- Микульска.
- Страшное дело, - сказал Штыков задумчиво.
- Оно станет до конца страшным, когда охранка напечатает в одной из газет, где сидят ее люди, заявление о том, что убили Микульску социал-демократы. Дзержинский заметил, что Штыков собирается возразить ему, добавил резко: - Не надо спорить. Это случится на днях. И это даст повод к массовым арестам в социал-демократической среде. Вот я и хочу задать вам вопрос: ежели аресты начнутся, вы готовы опубликовать материал о гибели Стефании Микульской или вам будет удобнее писать о некоей "известной актрисе"?
- Я буду печатать материал именно о Микульской, господин Доманский.
- Даже коли я скажу вам, что человеком, оказавшим ей протекцию в получении варшавского бенефиса, был полковник Попов?
Штыков взбросил пенсне:
- Вы это серьезно?
- Это я совершенно серьезно, господин Штыков.
- Факты?
Письмо Турчанинова на этот раз Дзержинский с собою не взял - это решающий козырь, там написано в с е.
- Если вы решитесь н а б р а т ь м о й материал и поставить его в номер, я представлю факты.
- Но вы понимаете, что цензура такой материал не пропустит?
- Тогда вернемся к началу нашего разговора, господин Штыков: можете напечатать материал такого рода о трагическом событии, приключившемся в некоем иностранном государстве?
- Не надо, ногами-то не топчите. - Штыков взял со стола газетную полосу, протянул Дзержинскому. - В Петербурге этот материал еще можно печатать, а наш цензурный комитет рубит, вытаскивает из номера, грозит арестом... Поглядите, занятно, а я пока соберу людей, надо обсудить ваше предложение.
- Если можно, господин Штыков, - ответил Дзержинский, разглаживая рукой полосу, - не собирайте людей. Примите бремя контакта со мною на себя, зачем подводить других?
- Тогда я должен отлучиться...
- Я, коли разрешите, подожду вас здесь.
- Конечно, конечно, только вы, может, спасаетесь? Дзержинский удивился:
- Чего?
- Мне казалось, что люди вашего круга подозрительны...
- "Подозрительны" не то слово, господин Штыков. Мы обязаны быть внимательными, бдительными, говоря точнее, но наши отношения с людьми строятся на доверии. Я верю мнению господина Варшавского, он отозвался о вас как о человеке порядочном, мне этого достаточно...
- Спасибо, - сказал Штыков, поднимаясь. - Весьма польщен. Я вернусь через десять минут.
Дзержинский проводил взглядом сутулую редакторову спину, Углубился в чтение статьи:
"По высочайшему указу от 1797 года в печати запрещено употреблять такие слова крамольного смысла, каковыми являются "гражданин", "общество", а также "родина". Когда был закрыт журнал И. Киреевского "Европеец", граф Бенкендорф объяснил министру народного просвещения Ливену, что Е. И. Величество "изволил найти, что под словом "просвещение" Киреевский понимает "свободу", что "деятельность разума" означает у него "революцию", а "искусно отысканная середина" не что иное, как "конституция"... Потом, с развитием печатного дела, когда Глинка стад мировой звездою музыки, цензура издала распоряжение следующего содержания: "Имея в виду опасения, что под нотными знаками могут быть скрыты злонамеренные сочинения, написанные по известному ключу, или что к церковным мотивам могут быть приспособлены слова простонародной песни, следует обращаться к лицам, знающим музыку, для предварительного рассмотрения нот". Председатель цензурного комитета Бутурлин потребовал убрать из акафиста Покрову Божьей Матери "опасные" стихи, "Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и злонравных!" и "советы неправедных князей разори, зачинающих рати погуби". Пушкин, ссылаясь на некоего французского публициста (не было его, свои слова французу отдал!), утверждал, что будь дар слова недавним изобретением, правительства установили бы цензуру и на разговоры. Тогда двум людям, дабы наедине поговорить о погоде, приходилось бы получать соответствующее на то разрешение цензурного комитета. А каково указание Николая Первого, когда он прочитал статейку с в о е г о благонамеренного Булгарина?! Тот посмел побранить легковых извозчиков, которые в Павловске драли деньги поверх таксы, сорок копеек серебром требовали вместо десяти за то, чтобы отвезти от станции до концертной площадки, где устраивались музыкальные вечера. Государь изволил эту безделицу, набранную слепым петитом, прочесть, разгневаться и заключить следующее: "Цензуре не следовало пропускать сей выходки. Каждому скромному желанию лучшего, каждому основательному извещению о дошедшем до чьего-либо сведения злоупотреблении, указаны у нас законные пути. Косвенные укоризны начальству царскосельскому, в приведенном фельетоне содержащиеся, сами по себе, конечно, не важны, но важно, что они изъявлены не перед надлежащею властью, а переданы на общий приговор публики; допустив единожды сему начало, весьма будет трудно определить, на каких именно пределах должна останавливаться литературная расправа в предметах общественного устройства. Впрочем, как означенная статья напечатана в журнале, отличающемся благонамеренностью, Е. И. Величество, приписывая статью эту недостатку осмотрительности, повелел сделать общее по цензуре замечание, дабы впредь не было допускаемо в печати никаких, хотя бы и косвенных, порицаний действий или распоряжений правительства или властей, к какой бы степени они ни принадлежали". Размышляя о нелепостях нашей цензуры, нельзя не задуматься над тем, что мысль, лишенная слова, значительно быстрее крепнет и расширяется, она делается неким всеобщим убеждением, чувственной полумыслью, и ничто не в силах сдержать ее. Она передается обществу почти без слов, и все кропотливые ухищрения цензуры оказываются бессильными. Царство Божие - это единение всех со всеми, и неразумные запреты цензуры греховны в нашем христианском государстве... Но ведь запреты продолжаются!
