В воздухе появилась зелёная искра, и Гарри, всё ещё закутанный в Мантию невидимости, направился за ней.
Сторонний наблюдатель теперь увидел бы только маленькую зелёную искорку, плывущую по воздуху, и шагающую следом серебристую человеческую фигуру.
* * *
Спускаясь всё ниже и ниже, минуя один светильник за другим, а также время от времени металлические двери, они погружались в недра Азкабана, как казалось Гарри, в абсолютной тишине. Профессор Квиррелл установил какой-то барьер, сквозь который он сам слышал, что происходит вокруг, но ни один звук не выходил наружу и ни один звук не долетал до ушей Гарри.
Гарри было сложно не задаваться вопросом, зачем нужна эта тишина, и не давать на этот вопрос ответа, который он уже в каком-то смысле знал, хоть и не выразил словами. Ответа, который и вынуждал его продолжать тщетные попытки не думать об этом.
Где-то за этими огромными металлическими дверями кричали люди.
Серебряная человеческая фигура становилась то ярче, то тусклее каждый раз, когда Гарри думал об этом.
Гарри было сказано наложить на себя Пузыреголовое заклинание, чтобы не ощущать никаких запахов.
Весь энтузиазм и героизм уже испарился. Гарри это предвидел, но даже по его меркам процесс завершился слишком быстро – после первой же металлической двери, мимо которой они прошли. Каждая дверь была заперта на огромный замок из обычного немагического металла, который смог бы открыть любой первокурсник Хогвартса – если бы у него была палочка и нетронутый запас магии. У заключённых не было ни того, ни другого. Как объяснил профессор Квиррелл, за этими металлическими дверями нет камер, за ними находятся коридоры, в которые выходят уже двери камер с узниками. Это немного помогло – так можно было не думать, что прямо за каждой дверью находится заключённый. За каждой дверью могло быть больше одного узника, и это уменьшало эмоциональное воздействие. Прямо как в эксперименте, который показал, что люди жертвуют больше денег, если им сказать, что некая сумма требуется, чтобы спасти жизнь одного ребёнка, чем если им сказать, что та же сумма спасёт восемь детей…
Гарри обнаружил, что с каждым разом не думать об этом всё труднее. И каждый раз, когда эти мысли всплывали у него в голове, его патронус начинал мерцать.
Они дошли до угла треугольного здания, и проход повернул налево. Опять металлические ступени, ведущие вниз, ещё один пролёт лестницы. Профессор и Гарри спускались всё ниже.
Обычных убийц в самых нижних камерах не держали. Всегда был этаж ниже, наказание страшнее. Не важно, как низко ты уже пал, правительство магической Британии держало в запасе угрозу на случай, если ты совершишь что-нибудь похуже.
Но Беллатриса Блэк была Пожирательницей Смерти. Её боялись больше, чем кого-либо, за исключением самого Лорда Волдеморта. Прекрасная и смертоносная ведьма, абсолютно преданная своему повелителю. Она была, если такое вообще возможно, даже большей садисткой и совершала даже большие злодеяния, чем Сами-Знаете-Кто, как будто стремясь превзойти своего хозяина…
…во всяком случае, так про неё думали, такой её знал мир.
Но до этого, как поведал Гарри профессор Квиррелл, до появления на сцене ужаснейшей прислужницы Тёмного Лорда, в Слизерине училась девочка, тихая, замкнутая и никому не причинявшая вреда. Это потом о ней придумали множество историй, и даже воспоминания о ней изменились (Гарри был отлично знаком с исследованиями этого эффекта). Но тогда, пока она всё ещё училась в школе, самая талантливая ведьма Хогвартса слыла доброй девочкой (как говорил профессор Квиррелл). Её немногочисленные друзья были удивлены, когда она присоединилась к Пожирателям Смерти, и ещё больше удивлены, узнав, сколь много тьмы она скрывала за той печальной, тоскливой улыбкой.
Вот кем когда-то была Беллатриса, самая выдающаяся ведьма своего поколения, пока Тёмный Лорд не похитил её, не сломал, не разбил вдребезги и не собрал заново, привязав к себе на более глубоком уровне и с помощью более тёмной магии, чем любой Империус.
Десять лет Беллатриса служила Тёмному Лорду, убивая тех, кого он велел ей убивать, и пытая тех, кого он велел ей пытать.
Но Тёмный Лорд в конце концов был повержен.
А кошмар Беллатрисы продолжился.
Возможно, где-то внутри Беллатрисы что-то всё ещё кричит, кричит всё это время, и, возможно, это «что-то» целитель-психиатр способен вернуть к жизни. А может, и нет там ничего такого, профессор Квиррелл не мог знать наверняка. Так или иначе, но они способны…
…способны хотя бы вытащить её из тюрьмы…
Беллатрису Блэк держали на самом нижнем ярусе Азкабана.
