— Д-да, — пискнул задержанный.
Викентьев прохладно улыбнулся.
— Все необходимые процедуры проведены, Александр Михайлович, — он вновь впился доброжелательным взглядом в задержанного. — Назовите своё имя, род способностей и категорию.
Парнишка жалобно икнул.
— Осляков Илья Витальевич. Категории нет. Р-р-род способностей… Я не знаю, не с-с-сдавал п-п-пробу…
— Пометьте, пожалуйста: нелегальная практика, — бросил Викентьев протоколисту. — После допроса вам придётся пройти экспертизу.
Осляков задёргал головой; это должно было выражать обречённое согласие. Мишке стало его жаль.
— Вас задержал патруль у объекта Ясень, — мягко сказал шеф, прежде чем Викентьев успел разразиться административной тирадой. — В составе группы вооружённых людей. Вы можете раскрыть цели своего присутствия в указанном месте?
Мишка едва на месте не подскочил. Вот как! Патрули, которых Викентьев насовал вокруг разлома полный лес, дали-таки полезный выхлоп!
— Ме-ме-меня заставили, — проблеял задержанный. Чтобы не поднять ненароком взгляд, он низко опустил голову над столешницей.
— Заставили сделать что?
— Вы-вывести людей… Сда-сда-сдаться властям… — он тяжело сглотнул и несколько раз шумно вдохнул и выдохнул. — Всё ра-ра-рассказать… вам…
— Кто вас заставил? — резко спросила Колесникова. Её нежный голосок мог бы соперничать по громкости с сигнальным горном.
Осляков судорожно дёрнул плечами. Обуревавшие его воспоминания явно были не из приятных.
— О-о-офицер Зарецкий.
Мишка прежде не видел, чтобы начальники так талантливо играли в гляделки. Безопасники и следовательша многозначительно вертели головами, шеф смотрел на всех спокойно и немного свысока. Как будто укорял коллег.
— Это не относится к рассматриваемому делу, — быстро напомнил начальству Викентьев и, пока не подпалили его собственный хвост, обратился к Ослякову: — Вы сказали — вывести людей. Откуда?
— Из-за разлома, — уверенно ответил тот.
Снова переглядывания. Верховский так и сидит с невозмутимым видом. Сколько народу за этим столом знает о том, что успел накопать контроль?
— Вы обладаете способностью преодолевать разлом, — полуутвердительно проговорил Викентьев, — и проводить через него других людей?
— И не людей то-то-тоже…
— Это какая-то врождённая особенность? — хмуро осведомился Терехов.
— Н-наверное…
— Вы давно этим занимаетесь? — Колесникова сощурила ярко подведённые глаза, жадно разглядывая задержанного. Словно его особые дарования могли проступить на взмокшем бледном лбу.
— Примерно… с конца мая, — сдавленно сообщил Осляков. Это воспоминание, очевидно, тоже было неприятным. — Я… я раз семь ходил… Когда… когда у главного были п-п-проблемы…
— Какого рода проблемы? — хищно спросил Викентьев.
— Со-со-со здоровьем… Это… это очень опасно, границу переходить… Плохо влияет на се-се-сердце и вообще…
— Кто такой «главный»? — вклинился шеф. Викентьев глянул на него без удовольствия: должно быть, явки и имена хотел оставить для личного пользования.
Осляков прерывисто вздохнул.
— Наш главный. Георгий Иванович Ельцов. Он меня… нашёл. И научил…
Имя как-то знакомо царапнуло память. Но оно совершенно точно не всплывало в Мишкиных схемах; может, Ельцов проходил по какому-то другому делу…
— Пометьте для проверки. Возможно, нелегальное наставничество, а также третья статья, — приказал Викентьев протоколисту.
— Этот человек действительно был вашим наставником? — влезла внимательная Колесникова. — Он вас учил? Чему?
— Н-не наставником. Просто учил. Работать… с нежитью, — Осляков горестно втянул душный воздух. — Правильно… приказывать. Переходить… разлом.
— Как он обнаружил ваши способности? — поинтересовался шеф.
