и содержании нуклеотидов. Однако с планетами, которые обращались вокруг звезды, случилось что-то очень плохое. Они подверглись демонтажу, разложению на атомарный газ, который затем был собран и помещен в стеклянистые пузыри. Возникли бесчисленные обиталища с запасами воды и воздуха. Огромные зеркала, выплавленные в ходе все той же оргии разрушения и созидания, вылавливали каждый бродячий фотон и загоняли его в один из пузырей. Ничто не пропадало зря, все шло в дело. Внутри пузыря солнечный свет питал сложные, хрупкие биохимические сети замкнутого цикла. Там кишели растения и животные, и умные машины удовлетворяли все их потребности. Люди также были там желанны – собственно, для них и создавались изначально эти обиталища.
Но люди так и не получили приглашения.
Это солнце в зеленых тонах было не первым и не последним. Вокруг плавали сотни таких же. Машины создавали рои зеленых жилищ, перескакивая из системы в систему с бездумной методичностью саранчи. Машины появлялись, размножались копированием и принимались за демонтаж. Все попытки сдержать их распространение провалились. Достаточно было бы одной машины, чтобы начать процесс, а ведь они прибывали миллионами.
Их так и прозвали – саранча.
Неизвестно, откуда взялись эти машины и кто их придумал. Вот лучшая гипотеза: более тысячи лет назад, за века до прихода ингибиторов, была создана эффективная технология терраформирования и она вышла из-под контроля. Но для технологии-призрака саранча была слишком сильна и проворна. Ее загадочный предок очень долго учился выживать, опираясь только на собственные ресурсы, и этот процесс превратил его в свирепого хищника. Из той хитрой породы, кто прячется в зарослях и терпеливо ждет своего часа.
«И вот теперь, – подумала она, – этот час настал – по нашей вине».
Если бы над человечеством не нависла тень ингибиторов, оно ни за что не совершило бы такой ошибки. Да и ингибиторы – тоже машинная самореплицирующаяся форма космической жизни – не потерпели бы соперников. Но ингибиторы ушли, их уже больше четырех столетий никто не видел. Сказать, что они были разгромлены, значит погрешить против истины; на самом деле всего лишь удалось отразить нашествие, оттеснить противника в ничейное пространство, установить границы и буферные зоны. Бо́льшая часть Галактики предположительно оставалась под волками. Однако попытка искоренить людей провалилась.
Впрочем, победу нельзя было отнести на счет человеческого гения.
Причиной были удачное стечение обстоятельств и трусость. Как общность ингибиторы еще миллионы лет назад были обречены на поражение и гибель. Рано или поздно должна была появиться новая сильная раса, способная вырваться из-под их контроля. Но люди не стали бы такой расой даже при содействии Гадеса. Однако матрица задала им нужное направление. Она указала путь на Хелу, и там, на обледенелой планетке, было принято верное решение: отказаться от союза с тенями и обратиться за помощью к гнездостроителям. Именно эти существа уничтожили вертунов, когда те неблагоразумно вступили в сношения с тенями.
«А ведь мы едва не сделали то же самое».
Она похолодела от этой мысли – настолько близка тогда была гибель.
Бабочки сомкнули крылышки, образовав на хозяйке белую броню.
– Пора, – подал голос телохранитель с дальнего конца пристани.
– Ты дал мне час.
– А он уже прошел. Все это время вы смотрели на звезды.
Неужели он не преувеличивает и она целый час разглядывала зеленую звезду?
Иногда она невольно погружалась в задумчивые воспоминания, и тогда секунды сливались в часы, часы – в недели. Она была так стара, что иногда боялась даже думать об этом.
– Еще немного, – проговорила она.
Гнездостроители (она вспомнила прежнее, давно ушедшее из обихода название этих симбионтов: раковиностроители) еще в незапамятные времена довели до совершенства умение прятаться. Вместо того чтобы открыто противостоять ингибиторам, они предпочитали невидимками скользить между звездами, избегая малейшего контакта. Они были непревзойденными мастерами маскировки. Человечество же, получив от них знания и оружие, вступило в открытый бой с ингибиторами, и ближний космос был очищен от машин. Гнездостроителям это не понравилось, они предупреждали, что нарушать равновесие опасно. Как бы ни были ужасны некоторые явления, на смену им могут прийти другие, совсем уже чудовищные.
Но вовсе не такие слова хотело услышать человечество.
«Может быть, оно того стоило, – подумала она. – Четыреста лет мы живем во втором Золотом Веке. Научились творить настоящие чудеса, оставили блистательный след в истории Галактики. Мы совершили прорыв, забыли старые легенды и придумали лучшие – новые сказки для новых времен. Но все это время кто-то смотрел на нас из зарослей и ждал своего часа. Вычеркнув из уравнения ингибиторов, мы дали шанс саранче».
Это не было концом истории. Люди эвакуировались по мере того, как механическая саранча распространялась по их системам. Несколько первых эвакуаций прошли из рук вон плохо, даже трагично, но потом дело наладилось. Руководство не зря ело свой хлеб, ему были известны все тонкости управления толпой.
Она снова заглянула во тьму. Саранча распространяется медленно – в ближнем космосе есть миры, которые не позеленеют еще сто, а может быть, и тысячу лет. Времени впереди еще много – и для жизни, и для любви. Омоложение – заманчивая штука даже для старого полусочленителя. Говорят, что в Плеядах появились заселенные планеты. Оттуда волна звездной плесени кажется далекой и почти безобидной.
Но к тому времени, как она доберется до Плеяд, ее будут отделять от момента рождения еще четыреста лет.
Как часто бывало, она подумала о тенях. Посланники теней утверждали, что их преследуют машины, окрашивающие звезды в зеленые тона. Вряд ли это совпадение, в который уже раз сказала она себе. Согласно теории бран, послание теней могло прийти только из настоящего, а не из далекого будущего или прошлого. Но что, если теория ошибается? Что, если все это – брана теней, балк, гравитационная связь – просто удобная выдумка для того, чтобы скрыть другую, еще более диковинную правду?
