— Ребенок вырастает в чреве женщины, Эйла. Он связан с ней.
— Тогда почему мужчинам и женщинам так нравится совокупляться?
— Почему Великая Мать ниспослала нам Дар Радости? С таким вопросом тебе следовало бы обратиться к Зеландонии.
— Почему ты называешь это «Даром Радости»? Есть масса вещей, благодаря которым люди чувствуют себя счастливыми и радуются. Неужели мужчина испытывает такое сильное наслаждение, когда его орган находится внутри женщины?
— Не только мужчина, но и женщина… но ты не знаешь об этом, верно? Никто не совершил над тобой Ритуал Первой Радости. Мужчина сделал тебя женщиной, но все происходило по-другому. Какой позор! И как только другие позволили ему это?
— Они не знали того, о чем ты говоришь. В том, что он сделал, не было ничего позорного, вся беда заключалась в его отношении ко мне. Он не пытался доставить мне Радость, ведь он меня ненавидел. Мне было больно, я разозлилась, но не почувствовала стыда. Но и удовольствия мне это не доставило. Джондалар, я не знаю, может быть, Бруд подарил мне ребенка, может быть, он сделал меня женщиной, чтобы я смогла родить, но появление сына сделало меня счастливой. Дарк — вот кто стал моей Радостью.
— Великая Мать ниспосылает женщинам Дар Новой Жизни, и это огромное счастье, но союз мужчины и женщины не менее прекрасен. Это один из Ее Даров, приносящих радость, и к нему следует относиться с благоговением.
«Возможно, есть вещи, о которых ты не знаешь», — подумала Эйла. Но Джондалар говорил с такой уверенностью. Может быть, он прав? И все же Эйла не до конца поверила ему.
Покончив с едой, Джондалар расположился на самой широкой части выступа, где уже лежали его инструменты. Эйла тоже вышла из пещеры и примостилась неподалеку. Он разложил заготовленные пластины, чтобы внимательно их осмотреть и определить, какая из них пригодна для того или иного орудия. Он приподнял одну из них, посмотрел сквозь нее на свет, а затем показал ее женщине.
По центру внешней поверхности пластины около четырех дюймов длиной и менее дюйма шириной проходило прямое, ровное ребро. Ее края были такими тонкими, что сквозь слой кремня проникал свет. Пластина имела выгнутую форму и гладкую внутреннюю поверхность. Лишь посмотрев сквозь нее на свет, Эйла заметила тоненькие линии, расходящиеся лучиками во все стороны от крайне незначительной ударной выпуклости. Пластина имела два ровных острых режущих края. Джондалар проверил, удастся ли ему срезать с помощью пластины волосок из бороды. Ему это с легкостью удалось. На редкость удачная пластина.
— Пожалуй, я оставлю ее для бритья, — сказал он.
Эйла не поняла, что он имеет в виду, но, наблюдая за Друком, она усвоила, что лучше не задавать лишних вопросов, которые мешают мастеру сосредоточиться. Отложив пластину в сторону, Джондалар взял другую, режущие края которой располагались под острым углом друг к другу, образуя вытянутый кончик. Джондалар потянулся за гладким камнем примерно в два раза больше, чем его кулак, приложил к нему пластину и с помощью рога придал ей форму треугольника, а затем, прижав кончик к каменной наковальне, стесал края треугольника. В результате у него получилась узкая пластина, заостренная к концу.
Он приподнял край своей набедренной повязки и проделал в ней крохотную дырочку.
— Это шило, — сказал он и показал его Эйле, — с его помощью в коже проделывают маленькие дырочки, сквозь которые продергивают жилки, когда шьют одежду.
Эйла забеспокоилась. Неужели он видел, как она рассматривала его одежду? Похоже, ему известно, что она задумала.
— Я сделаю и бурав тоже. Он похож на шило, но больше и крепче его. Он предназначен для того, чтобы проделывать отверстия в изделиях из дерева, рога или кости.
Эйла вздохнула с облегчением. Он просто рассказывает ей о разных орудиях.
— Я пользовалась шилом, чтобы проткнуть дырочки в мешочках, но не таким тонким.
— Хочешь, я отдам его тебе? — с улыбкой спросил Джондалар. — А себе сделаю другое.
Она взяла шило и склонила голову, выражая благодарность так, как это было принято среди членов Клана. И тут она вспомнила нужное слово.
— Спасибо, — сказала она Джондалару.
Тот удовлетворенно улыбнулся, а затем взял еще одну пластину и прижал ее к камню. С помощью отбойника из рога он обтесал край пластины так, чтобы образовалась ровная, чуть наклонная поверхность. Перевернув пластину, он нанес удар под прямым углом к этой поверхности. В сторону отлетел продолговатый осколок, а у пластины появился мощный острый конец.
— Тебе знакомо такое орудие? — спросил Джондалар.
Эйла взяла его в руки, осмотрела, покачала головой и отдала его Джондалару.
— Это резец, — сказал он. — Его используют резчики и скульпторы, хотя их резцы немного отличаются от этого. А мне он понадобится для оружия, о котором я тебе говорил.
— Резец, резец, — повторила следом за ним Эйла, запоминая новое для нее слово.
Джондалар сделал еще несколько похожих орудий, стряхнул осколки с подстилки и придвинул поближе сосуд, в котором отмокали кости. Он вынул одну из них, вытер и принялся крутить ее в руках, думая о том, с чего лучше начать. Он снова сел, расположив кость так, чтобы она упиралась концом в его ступню, и прочертил резцом линию по всей ее длине, затем вторую, которая сходилась с первой под острым углом, и третью, послужившую основанием для вытянутого в высоту треугольника.
Он провел резцом по первой из намеченных линий, стесав слой кости, а затем продолжил работу, каждый раз снимая новый слой с кости, до тех пор пока не добрался до полой сердцевины. Он внимательно осмотрел кость, проверяя, не отделился ли где-нибудь небольшой кусочек, а затем провел резцом по основанию треугольника. Кончик треугольника приподнялся, и он отделил его от кости, а затем провел на ней еще одну длинную линию под острым углом к одной из сторон образовавшейся выемки.
Эйла следила за его движениями, стараясь ничего не упустить, но работа, которую выполнял Джондалар, была однообразной, и она отвлеклась, задумавшись о разговоре, который состоялся между ними за завтраком. Она поняла, что отношение Джондалара к тем людям, среди которых она выросла, изменилось. Он не сказал этого прямо, но характер его комментариев недвусмысленно свидетельствовал об этом.
Ей вспомнилось, как он сказал: «Твоя Айза понравилась бы Мартоне» — и добавил, что все матери, по сути дела, одинаковы. Его матери понравилась бы плоскоголовая самка? Они с ней чем-то похожи? А потом он назвал Бруда мужчиной, мужчиной, который сделал ее женщиной, чтобы она смогла родить ребенка, хоть и говорил об этом с негодованием. А еще он сказал, что не понимает, как «эти люди» могли такое допустить. Он даже не заметил этого, но Эйла очень обрадовалась. Он стал считать членов Клана людьми. Не животными, не плоскоголовыми существами, не мерзкими тварями, а людьми!