— Маня… Русалка. Мы с ней… — задержанный отчаянно всхлипнул. — О-он её случайно нашёл. Маня про меня сказала. Он всё понял. Он её потом… у-у-убил…
Расплавленная бирка на обугленной траве, озадаченное Максово лицо, попытки гадать, кому могла помешать несчастная русалка… Мишку передёрнуло от отвращения. Если этот тип правда путался с дохлой девицей, Ельцов сделал ему огромное одолжение, радикально устранив объект привязанности. А несчастные кузьминские шишиги, похоже, должны были стать попросту мишенями для упражнений…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что, кроме пересечения границы, входило в ваши обязанности? — продолжил Верховский.
Осляков тоскливо шевельнул скованными руками.
— Ра-работа с прихожанами «Восхода», — неохотно ответил он. — Сначала просто приказывал им приводить ещё людей. По-потом… после обработки… полностью… себе… подчинял…
Он истерически всхлипнул. Мишка не знал законов, по букве которых Ослякова можно было бы осудить; никому и никогда не приходило в голову запретить гулять через разлом или баловаться ментальной магией. Но по совокупности всё вместе однозначно тянуло на смертную казнь. Парень, должно быть, это понимал.
— Что вы видели по другую сторону разлома? — спросил шеф, вызвав у Викентьева очередной вялый приступ тщательно скрываемого негодования.
— Не очень… много, — Осляков нервно облизнул пухлые губы. — Я… почти ничего… не знаю. Я… переводил… помощников, потом… Один раз — нежить, много… И вот сейчас… людей… из «Восхода».
— Для чего?
— Для помощи в войне.
— В войне, — значительно повторила Колесникова. — В какой войне?
— Они… они должны были… прогнать завоевателей. Я больше не знаю про это ничего…
— Что ещё вы можете сообщить? — раздражённо бросил Викентьев. — Персоналии, адреса, сведения?
— Адреса? Адреса «Восхода», — с готовностью предложил Осляков. — Я всё скажу…
— По завершении этого допроса, — быстренько закруглил безопасник. Верховский отчего-то не возражал. — Мы поговорим с вами о деталях после первичной экспертизы.
Задержанный встрепенулся и едва не нарушил запрет поднимать взгляд. На стол перед ним упало несколько крупных прозрачных капель.
— Не убивайте меня, — шёпотом взмолился он. — Пожалуйста. Я не виноват… Меня… меня заставляли… Я должен был… — Осляков бессильно раскрыл рот и замотал головой, пытаясь справиться с рыданиями. — Он сказал — вы поможете… Пожалуйста… Я не виноват!
— Это решит следствие, — отрезала Колесникова.
Когда Ослякова уводили, он уже ревел в голос. Напуганный мальчишка с опасным даром, попавший в дурное окружение. И сам дурной на голову. Донских нашёл бы тут целый букет расстройств, может, даже связал бы с экзотическими способностями… Кто его знает, как оно бьёт по психике?
— Юноша не в себе, — прокомментировала следовательша. — Похоже, он правда действовал против своей воли.
— Малой доли того, что он тут озвучил, хватит для смертного приговора, — сварливо возразил Викентьев.
Виктория Владимировна поджала узкие губы.
— Вы не уполномочены выносить решения по таким делам.
— На мой взгляд, есть здесь одно фактически прямое указание к действию, — заметил Верховский. — Руководство «Восхода» следует взять под стражу. Я готов повторно предоставить наши отчёты — их должно быть достаточно для оформления ордера.
— Есть ещё, — вякнул Мишка и запоздало удивился собственной смелости. — Про «Восход». У меня… есть основания. Для ордера. И штурма.
— Оформи, пожалуйста, — благосклонно кивнул шеф. — Коллеги, нам должно хватить дня на подготовку. Я напомню, что она должна вестись в обстоятельствах строжайшей секретности.
— Вы претендуете на участие? — взвился Викентьев. — Вы? Можете для начала объяснить нам, что по ту сторону разлома делает ваш офицер?
— Как вы ранее заметили, этот момент к делу не относится, — вежливо улыбнулся Верховский. — Мы обсудим его в другой раз. В операции же мой отдел обязан участвовать согласно регламентам… и в соответствии со здравым смыслом. Вы видели сейчас ментального мага. Вы должны понимать, насколько он опасен. Мы работаем с этим делом уже полтора месяца, наш опыт будет полезен. Как и ваш, — шеф бросил отчитывать злого, как собака, Викентьева, и переключился на Терехова. — Структура, о которой идёт речь, глубоко проникла в наше сообщество. У нас есть основания полагать, что львиная доля нестроений последнего времени — на совести этих людей. Против такого оппонента нам следует работать сообща.
