Ночной цветок? – подумал Мэт.
– С ними нужно быть очень осторожным. Вот, смотри, запальный фитиль. Самый длинный. – Поймав озадаченный взгляд Мэта, она помахала у него перед носом одним из длинных темных шнуров. – Да, этот вот!
– Это там, где нужно поджигать, – пробормотал Мэт. – Это я знаю.
Том булькнул горлом и принялся поглаживать усы костяшками пальцев, будто пряча улыбку. Алудра хмыкнула:
– М-да. Это там, где нужно поджигать. Да, так. Рядом с ними не стой. Тем более рядом с самыми большими. Как подпалил фитиль, так и отбегай подальше. Понял меня? – Она ловко свернула материю. – Можешь сам ими позабавиться, можешь, если пожелаешь, продать. Но помни: никогда не клади их слишком близко к огню. От огня они взрываются. А если они взорвутся все вместе, разом, то могут и дом разрушить. – Алудра завязала шнурочки, поколебалась и добавила: – И последнее, хотя это ты, скорее всего, знаешь. Не вскрывай их, как поступают иные дураки, желая узнать, что там внутри. Иногда содержимое взрывается от соприкосновения с воздухом – и огня никакого не надо. Тебе может пальцы оторвать, а то и руку.
– Я слышал об этом, – сухо произнес Мэт. Алудра, нахмурившись, взглянула на него, будто подозревая в намерении вскрыть фейерверк, но потом все-таки подтолкнула связку к Мэту.
– Вот. А теперь мне надо идти, пока не очухались эти отродья козлов. – Глянув сквозь приоткрытую дверь на шумящий в ночи дождь. Алудра вздохнула: – Может, найду где-нибудь местечко посуше. А завтра отправлюсь в сторону Лугарда. Эти свиньи, скорее всего, решат, что я двинулась в Кэймлин. А?
Мэт внезапно вспомнил о черствой краюхе, которую ела Алудра, а также о том, что до Лугарда намного дальше, чем до Кэймлина. А Алудра говорила, что денег у нее нет. Но на фейерверки еды не купишь, нужно ещё найти кого-то, кто может позволить себе роскошь их приобрести. На золото и серебро, вывалившееся у Мэта из карманов во время схватки, она даже не взглянула, хотя в свете фонаря монеты ярко вспыхивали на соломе, как бы напоминая о себе. О Свет! Нельзя же, чтобы она ушла голодной. Как же мне это сразу не пришло в голову?
Мэт торопливо зачерпнул из кармана сколько мог монет.
– Э… Алудра… У меня, как видите, их много. Я думал, может быть… – Он протянул ей деньги. – Я всегда смогу выиграть ещё больше.
На мгновение Алудра замерла, успев набросить плащ только на одно плечо, потом обернулась к Тому и улыбнулась. Надев плащ и закутавшись в него, она сказала:
– Он ведь ещё совсем юн, а?..
– Он молод, – согласился Том. – И совсем не так плох, как сам считает. По крайней мере, иногда не так уж плох.
Мэт зыркнул на обоих и опустил руку.
Алудра взялась за оглобли тележки и направилась к двери, от души пнув под ребра попавшегося ей по пути Таммуза. Тот лишь слабо застонал.
– Алудра, мне бы хотелось кое о чем спросить, – вдруг сказал Том. – Как вам удалось так быстро зажечь фонарь в полной темноте?
Женщина остановилась в дверях и улыбнулась, взглянув на Тома через плечо:
– Хочешь, чтобы я раскрыла все свои секреты? Конечно, я благодарна вам, но любовью не воспылала. Этот секрет к тому же даже гильдии неизвестен, так как я открыла его сама. Больше не скажу ни слова. Когда я доведу свое изобретение до ума, когда мои палочки будут работать как мне надо, они принесут мне целое состояние. – Алудра налегла на оглобли, выкатила тележку под дождь, и ночь поглотила ее.