Вот только малая часть происходящего ныне: в течение одною февраля 1906 года печать в той или иной форме подверглась следующим преследованиям:
1. В Лодзи, по распоряжению вновь назначенного отдельного цензора, вечерний номер "Нейе Лодзер Цейтунг" от 30 января конфискован за перепечатку статей из петербургского "Нового Времени". Редактор привлекается к судебной ответственности.
2. В Саратове, 5 февраля, конфискован приготовленный к выпуску первый номер новой народной газеты "Голос Деревни". Редактор-издатель Огановский привлекается к суду.
3. В Петербурге за напечатание в номере 1 газеты "Рабочая Жизнь" статьи "Белосток" редактор этой газеты г. Андреев привлечен к ответственности по 1 п. 129 ст. уг. улож., а издание самой газеты приостановлено.
4. Редактор сатирического журнала "Водоворот" привлекается к ответственности по ст. 6 отд. VIII времен, прав, о печати за напечатание в номере 1 журнала статей "О черте", "Усмирители", "Бой в технологическом институте" и "Казаки".
5. По определению с.-петербургского окружного суда отыскиваются редактор газеты "Сын Отечества" Григорий Ильин Шрейдер, обвиняемый по 1 и 3 п. 129 ст. угл. улож., и редактор-издатель газеты "Молодая Россия" студент с.-петербургского университета Вячеслав Эриков Лесневский, отпущенный из тюрьмы до суда.
6. В Керчи конфискован номер "Южного Курьера" от 2 февраля. В Таганроге, 8 февраля, в редакции "Таганрогского Вестника" конфискованы номера газеты от 2 февраля. Редактору Чумаченко предъявлено обвинение по 2 пункту I части 129 статьи угол. улож. После представленного залога в 5000 р. он освобожден до ареста.
7. В Варшаве редактор "Працы польской" Пешке привлечен прокурорским надзором к уголовной ответственности за помещение статьи "Отголоски Литовских беспорядков".
8. 8 февраля в особом присутствии петербургской судебной палаты слушалось дело редактора-издателя "Сына Отечества" С. П. Юрицина, обвинявшегося по 1 и 2 пп. 129 и 128 ст. угол. УЛОЖ. за статьи в номерах его газеты. Палата приговорила Юрицина к заключению в крепость на 1 год, навсегда прекратила издание газеты "Сын Отеч." и запретила Юрицину быть редактором или издателем периодических изд. в течение 5 лет.
9. В Варшаве редакторы Варшавских газет "Слова" Донимирский и "Всеобщего Дневника" Еленский привлечены к уголовной ответственности по 129 статье.
10. В Петербурге редактор сатирического жур. "Сигнал" Корней Чуковский, которому палата на днях вынесла оправдательный приговор, не находя в обвинении состава преступления, снова привлечен по 128 ст. угол. улож. Мера пресечения внесение залога в 10000 руб.
11. Из Харькова получено известие об аресте Ефимовича, редактора-издателя газеты "Приднепровский Край".
12. В Варшаве в типографии Ляскауера полицией конфисковано 2000 экземпляров первого тома издания "Ксножницы", содержащего драму Словацкого, под заглавием "Кордиан".
13. По делу газеты "Буревестник" судеб. палата 16 февр. приговорила редактора ее ном. к заключению в крепость на 1 год, приостановила это издание навсегда и запретила Барону быть редактором в течение 5 лет.
