– Нас направляют в самую гущу, таны офицеры.
– Мы уже едем через Кемпертон?
– Не узнаете? Это проспект Пакуретти. Пожар и разрушенные стены немного его изменили, но это все еще он.
– Ужас, – прошептал Инчиваль, выглядывая сквозь щель в бронированном боку «Медведки». – Вот здесь был мой любимый ресторан «У Энрикке». Сколько прекрасных дам помог он расположить ко мне… А теперь это и руинами не назовешь.
– Эта зона находится под нашим контролем, таны, основная сцена театра военных действий впереди…
– Остановите.
– Митан?
– Стоять! Я не настолько туп, чтобы вести солдат в бой внутри машин, словно сардин в банках! По городу, охваченному войной, вообще строем не передвигаются! Ни машинным, ни пешим! Майор, раздайте указания офицерам – двинемся развернутым построением и малыми отрядами! Пусть выискивают вражеских снайперов, зачистку территории проводить произвольно, цепь не растягивать, при любой опасности открывать огонь на поражение!
– Слушаюсь, тан полковник!
Я сошел на твердую землю. Броня «Медведки» не внушает мне ни уверенности, ни чувства безопасности, я привык крутить головой в надежде увидеть опасность прежде, чем в меня всадят пулю. В броневик отправился один из солдат, знакомый с техникой пользования пулеметом. Возле машины появились трое в кирасах и шлемах из черного с серебряными разводами металла. Сплав сорок семь.
– Приставлены для вашей личной охраны, – доложил один из Провожатых. Крупнокалиберные карабины с утяжеленными прикладами, упрочненной конструкцией и подствольными артефактами «Тумаками» сразу бросились в глаза. Кроме гвардии эти игрушки не выдавались практически никому.
– Охраняли бы Императора.
– Приказано охранять вас.
Теперь никуда от них не деться.
Солдаты рассредоточились. Основные законы городской войны они знают лишь в теории и по скудной практике прошлых лет, воевали раньше в джунглях, но они старкрарцы и хорошо ориентируются в своем городе. Как и те, кто встанет против них. Но мои солдаты – воины, а против них встанет обезумевшая животная стихия.
Мы продолжили продвижение, держа курс на звуки стрельбы и самые большие пожары. Мне оставалось надеяться, что атмосфера не сильно ударит по боевому духу солдат – родной город в руинах – это не то зрелище, которое может оставить равнодушным. Однако им приходилось бывать в таких местах и делать такие вещи, что даже горящий Старкрар не смог подавить их готовность.
Среди множества трупов, валявшихся на улицах и в переулках, лежали рядом и роялисты, и бунтари. В этих районах еще несколько часов назад бушевали бои за влияние, солдаты Мескии огнем и сталью отбрасывали своих же сограждан на восток, к бедным районам, стремясь установить контроль над Кемпертоном. Внимательно рассматривая трупы, я искал проблески эмоций, которые выдали бы затаившегося врага или же раненого, но еще живого союзника. Единственным живым оказался человек, лежавший у разбитой витрины обувного магазина Олли Стормдена. Лежал он лицом в грязи, не шевелился, а на стене рядом с ним кто-то кровью намалевал нечто похожее на паука. Я приказал продолжать движение, а сам неспешно направился к человеку. Провожатые увязались за мной.
– Не стрелять без команды.
Встав над телом, я легонько пнул его в плечо и посмотрел в сторону.
– Мы успешно затесались в стан бунтовщиков, тан верховный дознаватель, – глухо отрапортовал якобы мертвый агент.
– Молодцы.
– Указания?
– Мне нужна информация и еще кое-что.
– Все, что можем, – с готовностью отозвался он.
– Снайперы?
– Солдаты его высочества славно подчистили район, когда шли на восток. Но один еще бегает по крышам. Судя по повадкам, он профессионал, армейская выучка. Убил шестерых офицеров только за последние два с половиной часа и ни разу не был замечен.
– Где он сейчас?
– В последний раз я видел, как он вьет гнездо в северном флигеле института искусств. Но информация могла устареть. Простите, что мы сами не позаботились об этом удильщике[25], обстоятельства обязывали направить силы в иное русло.
– Спасибо. Теперь возвращайтесь к агентам. Ваша задача как можно аккуратнее сократить численность вражеских командиров. Обычных погонщиков не трогайте, ищите тех, кто действительно способен отдавать приказы.
– Слушаюсь.
– И выпейте чего-нибудь горячего при первой возможности, Торш, иначе помрете от воспаления легких.
– Обязательно, мой тан.
Я вернулся к отряду, двигающемуся по Пакуретти, и передал указания своим помощникам, отдал им офицерский пикельхельм и надел обычный солдатский, после чего ринулся через проулки к второстепенным улицам. Дивизии приказано сбавить шаг, институт искусств находится через три квартала, но кто знает, какой у снайпера обзор и как далеко он будет стрелять, если город так хорошо освещен ночью. Провожатые рядом, легко поддерживают темп бега в своих тяжелых доспехах, а Себастина то и дело пытается вырваться вперед, чтобы, в случае чего, принять первую пулю.
Подобравшись к зданию института, мы перемахнули через дорогу и ворвались сквозь пустой дверной проем в разгромленный холл. Прежде там играла тихая музыка и пахло розами, а теперь музыка смолкла, а пахнет дерьмом.
– Храм искусств… Трое на втором этаже и один во флигеле. Себастина, на третий этаж. Кажется, там кого-то насилуют.
– Поняла.
Она унеслась по парадной лестнице вверх, цокая каблучками.
– За мной. Она догонит.
Мы тихо пробирались по коридорам, часть из которых завалена мусором, а часть осталась совершенно нетронутой, будто занятия вот-вот закончились. Себастина явилась очень скоро:
– Вы были правы, хозяин. Я убила их.
– Надеюсь, не всех?
– Женщина была на грани смерти. Я укрыла ее плащом, а распотрошенных насильников положила у входа в помещение.
– Ты постаралась сделать так, чтобы никто не захотел заглядывать внутрь?
– Я прибила их гениталии к дверям, прямо над головами.
– Остроумная метафора. Снайпер над нашими головами, три этажа. Сидит в круговом зале и держит под прицелом огромную территорию. Он профессионал, а значит, он настороже. Продвигаемся тихо и неторопливо, на битое стекло не наступать, стрельбу не открывать, не чихать! Последнее зарубите себе на носу! Чих погубил солдат больше, чем смрадная лихорадка и ядовитые змеи, вместе взятые!
Гвардейцы даже не переглянулись, никакой эмоциональной отдачи, живые трупы. Мы поднялись тихо и быстро, тяжеловесные Провожатые двигаются, как коты, ступают бесшумно, мягко, так, что половица под ногами не скрипнула, элемент лат не лязгнул.
– Стоять, – прошептал я и указал на металлическую леску, растянутую поперек коридора. – Видели когда-нибудь такое?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
