2. (1) В том же году [302 г.] греческие корабли под началом Клеонима Лакедемонского высадились на италийском побережье и захватили саллентинский город Фурии5. (2) Высланный против этого врага консул Эмилий в первом же бою обратил неприятеля в бегство и загнал обратно на корабли. Фурии были возвращены прежним обитателям, и на землях саллентинов воцарился мир. (3) Впрочем, в некоторых летописях сказано, будто к саллентинам послан был диктатор Юний Бубульк, а Клеоним покинул Италию еще до столкновения с римлянами. (4) Он обогнул затем Брундизийский мыс и подгоняемый ветром плыл, держась подальше от побережий Адриатики. И поскольку слева ему грозил непричальный италийский берег, а справа иллирийцы, либурны, истры – племена дикие, немало знаменитые морским разбоем, то он плыл все дальше, до самых венетийских берегов. (5) Здесь, отправив несколько человек на разведку местности, он узнал, что лежащий перед ним берег – только узкая полоска земли, за которой – лагуны, заливаемые морскими волнами, дальше видна равнина6, за нею холмы и, наконец, (6) устье очень глубокой реки, куда можно отвести корабли на безопасную стоянку (это была река Медуак). Тогда Клеоним отдал приказ ввести корабли в устье и подниматься вверх по реке. (7) Но для самых крупных судов русло оказалось мелким, и тогда толпа его воинов, перебравшись на суда полегче, достигла густо населенных мест, где по берегу стояли три рыбацкие села патавийцев. (8) Высадясь здесь и оставив при судах малочисленную охрану, они стали нападать на селения, жечь дома, угонять людей и скот и, увлекшись грабежами, уходить все дальше от кораблей. (9) Когда весть об этом достигла Патавия, его жители – а соседство галлов приучило их всегда быть начеку – разделили свою молодежь на два отряда. Один двинулся туда, где, по слухам, рыскали поврозь грабители, а другой, чтобы с ними не столкнуться, кружным путем отправился к корабельной стоянке – а была она в четырнадцати милях от города. (10) Перебивши часовых, патавийцы бросились к малым кораблям, и напуганным корабельщикам пришлось отвести суда к другому берегу. Столь же успешна была битва и на суше с разбредшимися по округе грабителями, а когда греки бросились назад к кораблям, на их пути уже стояли венеты. (11) Так враги были окружены и перебиты; а захваченные в плен сообщили, что за три мили от них стоят большие суда и сам царь Клеоним. (12) Тогда пленных отдали под стражу в соседнее селение, а вооруженные патавийцы погрузились на речные плоскодонные суда, приспособленные для мелководья, и на те, что отняли у неприятеля, подошли поближе и со всех сторон напали на неповоротливые корабли греков, для которых неведомые воды были страшней противника, (13) а бегство в открытое море желанней отпора. Их они преследовали до устья реки, там сожгли несколько вражеских судов, посаженных со страху на мель и так захваченных, и возвратились домой с победою. (14) Клеоним, у которого осталась едва пятая часть кораблей, ушел, нигде не добившись на Адриатике никакого успеха. Живы еще многие патавийцы7, видевшие своими глазами лаконские ростры и доспехи, выставленные в древнем храме Юноны. (15) В память той корабельной битвы ежегодно в этот день на реке, текущей через город, устраивается праздничное состязание корабельщиков.
3. (1) В том же году в Риме по прошению вестинцев с ними был заключен дружественный договор. Вслед за тем, однако, отовсюду надвинулась опасность. (2) Приходили известия, что восстала Этрурия, возбужденная мятежом арретинцев, которые взялись за оружие, чтобы изгнать могущественный род Цильниев8 из зависти к их богатству. В то же самое время и марсы силой встали за свою землю, куда римляне вывели поселение Карсеолы с четырьмя тысячами поселенцев9. (3) Ввиду таких смут диктатором был назначен Марк Валерий Максим, а в начальники конницы он избрал себе Марка Эмилия Павла. (4) Это мне кажется более правдоподобным, чем то, что Квинт Фабий, в его годы и при его заслугах, оказался в подчинении у Валерия; впрочем, скорее всего ошибка произошла из-за прозвища «Максим»10.
(5) Отправившись с войском в поход, диктатор за одно сражение разгромил марсов; потом, загнав их в укрепленные города, всего за несколько дней захватил Милионию, Плестину, Фресилию и, отняв у марсов часть их владений, возобновил с ними договор.
(6) После того пошли войной на этрусков; и тут когда диктатор направился в Рим для повторных птицегаданий11, начальник конницы, выйдя из лагеря на поиски продовольствия, вдруг оказался окружен скрывшимся в засаде неприятелем. Потеряв несколько знамен, средь позорной резни и бегства он был загнан обратно в лагерь. (7) На поведение Фабия такое смятение совсем не похоже – и не только потому, что свое прозвище он подтвердил, что ни говори, прежде всего военными подвигами, (8) но еще и потому, что суровый урок, преподанный Папирием12, так запал ему в память, что никакая сила не могла уже заставить его вступить в бой без приказа диктатора.
