балансировать всевозможные интересы не выходя за ее рамки и тем придать государственной власти стабильность.
Но как бы аморфна она не была, угодить всем невозможно. Всегда найдутся сомневающиеся, кто непременно придумает свою собственную идеологию с той же, хоть и немного иной целью – борьбы за иное общее благо, способное лучше выразить их представление о справедливости, в чем протестная идеология ничем не отличается от господствующей, т.е. это такой же способ морального подавления соперников, убеждения колеблющихся и воспитания сторонников. Убеждая окружающих можно сформировать если не новую социальную действительность, то хотя бы многочисленную группу активистов, достаточно сильную для последующего вдалбливания ее в головы другими методами. Тут идеология выполняет мобилизующие функции героической морали.
Демократия легко отражает атаки маргинальных идеологий. Свежие идеи включаются в политическую повестку и замыливаются. Протестные группы инкорпорируются в политические партии. Наиболее бескомпромиссные обьявляются экстремистами и уничтожаются. А сама демократия по степени окостенелости в конце концов поднимается до уровня религии. Выбор народа, мнение большинства, воля нации и т.п. – это новые святые, давно помершие и засохшие до состояния мумий. Выборы – таинство. Конституция – священное писание. На место бога претендует равенство и социальная справедливость, а церкви – демократические институты государства. Оно носитель истины, морали и творец социального бытия. Рай загробный заменился построением правильного общества на земле, осуществляемым сознательными гражданами под управлением харизматической власти. Труд круглосуточных проповедей взяли на себя СМИ поддерживаемые социальными науками.
Опора на массы демоса стала важным условием для продвижения интересов на всех уровнях и во всех областях демократического общества. Гражданский активизм противостоит профессиональному, активизм деловых групп – активизму меньшинств и так далее. А демос требует убеждения. Если идеология может быть названа большой ложью, то идеи, скрепляющие группы активистов, лоббистов и прочих структур влияния – малой. Подобные идеи не нуждаются в системности и широте охвата, требующимися для попадания в разряд идеологий. Это не столько идеи, сколько прикрытие узких интересов. "Недоидеологии" подкрепляются усилиями специалистов, экономистов, журналистов и любых подходящих авторитетов в области формирования прогрессивного общественного мнения. Вспомните, какие из следующих проблем требовали срочного решения – запрет ядерной энергетики и сжигания ископаемых ресурсов, спасение китов и коралловых рифов, вред ГМО и польза органики, эпидемия педофилии и разгул терроризма, озоновая дыра и таяние льдов, глобальное похолодание и нехватка шуб. Демократическое общество бурлит неотложными проблемами, чья лживость порой поражает воображение.
– Власть
Помимо стабильности у государства, а точнее у властной верхушки, есть и другие интересы, которые обслуживаются государственной идеологией, какой бы формой она не выражалась. Цель навязывания государственной идеологии – а ее обязательно навязывают, хотя многие подданные охотно навязываются сами – легитимация государственного насильственного "управления", превращение граждан в покладистых подданных, даже не помышляющих о переменах, о стремлении к свободе и ОБ. Суть властной идеологии – максимальное лишение людей разума, воли и этики. Тотальным внушением можно добиться многого. И чем менее самостоятельно мыслит человек, тем внушительнее результат. Чем еще обьяснить, что любое упоминание "общества без власти" вызывает кислую мину и насмешливый вопрос "Это утопия?" или "Это анархия?", под чем подразумевается либо несбыточный бред, либо дикие джунгли. Власть отучила людей даже мечтать о свободе!
Подчинение власти всегда требует жертвы, и потому идеологическое насилие к гражданам всегда несет сильный оттенок морального. Когда христианство работало на власть, оно требовало смирения и подчинения авторитету данному самим Богом, коммунисты – бесплатно работать на общее благо, эгалитаристы – отказаться от своих естественных преимуществ в пользу слабого, националисты – затянуть пояса для победы над инородцами, фашисты – беззаветно любить родное государство и его вождя. Каждый без труда распознает уши жертвенной морали в таких фразах, как "патрия или смерть", "весь народ как один человек", "не спрашивай, что твоя страна…" Продолжением этой цели, хотя и несколько неактуальной ныне, является формирование в подданных чувства крайней самоотверженности, необходимого для военного противостояния с другими государствами.
Результат, как и всегда – люди перекладывают на кого-то руководство своей жизнью, отдают свою свободу, подчиняются давлению авторитета. Избавляясь от груза ответственности, они находят тысячи причин для оправдания своего рабского поведение – от служения высшей идее до происков врагов. Особо упертых из них, политизированных и идеологизированных, не способных "поступиться принципами" и родить в котле пропаганды свои собственные, свободные мысли, уже вполне можно считать, аналогично глубоко религиозным, не вполне дееспособными. Как и моральное, идеологическое насилие повинно в огромном количестве человеческих жертв, самом большом в абсолютном исчислении, и следовательно ее моральные идеалы – максимально неправильное ложное общее благо. Конечно, разные идеологии неправильны по-разному, некоторые довольно удачно оказались в районе истинного общего блага. Но надо помнить, что счет жертв еще не закончен.
– Механика лжи
Поскольку все варианты морального насилия стремятся направить поведение и деятельность человека, можно попробовать, в качестве небольшого итога, соотнести их с теми мотивами, которые они рассчитывают инициировать, и заодно сравнить результат с ОЭ, как она выглядела на рис. 1.13. Получилась картинка 5.8, состоящая из двух частей, которая надеюсь не требует длинных обьяснений. Картинка, конечно, приблизительна, поскольку не все эти идеологии я досконально знаю.
Вообще-то, обьяснения потребуются, ибо картинка выявила небольшую несообразность, которую вы наверняка уже заметили раньше, а я, к сожалению, только сейчас – неувязка непосредственной связи рациональности и альтруизма. Как идеологии, упирая на рациональность, умудряются добиваться альтруистического поведения? И почему при таком обилии идеологий все наше общество насквозь эгоистично, как утверждал еще рис. 1.11? Что касается последнего, то тут вроде все понятно – победил либерализм и индивидуализм. Хотя нет, и тут не все так просто
.
Прежде всего, линии, помеченные названиями вариантов насилия на рис. 5.8 – это целевые мотивы, которые безусловно могут отличаться от фактического результата. Например, в то время как христианство или коммунизм требуют максимального самопожертвования, люди в итоге на эти требования не обращают внимания. А если люди, напротив, пользуются принуждением других к своей выгоде, то в них и христианство, и коммунизм порождают эгоистичное поведение. Интересней случай, когда результат оказывается противоположным тому, каким его воспринимает субьект. Например, в случае либерализма, человек пользуется экономической свободой для реализации своего эгоистического интереса, но в итоге, по не зависящим от него причинам, оказывается эксплуатируемым и в хвост, и в гриву, т.е. является фактически альтруистом. Здесь мы и сталкиваемся с сутью проблемы. А суть – ложь идеологии. Чем ситуация либерализма
