Девочка встала и бросила на пол длинную черную иглу.
Барон упал. Выпученными от ужаса глазами он уставился на красную царапину на левой ладони.
— Ты… ты…
Он перевалился на бок и замер — безвольная туша, повисшая в нескольких дюймах от пола на бесполезном теперь силовом поле. Голова откинулась, рот был широко открыт.
— Они действительно сумасшедшие, — зло сказал Император. — Ну, быстро! Все на корабль! Мы очистим эту планету от…
Слева что-то сверкнуло, и от стены мячиком отскочила шаровая молния. Послышался треск, когда огненный шар коснулся металлического пола. Запахло сгоревшей изоляцией.
— Щит! — закричал один из сардаукаров. — Внешний щит не выдержал! Они…
Его слова утонули в металлическом грохоте. Стена позади Императора — обшивка его корабля — сотряслась и заходила ходуном.
— Они отстрелили нос корабля! — крикнул кто-то. Селамлик заполнился клубящейся пылью. Скрытая ее завесой, Алия побежала к ведущей наружу двери.
Император круто повернулся, жестом указал своим людям на люк, открывшийся в броне корабля, и махнул офицеру сардаукаров, спешившему через пыльную мглу к своему повелителю.
— Мы будем защищаться здесь! — приказал он. Гигантский шатер вновь содрогнулся. В дальнем конце приемного зала с грохотом распахнулись двойные двери. Внутрь ворвались песок, ветер и громкие крики. На секунду в проеме мелькнула фигурка в черном одеянии — это Алия выскочила наружу, намереваясь подобрать где-нибудь нож и, как предписывало ее фрименское воспитание, прирезать сколько получится харконненских солдат или раненых сардаукаров. Дворцовые сардаукары в зеленовато-желтой мгле бросились к выбитым Дверям и выстроились в дугу, выставив оружие: они прикрывали отход Императора.
— Спасайте себя, сир! — закричал их командир. — Быстрее в корабль!
Но Император стоял в одиночестве возле своего трона и показывал рукой на двери. Взрыв выбил сорокаметровый участок внешней стены шатра, и теперь через двери селамлика было видно штормящее песчаное море, над которым низко висела клубящаяся туча песка. Сквозь пастельную мглу сверкали разряды статического электричества, накопленные этой тучей, и вспыхивали фонтаны искр — это разряжались силовые щиты бойцов. Вся равнина кишела сражающимися; сардаукары отбивались от прыгающих и крутящихся волчком противников в длинных одеждах — казалось, неизвестные враги были принесены сюда бурей и теперь спрыгивали с ее лохматящейся песчаными вихрями спины.
Но не на них указывала рука Императора.
Из пыльной пелены показались странные и жуткие движущиеся формы. Они выгибались огромными дугами, сверкали венцами кристаллических зубцов, окружающих чудовищные провалы пастей… Сплошной стеной на императорскую ставку шли песчаные черви. И каждый из них нес на спине отряд фрименов. Сила Пустыни шла в бой. С шорохом, почти заглушающим шум бури, шли они, выстроившись в клин, разрезавший сечу, и бились на ветру свободные одежды наездников.
Они надвигались на уменьшившийся вдруг металлический шатер, и дворцовые сардаукары потрясению взирали на. них. Впервые за всю историю Корпуса Сардаукаров эти неустрашимые бойцы были охвачены ужасом, ибо их разум отказывался вместить эту невероятную атаку титанов.
Но те, кто спрыгивал с чудовищных тварей, были всё же людьми, и их клинки, взблескивающие в зловещем желтоватом свете, тоже были понятны и привычны. Теперь перед сардаукарами был противник, укладывающийся в то, чему их учили, и солдаты Императора бросились в бой. И люди сходились в схватке, и сшибались клинки — а отборные сардаукары, телохранители Императора, втолкнули своего повелителя в корабельный люк, захлопнули и заперли его массивную дверь и приготовились умереть перед нею, ибо они были щитом Императора.
В корабле было сравнительно тихо, и эта тишина оглушала. Перед Императором возникли придворные с широко раскрытыми от страха глазами; его старшая дочь раскраснелась от возбуждения; старая Правдовидица стояла черной тенью, низко опустив капюшон. Наконец он нашел лица, которые искал. Лица агентов Гильдии.
Гильдиеры были, разумеется, в своих серых, без украшений, мундирах — серый цвет очень подходил к их спокойствию, такому странному среди кипящих вокруг эмоций.
Высокий прикрывал рукой лицо. Как раз в тот момент, когда Император повернулся к нему, кто-то случайно толкнул гильдиера под локоть, и Император увидел его глаз. Агент потерял одну контактную линзу, и теперь был виден ре прикрытый сероватой маскировкой темно-синий глаз, и синева была такой густой, что глаз казался почти черным.
Низенький гильдиер протолкался ближе к Императору и озабоченно проговорил:
— Мы не знаем, как все повернется… Высокий, вновь прикрыв глаз, холодно заметил:
— Но и Муад'Диб не может этого знать.
Эти слова вывели Императора из оцепенения. Он с видимым усилием сдержался, чтобы не сказать что-нибудь презрительное — ибо не надо было обладать способностью гильд-навигатора видеть основные вероятности близкого будущего, чтобы догадаться о том, что скоро произойдет на равнине… Неужели эти двое стали настолько зависимы от своей «семьи», что разучились пользоваться глазами и разумом?..
— Преподобная, — сказал Император, — мы должны что-то придумать. Нужен план…
Старуха откинула капюшон и устремила на Императора немигающий взгляд. Они прекрасно понимали друг друга и без слов; им оставалось одно, последнее оружие, и они оба знали это — предательство.
— Вызовите графа Фенринга, — сказала Преподобная Мать.
Падишах-Император кивнул и жестом приказал одному из придворных выполнять это распоряжение.
~ ~ ~
Был он воин и мистик, чудовище и святой, лис и сама воплощенная невинность, меньше, чем бог, но больше, чем человек. Нельзя мерить Муад'Диба обычной меркой. В миг своей славы он увидел уготованную ему смерть, однако принял опасность и лицом встретил измену. Вы скажете, он сделал это из чувства справедливости. Хорошо. Но — чьей справедливости? Не забывайте: мы говорим сейчас о Муад'Дибе, о том самом Муад'Дибе, который приказывал обтягивать боевые барабаны кожей врага. О Муад'Дибе, который простым мановением руки отмахнулся от всего, что было связано с его герцогским прошлым, от всех обычаев, законов и условностей, говоря лишь: «Я — Квисатц Хадерах, и этой причины довольно».
Принцесса Ирулан, «Арракис Пробуждающийся»
В вечер победы они с триумфом ввели Пауля Муад'Диба во дворец губернатора Арракина — тот самый дворец, который заняли Атрейдесы, придя на Дюну. Раббан недавно отремонтировал здание, и сражение его почти не затронуло, хотя горожане успели уже кое-что разграбить. Мебель в главном зале была перевернута и частью разбита.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
