2. СЕВЕРНАЯ БУКОВИНА, ХОТИНСКИЙ, АККЕРМАНСКИЙ И ИЗМАИЛЬСКИЙ УЕЗДЫ БЕССАРАБИИ ПОД ГНЕТОМ БУРЖУАЗНО-ПОМЕЩИЧЬЕЙ РУМЫНИИ
Положение трудящихся. В 1918 г. буржуазно-помещичья Румыния оккупировала Северную Буковину и Бессарабию. Захватчики установили здесь жестокий режим колониального порабощения. Северная Буковина, как и другие территории, стала для оккупантов источником дешевого сырья и рабочей силы. Предприятия оставались мелкими, полукустарными, с устаревшей техникой. Применение ручного труда рабочих приводило к высокой себестоимости товаров, их низкой конкурентоспособности. За 1922–1929 гг. на Буковине было закрыто 85 предприятий и мастерских.
В подобном положении оказались также Хотинский, Аккерманский и Измаильский уезды Бессарабии. Оккупанты демонтировали оборудование многих предприятий (Аккерманских трамвайных мастерских и прядильной фабрики, Измаильского и Ренийского портов) и вывезли его в Румынию. Пришло в упадок рыбное хозяйство. Уже в первые годы оккупации около трети трудоспособного населения составляли безработные.
Экономический кризис, охвативший Румынию в 1928 г., углубил упадок промышленности. Количество предприятий на Северной Буковине до 1935 г. сократилось почти наполовину, а в Аккерманском и Измаильском уездах — более чем на четверть. Пришли в упадок традиционные лесная и деревообрабатывающая отрасли промышленности Северной Буковины.
В состоянии кризиса находилось и сельское хозяйство. Используя аграрную реформу 1921 г. — грабительскую сделку правительства с местными помещиками за счет трудящегося крестьянства, правительство пыталось укрепить помещичье землевладение и стабилизировать оккупационный режим. Аграрные законы включали множество оговорок, позволявших на Северной Буковине в значительной степени сохранить крупное землевладение, а в Бессарабии — восстановить его. Господствующие классы, которым реформа была выгодна, восхваляли ее. Для крестьян же реформа была пустым звуком. Если они и получали земельные наделы, то, как правило, слабопригодные к обработке. На Северной Буковине в собственность мелких хозяев перешло всего лишь 6 % помещичьих земель, средний размер надела составлял 0,65 га. В то же время румынские колонисты получали 0,5 га под усадьбу, 4,5 га пахотной земли и гектар пастбищ. В целом за помещиками и Буковинской митрополией осталось более половины пахотных земель и почти все лесные массивы.
В уездах Бессарабии, где Великая Октябрьская социалистическая революция уничтожила помещичье землевладение и передала землю трудящимся, правящие круги Румынии вынуждены были пойти на первых порах на более серьезные уступки крестьянам. В руках крестьян оставалось 74,5 % помещичьих земель. Однако за так называемое временное пользование землями крестьяне вынуждены были платить выкуп. В 1921–1922 гг. эта своеобразная «арендная плата» достигла 130 млн. лей. В 1922 г. оккупационные власти отобрали у крестьян 17,4 % земли. В дальнейшем половина земель, которые крестьяне получили после социалистической революции, была отобрана и передана крупным землевладельцам. Прямым социальным последствием проведения аграрной реформы было разорение крестьянских хозяйств и укрепление кулацкого землевладения.
Политика грабежа и эксплуатации трудящегося крестьянства, феодальные пережитки в землевладении усиливали деградацию сельского хозяйства. «Количество сельских безработных, — говорилось в одном официальном сообщении, — доходит в Хотинском уезде до 81 тыс. человек, и вопрос в данном случае не в прибыльности или неприбыльности крестьянского хозяйства (здесь дефицит устранить невозможно), а в обеспечении жизненного минимума путем использования их рабочей силы»[420]. Непосильным бременем стали выкупные платежи, ростовщические проценты. На положении крестьянства сильно сказался мировой экономический кризис 1929–1933 гг. и вызванное им падение цен на сельскохозяйственные продукты. В 1933 г. цены на пшеницу в сравнении с 1928 г. снизились почти в три раза, на ячмень — в пять раз, на кукурузу — почти в шесть раз. Такое падение цен стало одной из причин резкого сокращения посевных площадей. Посевы пшеницы в Хотинском, Аккерманском и Измаильском уездах Бессарабии в 1930 г. сократились почти на треть. Значительно сократились площади под такими важнейшими для края культурами, как табак и сахарная свекла. Резко уменьшилось поголовье рабочего и продуктивного скота. Так, в 1935 г. около половины крестьянских хозяйств Северной Буковины не имели тяглового скота, треть — коров, свыше 60 % — овец.
