Очевидно, с тех пор сохранилось у одного из обвиняемых приводимое ниже воспоминание, которое, без достаточной проверки его подлинности, стало с большим удовольствием цитироваться во всех изобличавших Богданова справках и заключениях, а потом перекочевало в газеты и книги. «О применении незаконных методов следствия в Казахстане реабилитированный впоследствии редактор дивизионной газеты Ж.К. Бектуров показал: “От начала до конца следствия я боролся против ложных обвинений, однако не мог доказать свою правоту, ибо все следователи, в том числе и сами руководители наркомата, в частности тогдашний первый зам. наркома НКВД Казахстана Богданов, прямо говорили мне, что если я не признаю себя виновным, то всё равно я живым оттуда не выйду, какой-то санитар составит акт о моей собачьей смерти, и яма зарастёт бурьяном. Эти слова изо дня в день были подтверждены действиями следователей”».
В одном из своих блокнотов Богданов сделал следующую запись: «О показаниях Бектурова. Кто он — не помню. Показания надуманы. Никогда в жизни этим не пользовался. Какой санитар, яма с бурьяном? Надо для объективности допросить тех, кто присутствовал. Много допрашивал, но к провокациям никогда не прибегал» [А. 12]. Чтобы установить истину, Богданов просил устроить очную ставку с этим человеком. Однако, как сказано в записке Ботова, «с материалами по агентурному делу “Националисты” и следственным делом Богданов не был ознакомлен, так как они находятся в Казахстане». Не правда ли, в таких условиях очень легко обличать в чём угодно? Попавший в струю монолог Бектурова пошел гулять по служебно-партийным обвинениям и литературным произведениям.
Дальнейший служебный путь Богданова прямо-таки ставился ему в укор: «В 1948 году т. Богданов был назначен зам. министра внутренних дел СССР, а в марте 1953 года по указанию врага народа Берия назначен начальником УНКВД Ленинградской области». Ничего предосудительного на Богданова за эти годы накопать не удалось, за исключением показания осуждённого Мамулова, который явился свидетелем грубого, оскорбительного и даже пренебрежительного разговора Берии по телефону с первым секретарем Ленинградского обкома партии Андриановым, выражавшим несогласие по поводу назначения Богданова на должность начальника УМВД. Привлечение в компромат этих подробностей, известных только узкому кругу лиц, позволяет нам судить о том, что к сбору негативных сведений на Богданова был причастен сам Андрианов. Это его заказ добросовестно исполнялся.
Далее в «Справке» Ботов перешёл к современным заготовкам: «При выдвижении т. Богданова заместителем министра внутренних дел РСФСР он в своем рапорте на имя бывшего зам. министра внутренних дел СССР т. Комиссарова скрыл факты по Лужскому райотделу НКВД». Выше в этой главе мы приводили объяснения Богданова по данному обвинению. Однако начальник Особой инспекции не стал дожидаться этой ответной бумаги на дополнительно поставленные вопросы, а предпочёл представить свою трактовку данного момента. В заключение «Справки» следовал обобщающий вывод: «Тов. Богданов, ознакомившись с имеющимися материалами в Особой инспекции МВД СССР, не дал партийной оценки прошлой деятельности, а по делам Казахстана просит ознакомить с подлинными материалами».
Какую же партийную оценку должен был дать Богданов своей прежней работе? Любой советский человек, подвергнутый партийному остракизму, не имел права приводить аргументы в свою защиту, а сразу обязан был раскаяться, расплакаться, корить себя за свои ошибки, посыпать голову пеплом, молить о пощаде и снисхождении. Надо было говорить о величии партии, её мудрого ЦК и, конечно же, верного ленинца первого (генерального) секретаря. Про себя же следовало скромно сказать, что всегда добросовестно трудился, но вот чёрт попутал. Больше такого никогда не повторится. Но Богданов подобного искреннего раскаяния не принёс. Он пытался честно рассказать, как всё было.
Не затягивая дела, на следующий день, 8 марта 1957 года, за подписью министра внутренних дел СССР Дудорова эта справка была направлена заведующему Отделом административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС РСФСР А.Н. Кидину, а чуть позднее, через неделю, поехала таким же порядком в адрес заместителя заведующего Отделом административных органов ЦК КПСС В.В. Золотухину. Сопроводительные письма имели аутентичный текст, и в них, в частности, говорилось: «Тов. Богданов вызывался в министерство для ознакомления с материалами дела, но не дал партийной оценки своей прошлой деятельности» [А. 10].
Судьба замминистра внутренних дел РСФСР генерал-лейтенанта Н.К. Богданова висела на волоске.
Глава 38. Кадровая политика партии
По каким причинам лихо сформулированные и резво разосланные компрометирующие материалы на Богданова в 1957 году не сработали, точно ответить не могу. Во всяком случае Николай Кузьмич продолжал исполнять свои служебные обязанности замминистра внутренних дел РСФСР.
Во время этой передышки 10 апреля 1957 года слушателю-заочнику 4-го курса генерал-лейтенанту Богданову пришёл вызов из Высшей школы МВД СССР с предложением явиться для сдачи очередных экзаменов и зачётов. Не знаю, с каким настроением занимался тогда отец, постоянно допекавшийся служебным расследованием, но, тем не менее, по 27 включённым в диплом предметам и на 5 государственных экзаменах Богданов получил практически все отличные оценки. Решением Государственной экзаменационной комиссии от 20 июня 1957 года ему по специальности правоведение была присвоена квалификация юриста [А. 15]. Теперь только, казалось бы, и работать, имея богатый жизненный опыт, солидный навык руководящей деятельности, возраст всего лишь 50 лет и диплом о высшем образовании.
Однако Особая инспекция Управления кадров МВД СССР продолжала плести свои козни. После согласования вопроса в ЦК КПСС следователь подполковник Игнатьев и начальник инспекции подполковник Ботов в июне 1957 года подготовили новую бумагу. Это было, теперь уже секретное, «Заключение на заместителя министра внутренних дел РСФСР генерал-лейтенанта Богданова Н.К.» [А.10]. В новом документе они слово в слово повторили текст из приводившейся нами в предыдущей главе «Справки» в части работы Богданова начальником Лужского РО НКВД ЛО в 1937–1938 годах. А вот материалы по Казахстану были несколько расширены. Следователя Игнатьева командировали-таки в Алма-Ату, но исчерпывающей информации он привезти не смог, так как «всё наблюдательное производство по этому агентурному делу было уничтожено». Конечно, никакие дополнительные объяснения отца по данному вопросу, снова представленные им на имя министра, во внимание приняты не были. Согласно «Заключению», Богданов теперь допускал нарушения не социалистической, а советской законности. В чём разница — пояснить не берусь, но, видимо, звучало весомее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