– Палочки? – промолвил Мэт, недоумевая, уж не тронулась ли Алудра чуточку умом. Таммуз снова застонал.
– Парень, нам тоже лучше последовать ее примеру, – заметил Том. – Иначе выбор у нас будет небогат. Или перерезать четыре глотки – или следующие несколько дней объясняться с Гвардией Королевы. А гвардейцев эти молодцы наверняка на нас натравят, хотя бы от злости. А причин злобствовать у них хоть отбавляй.
По телу одного из сотоварищей Таммуза пробежала судорога, и он пробормотал что-то невнятное, похоже, приходя в сознание.
К тому времени, как Мэт с Томом оседлали лошадей и собрали свои вещи, Таммуз уже стоял на четвереньках, с безвольно мотающейся головой, другие тоже застонали и зашевелились.
Прыгнув в седло, Мэт посмотрел в дверной проем на ливень, который хлестал теперь с удвоенной силой.
– Герой хренов, – пробормотал он. – Том, если мне вновь вздумается корчить из себя героя, пни меня посильнее.
– Можно подумать, ты поступил бы иначе! Мэт глянул на менестреля исподлобья, натянул поглубже капюшон и поправил плащ, полами которого прикрыл драгоценный сверток, привязанный к задней луке седла. Хоть ткань и промаслена, укрыть фейерверки от дождя, рассудил Мэт, будет не лишним.
– Том, просто пни меня!
Ударив лошадь каблуками по ребрам, Мэт галопом погнал ее в дождливую ночь.
ГЛАВА 41. Клятва Охотника
"Снежный гусь" подходил к длинным каменным причалам Иллиана, паруса были свернуты, и судно шло на веслах. Перрин стоял на корме, следя за стаей длинноногих птиц, вышагивавших в высокой болотной траве, заросли которой опоясывали огромную гавань. Небольших белых журавлей юноша узнал, как опознал и их родичей, больших голубых журавлей. Но многие из хохлатых птиц, с гребнями красных и розовых перьев, а то и с плоскими, шире утиных, клювами, были ему неизвестны. Над акваторией гавани парили чайки, какая-то черная птица скользила над самой поверхностью воды, вспарывая нижней частью длинного острого клюва волны и оставляя узкий след. Суда втрое-вчетверо длиннее "Снежного гуся" стояли на якоре, занимая почти все пространство гавани; одни ожидали, когда освободится место у причалов, другие – прилива, который позволил бы им выйти за волнорез, ограничивающий акваторию гавани. Маленькие рыбачьи лодки сновали у кромки травы, иногда забравшись в извилистые протоки, на каждой было по три-четыре человека, люди возились с сетями, которые свешивались со специальных шестов на бортах.
Просоленный ветер слегка ослаблял жару. Солнце клонилось к горизонту, пройдя половину пути до заката, но было жарко, как в полдень. Воздух казался Перрину отсыревшим, и только так он мог о нем думать. Отсыревший. В нос бил непередаваемый запах свежей рыбы с лодок, дух гниющей рыбы и ила с болота и кислое зловоние со стороны большой дубильни, расположенной на голом островке – проплешине в болотной траве.
Капитан Адарра что-то громко пробормотал за спиной Перрина, заскрипел румпель, и "Снежный гусь" чуть изменил курс. Босые матросы работали длинными веслами, беззвучно наклоняясь назад и вперед. Перрин мельком посмотрел на них.
Взгляд его остановился на дубильне, где одни работники скребли растянутые на рамах шкуры, а другие длинными кольями доставали сырье из глубоких чанов. Потом шкуры на тачках отвозили в длинный низкий сарай, расположенный на краю двора. Некоторые из них снова отправляли в чаны, в которые потом заливалось что-то из больших глиняных сосудов. Одна такая мастерская выделывала в день больше кож, чем обрабатывалось во всем Эмондовом Лугу за несколько месяцев. На другом островке, чуть подальше, тоже виднелась дубильня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