Гарри было трудно не представлять себе, с каким зрелищем они столкнутся, когда доберутся до её камеры. Должно быть, Беллатриса почти совсем не боялась смерти, раз она до сих пор жива.
Они спустились ещё на один лестничный пролёт, настолько же приблизившись к Смерти и Беллатрисе. Гарри слышал лишь гулкие шаги их невидимых ног. Газовые светильники мерцали бледным оранжевым светом, едва различимая зелёная искра плыла в воздухе, а за ней следовала яркая фигура, которая время от времени то тускнела, то разгоралась ярче.
* * *
Оставив позади множество лестниц, они наконец вошли в коридор, который заканчивался не новой лестницей, а последней металлической дверью, перед которой зелёная искра замерла.
Гарри почти успокоился за то время, пока они без происшествий спускались в глубины Азкабана. Но теперь ритм его сердца опять начал ускоряться. Они были в самом низу, и тени Смерти находились совсем близко.
В замке послышался тихий металлический щелчок – профессор Квиррелл открыл путь.
Гарри набрал в грудь воздуха и вспомнил всё, что рассказывал профессор Защиты. Сложность состояла не столько в том, чтобы сыграть свою роль так убедительно, чтобы обмануть саму Беллатрису Блэк, сколько в том, чтобы не утратить при этом патронус…
Зелёная искра исчезла, и секундой позже на её месте возникла утратившая невидимость змея.
Невидимой рукой Гарри толкнул металлическую дверь, и та с протяжным скрипом приоткрылась. Мальчик заглянул внутрь.
Он увидел прямой коридор, завершавшийся каменной стеной. Там не было света, за исключением того, что просачивался в щель от патронуса Гарри. Этого было достаточно, чтобы Гарри сумел разглядеть решётки восьми камер, но не то, что находилось за ними. В самом коридоре никого не было.
– Ничего не вижу, – прошипел Гарри.
Змея метнулась вперёд, быстро извиваясь по полу.
Секундой спустя:
– Она в одиночес-стве, – сообщила змея.
Останься, – послал Гарри своему патронусу. Тот занял позицию чуть сбоку от двери, словно охраняя её. Гарри распахнул дверь и вошёл внутрь.
В первой камере, куда он заглянул, находился высушенный труп с посеревшей и покрывшейся пятнами кожей. Плоть была протёрта в некоторых местах, обнажая кость, глаз не было вовсе…
Гарри зажмурился. Пока что он был невидим, и лицо никак не могло его выдать.
Он уже знал, уже читал на шестой странице учебника по трансфигурации, что узников держат в Азкабане до конца срока заключения. Если кто-то умирал раньше, труп оставляли в камере, пока не наступало время освобождения. Если срок был пожизненный, тело оставляли на месте, пока камеру не требовалось освободить, и тогда останки выбрасывали в яму, к дементорам. Но это всё равно стало потрясением: этот труп раньше был человеком, а его здесь просто бросили…
Свет в комнате дрогнул.
Спокойно, – подумал Гарри. Профессору Квирреллу не поздоровится, если патронус погаснет от грустных мыслей. В такой непосредственной близости от дементоров профессор может просто умереть на месте. – Спокойно, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, спокойно!
С этой мыслью Гарри вновь открыл глаза. Нельзя тратить ни минуты впустую.
Во второй камере был лишь скелет.
А за решёткой третьей камеры он увидел Беллатрису Блэк.
Что-то сокровенное и невосполнимое увяло внутри Гарри, как пожухлая трава.
Что женщина не скелет, что её голова не череп, можно было понять только по тому, что текстура кожи всё-таки отличалась от текстуры кости, какой бы белой и бледной женщина ни стала, пока в одиночестве сидела в темноте. То ли её плохо кормили, то ли всё, что она съедала, из неё высасывали тени Смерти, но её глаза сильно ввалились, а губы высохли и уже не были в состоянии скрывать за собой зубы. Чёрные одежды, в которых она попала в тюрьму, выцвели, будто дементоры забрали даже этот цвет. Эти одежды, должно быть, когда-то выглядели вызывающе, но сейчас они просто висели на костях, обнажая иссохшую кожу.
Я здесь, чтобы спасти её, я здесь, чтобы спасти её, я здесь, чтобы спасти её, – отчаянно повторял про себя Гарри, снова и снова, будто выполняя упражнение по окклюменции. Он прилагал все усилия, чтобы патронус не исчез, а остался и защитил Беллатрису от дементоров…