4. (1) Весть об этом поражении вызвала в Риме переполох, не сообразный размерам бедствия. (2) Суды закрыты, стража у ворот, по всем улицам дозоры, на стенах оружие, стрелы и камни – как будто от войска не осталось ни души. (3) Диктатор, призвав к присяге всю молодежь, отправился к войску и против ожидания нашел там спокойствие и порядок, водворенные стараниями начальника конницы: (4) лагерь перенесен в более безопасное место, когорты, лишившиеся знамен, оставлены за валом без шатров13, а войско жаждет боя, чтоб скорее смыть позор. (5) Так что диктатор тут же перенес лагерь в окрестности Рузеллы14. Следом туда же двинулся и неприятель. (6) Хотя после недавнего успеха враги полагались на свои силы даже в открытом бою, однако и тут они снова прибегают к хитрости, однажды принесшей им удачу15.
(7) Неподалеку от римского лагеря были полуразрушенные хижины деревни, сожженной при опустошении полей. Там укрылись вооруженные воины, а вперед, на самом виду у римской охраны во главе с легатом Гнеем Фульвием, погнали скот. (8) Когда же никто из римлян не поддался на соблазн, то один из пастухов, подойдя под самые укрепления, закричал остальным, не решавшимся гнать скот от развалин деревни к лагерю: что, мол, мешкать, когда можно преспокойно пройти прямиком сквозь римский лагерь. (9) Когда какие-то церийцы перевели эти слова легату, то по всем воинским отрядам прокатилось возмущение, но без приказа никто не смел тронуться с места. Легат приказывает знающим язык прислушаться, похожа ли речь пастухов на деревенскую или скорей на городскую. (10) Получив ответ, что и речь, и осанка, и внешность для пастухов чересчур благородна, легат объявляет: «Тогда ступайте и скажите им: пусть раскроют свои тщетные хитрости; римлянам все известно, и обманом их теперь победить не легче, чем оружием». (11) Когда те услышали это и передали засевшим в засаде, все вдруг разом встали из укрытий и на виду у всех вышли со знаменами в открытое поле. (12) Легат видит, что его отряду не сдержать столь большого войска, и тотчас шлет к диктатору за помощью, а сам тем временем сдерживает напор врагов.
5. (1) Получив это известие, диктатор приказывает выносить знамена и, вооружась, следовать за ним. Не успел он приказать, как все было готово: (2) воины мгновенно расхватывают знамена и оружие, и стоило немалого труда не дать им броситься вперед. Не одна досада на недавнее поражение гнала их на врага, но и доносившиеся издалека все более яростные крики разгоравшейся битвы. (3) Они торопят друг друга, подбодряют знаменосцев идти поскорее, – но диктатор, чем большую видит поспешность, тем настойчивей сдерживает воинов и велит им замедлить шаг. (4) Этруски, напротив того, сразу вышли на битву всеми силами. Гонец за гонцом доносят диктатору, что все этрусские легионы уже в бою и нашим не выдержать; да и сам он, глядя с возвышения, понял, в какой опасности оказался отряд легата. (5) И все же, положась на то, что легат и дальше продержится, и на то еще, что сам он поблизости, чтобы выручить, диктатор хочет измотать врага как можно больше, чтобы со свежими силами напасть на обессиленных.
(6) Как ни медленно продвигаются римляне, но уже оставалось мало места для разбега – особенно коннице. Впереди, чтобы враг не заподозрил какой-нибудь тайной хитрости, двигались знамена легионов, однако дальше между пешими рядами диктатор оставил промежутки, достаточно широкие, чтобы пропустить конницу.
(7) И вот разом войско издает клич, а всадники, отдав поводья, несутся на врагов, не построившихся против конного натиска и от неожиданности пораженных испугом. (8) Поздняя пришла помощь к полуокруженным воинам легата, зато теперь им дали полный покой: свежие силы вступили в схватку, и была она недолгой и несомненной. (9) Обращенные в бегство, враги спешат назад в лагерь, не могут устоять перед напором римлян, забиваются в дальний угол лагеря; (10) бегущие застревают в узких воротах, многие взбираются на вал и насыпь, то ли чтобы защищаться с возвышенного места, то ли чтобы перелезть и убежать. (11) Случайно в одном месте плохо утоптанная насыпь под тяжестью теснившихся на ней воинов вдруг обрушилась в ров, и они, большинство уже безоружные, бросились прочь, крича, что сами боги открывают им путь к бегству.
