апеллирует к правдоподобному, хоть и ложному общему благу, а не напрямую к священным моральным нормам. Нормы потом возникают сами собой, как следствие расхождения той социальной действительности, что мы с горечью видим вокруг, от той, что нам рисует идеология в виде сладкой картины будущего. Новая картина разумеется оказывается более морально правильной. Отсюда и нормативность. То есть идеология – это насилие не только над людьми, но и над самой идеей публичной этики, примерно как религия – насилие над идеей морали. Это замена анализа реальности и поиска справедливых норм, основанных на нейтральности и беспристрастности, конструкциями, основанными на неприкрытой субьективности идеологов.
Разумеется, идеология – та же мораль в иной упаковке, те же абсолюты, выросшие на идеях разума. Чтобы в этом убедиться, взглянем на "самую научную" идеологию – марксизм. Вся она – страстная проповедь освобождения от капиталистического угнетения, обоснованная убедительными, хоть и фантастическими общественными законами. Но освобождения через постоянную и непримиримую борьбу, которая тоже закон. Т.е. освобождение почему-то через новое насилие, да еще какое! Хотя почему "почему-то"? Именно в этом суть. Освобождение – это всегда уменьшение насилия. И для этого не обязательно иметь моральную теорию. Однако для оправдания насилия необходима идеология, в оправдании насилии – сама ее суть, ее цель и смысл, иным ЛОБ и быть не может. Благодаря наукообразию, марксизм легко внедряется и до сих пор служит надежной основой для убеждений и убеждения. И это после стольких жертв и неудач! Но для обывателя наука, научный, "обьективный" закон – святое. Даже закон, требующий насилия для своей реализации. Действительно, разве насилие не убедительно?
Если моральное насилие, неотделимое от иррациональности, клонится в сторону жертвы и альтруизма, то логично предположить, что убедительность заставляет идеологию склоняться в противоположную сторону. Убеждения требуют свободно выбранных практических действий, свободных от, например, психологического насилия, но мало кто способен сам действовать против своих интересов. Одно дело – быть этичным, а другое – практичным. И это подтверждается фактами. Например, богатые и успешные придумали либерализм – идеологию экономического насилия, выгодную как раз тому классу людей, который представляли авторы – людей с собственностью, но не привязанных к сословной власти. Социализм изобрели теоретики победнее – и дополнили экономическое насилие бюрократическим. Коммунизм придумал мечтательный разночинец, постоянно стесненный в средствах, а национализм – завистливые неудачники. Что касается нынешнего расцвета всевозможных идеологий, то он организовался усилиями многих заинтересованных в постоянном источнике дохода, а равно тех, кто желал бы нанести максимальный ущерб конкурентам. Эти факты открывают нам глаза на то, что идеология в сущности выражает интересы, лишь прикрытые идеалами, что не должно нас удивлять, ибо ЛОБ, как мы помним, всегда хоть немного практично. Кстати, похожая история случается и с религиями, которые рождаются от мечтаний, а потом верно служат насилию. Христианство, например, придумал нищий закомплексованный плотник, не имевший вообще ничего, даже отца. Отсюда и мечты о всем хорошем. Но позднее христианство стало серьезной политической силой, выражая интересы огромной группы людей – тех, кто властвуя еще и учит жить.
Тут важно то, что не надо понимать интересы узко – как место на социальной лестнице. Личные интересы всегда больше простой материальности. Люди воспринимают социальную действительность не только со своей экономической колокольни, но и, например, с культурной – как часть нации, этноса, клана, профессии, клуба или другой групповой единицы, с половой – как обладатели пола, ориентации и семейных предпочтений, с психологической – как обладатели всевозможных черт, влияющих на склонности в иррациональных действиях (жертвенность, доброта, подчинение авторитетам и традициям, коллективизм), и даже с возрастной – чего стоит бунтарство юности против консерватизма дряхлости!
Часто люди предпочитают идеологии, которые просто удобны, облегчают им жизнь, оправдывают неудачи, перекладывают вину на других, освобождают от личной ответственности, потакая таким образом слабости собственного характера. И кроме этого, на умонастроения влияют всевозможные предрассудки, комплексы, болезни головы, расстройства нервной системы и конечно – степень моральной зрелости, автономии и самодостаточности. Но одно обьединяет всех. Правильно и социально справедливо – сделать так, чтобы все было как видится лично субьекту. Это и есть общее благо, ложное для всех, истинное для одного – а скорее, истинное для той общности/группы/среды, которая помогла эти интересы сформировать и сформулировать.
Таким образом, если моральное насилие опирается на конфуз, запугивание и психологическое давление, то опорами идеологии являются сначала ложь – подмена интересов обьекта на интересы субьекта, а затем уже эмоциональное и информационное давление. Если быть, впрочем, до конца последовательным, надо уточнить – а всегда ли субьективное понимание справедливости истинно и для его носителя? Интересы еще надо осознать, выявить их связь с формирующими группами. Истинные интересы человека вполне могут быть не там, где он их ищет. Они идут скорее от характера и способностей, нежели от места работы, размера семьи и истории болезни. А если глядеть совсем в корень, истинные интересы каждого – ОБ и ОЭ, способности только помогают личной конкретизации. Но поскольку осознать это пока мало кому удается, не будет большим преувеличением сказать, что в основе всякой идеологии лежит ложный интерес, а в основе всякого ложного интереса лежит эгоизм, к которому в итоге и клонится всякая рациональная субьективность. Поэтому мать всех идеологий можно кратко описать как "свободу быть счастливым за счет других".
– Демократия
Идеологией может быть любое социальное учение, если ему повезет хоть немножко превратиться в истину, т.е. обрести сторонников. А если затем и победить в идеологической войне – идеология станет господствующей. Самая важная сейчас пожалуй – идеология представительной демократии, формально позволяющая гражданам законным образом продвигать личные политические убеждения – мелкие идеологии, связанные с местом человека в насильственной структуре демократического общества. Говоря грубо – моральные оправдания политическому насилию. А несколько мягче – ориентир в поисках личной справедливости, достигаемой политической победой и физическим принуждением проигравших. Личный успех гарантированно делает мир чуточку справедливее.
На самом деле, конечно, никакого продвижения нет. Демократия – "власть народа" – благозвучное название для олигархии, которая устраивает политический балаган для обывателя, позволяя ему думать, что он на что-то там влияет в какой-то там партийной борьбе продвигая какие-то там политические убеждения в какой-то там социальной справедливости.
Таким образом, мы имеем два уровня идеологии и два уровня обмана. Первый, политические убеждения подменяют истинные, могущие представлять опасность для государства, второй, демократия подменяет борьбу за свободу иллюзией блага, лежащего прямо за следующими выборами. Не удивительно, что идеология демократии – наиболее рыхлая, аморфная, включающая в себя множество вариаций, позволяющих