Королевское правительство беззастенчиво грабило население путем хищнической налоговой системы. За 1924–1932 гг. налоги в Северной Буковине возросли почти в четыре раза. В уездах Бессарабии в 30-е годы практически не существовало таких трудовых хозяйств, имущество которых не было бы заложено за неуплату налогов. Аграрный кризис характеризовался огромной задолженностью крестьянства банкам. Задолженность крестьян Северной Буковины в 1931 г. составляла свыше 21 тыс. лей из расчета на гектар против 6,3 тыс. лей на румынских землях.
Жестоко эксплуатировали и рабочих. Рабочий день длился 11–14, а в период экономического кризиса — порой 16–18 часов. Заработная плата все более уменьшалась. В Аккерманском и Измаильском уездах ее снижение достигло 50–60 %. Сокращение производства во время кризиса привело к возрастанию безработицы. В 1930 г. в Черновцах было зарегистрировано свыше 8 тыс. безработных, Измаиле — около 4 тыс., Рени — 3 тыс. человек. Росла квартирная плата и цены на продукты питания и промышленные товары. В сравнении с 1914 г. цены на хлеб в 1937 г. увеличились в 50 раз, на мясо — в 57, тогда как номинальная заработная плата возросла лишь в 18 раз. Огромным социальным злом были массовые заболевания туберкулезом. В Хотинском уезде, например, в 1936 г. было выявлено около 24 тыс. таких больных.
Тяжелые условия жизни вынуждали трудящихся оставлять родные места, искать заработка в чужих краях. Массовая эмиграция приводила к заметному уменьшению численности населения: в Аккерманском уезде, например, в 1923 г. проживало около 375 тыс., а в 1930 г. — 340 тыс. человек.
Арестами и смертными приговорами, массовыми убийствами своих политических противников, нарушением элементарнейшей законности иностранные захватчики хотели подавить борьбу трудящихся за воссоединение с Советской Украиной. Трудно установить количество людей, замученных в годы оккупации. Орган оппозиционной царанистской партии газета «Царанисмул» сообщала, что в 1918–1925 гг. в Хотинском, Аккерманском и Измаильском уездах Бессарабии было уничтожено свыше 13 тыс. человек. На злодеяния румынских оккупантов указывали даже близкие к правительственным кругам лица. Характерно в этом отношении заявление в парламенте бывшего премьера Румынии Вайда-Воде: «Царский кнут, — говорил он, — был плох, но в сравнении с румынским гнетом, свирепствующим в Бессарабии, он был игрушкой. Национальный вопрос в Бессарабии разрешается теперь выстрелами… в невиновных»[421].
Королевское правительство проводило политику принудительной румынизации коренного населения Северной Буковины и Бессарабии. Уже в 1927 г. на Северной Буковине не осталось ни одной украинской школы или культурно-просветительного учреждения. Украинский язык был запрещен. Не разрешалось обучение на украинском и русском языках и в уездах Бессарабии. Детям, обучавшимся в румынских школах, создавались искусственные препятствия при поступлении в высшие учебные заведения. В частности, для выпускников средних школ устраивались так называемые баккалаврские экзамены. В 1927 г. из 33 выпускников мужской и женской гимназий Хотина баккалаврские экзамены выдержали только 7.
Одним из приемов румынизации было переименование на румынский лад многих населенных пунктов оккупированных земель. Министр внутренних дел Румынии циркуляром от 18 февраля 1936 г. запретил употребление старых названий в прессе, книгах и официальных документах.
Условия для работы писателей, художников, других деятелей украинской культуры были невыносимыми. Известная в Европе украинская писательница Ольга Кобылянская проживала в Черновцах в затруднительных материальных условиях, не имела постоянного места жительства. На снимаемых ею квартирах сигуранца производила обыски. После 1927 г. в ее родном городе не было напечатано ни одной ее книги. Даровитый поэт Остап Вильшина (Ю. Пантелейчук) умер, затравленный сигуранцей. Вынуждены были выехать на территорию Советской Украины поэт Н. И. Марфиевич, организатор Коммунистической партии Буковины, писатель и журналист С. И. Канюк.
Но даже жесточайшие преследования не могли убить души народа, его песни, в которой нашла свое отражение и беспросветная жизнь труженика, и его борьба за лучшую долю. К новым условиям революционной борьбы трудящихся-буковинцев была приспособлена старинная украинская народная песня времен Б. Хмельницкого «Гей, не дивуйте, добрії люди…». На юге Бессарабии была сложена, по определению властей, «большевистская песня» на мотив «Ревуть, стогнуть гори-хвилі…» М. Л. Кропивницкого. Ее заключительные слова были обращены к революционной России.
