Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, осмыслить природу этих звуков, он никогда ничего подобного не слышал. Ритм был рваный, почти нераспознаваемый. Наконец Гарри понял – Беллатриса плачет.
Беллатриса Блэк, самое ужасное орудие Тёмного Лорда, плакала. Её не было видно, но можно было расслышать слабые жалостные всхлипывания, которые она пыталась сдержать даже сейчас.
– Это правда? – произнесла Беллатриса. Интонация вернулась в её голос, он уже был не безжизненным бормотанием, фраза определённо несла вопросительный оттенок. – Это правда?
Да, — подумала часть Гарри, которая имитировала Тёмного Лорда, – а теперь помолчи…
Но он не смог заставить себя сказать это вслух, просто не смог.
– Я знала… Вы придёте за мной… когда-нибудь… – её голос дрожал и ломался, прерываемый тихими всхлипами. – Я знала… что вы живы… что вы придёте за мной… мой лорд… – она судорожно сделала глубокий вдох. – И что даже тогда… когда вы придёте… вы по-прежнему не будете любить меня… никогда… вы никогда не полюбите меня… вот почему… они не смогли у меня отнять… мою любовь… пусть я и забыла… забыла так много… я даже не помню, что именно я забыла… но я помню, как сильно я люблю вас, мой лорд…
В сердце Гарри словно вонзили нож. Он никогда не слышал ничего ужаснее, ему захотелось найти Тёмного Лорда и убить только за это…
– Я вам ещё… понадоблюсь… мой лорд?
– Нет, – прошипел голос Гарри. Он не успел даже задуматься над вопросом – казалось, губы произносят слова сами по себе. – Я зашёл в Азкабан просто так. Да, понадобишься! Не задавай глупых вопросов.
– Но… я слаба, – прозвучал голос Беллатрисы, послышался ещё один всхлип, казавшийся слишком громким для коридоров Азкабана, – я не могу убивать для вас, мой лорд, мне очень жаль, но они всё съели, они съели меня всю, я слишком слаба, чтобы сражаться, какая теперь от меня польза…
Разум Гарри отчаянно пытался найти какие-то слова ободрения, которые звучали бы допустимо в устах Тёмного Лорда, никогда не проявлявшего и тени заботы.
– Уродина, – продолжала Беллатриса. Это слово прозвучало как последний гвоздь в крышку её гроба, последняя степень отчаяния. – Я уродина, они и это сожрали. Я… я больше не привлекательна… вы даже не сможете… использовать меня… как награду для своих слуг… даже Лестрейнджи больше не захотят… мучить меня…
Сияющая серебряная фигура прекратила движение.
Потому что Гарри замер на месте.
Тёмный Лорд… он… – Нежная и уязвимая часть Гарри кричала от ужаса и неверия, пытаясь отринуть действительность, отказаться от понимания, но более холодная и жёсткая часть завершила мысль: Она повиновалась ему в этом, как повиновалась ему во всём.
Зелёная искорка нетерпеливо дёрнулась, зовя вперёд.
Серебряная человеческая фигура не тронулась с места.
Всхлипы Беллатрисы стали сильнее.
– Я не… я, я бесполезна… совсем…
Гарри казалось, будто гигантские руки скручивают его грудь как половую тряпку, пытаются раздавить его сердце.
– Пожалуйста, – шептала Беллатриса, – просто убейте меня… – её голос, казалось, стал спокойнее, когда она произнесла эти слова. – Пожалуйста, мой лорд, убейте меня, мне незачем жить, если я бесполезна для вас… Я просто хочу, чтобы это закончилось… пожалуйста, пусть свою последнюю боль я приму от вас, мой лорд, последнюю боль в моей жизни… Я люблю вас…
Ничего печальнее Гарри в своей жизни не слышал.
Яркая серебряная фигура патронуса дрогнула.
Заколыхалась…
Стала ярче…
Гнев поднимался в душе Гарри, гнев на Тёмного Лорда, который совершил это, на дементоров, на Азкабан, на мир, который допускает существование подобных ужасов, и весь этот гнев вливался прямо в волшебную палочку, и не было ничего, что могло бы этому воспрепятствовать, Гарри пытался остановить его, но тщетно.
– Мой лорд! – прошептал изменённый голос профессора Квиррелла. – Моё заклинание выходит из-под контроля! Мой лорд, помогите мне!
Патронус становился всё ярче и ярче. Это происходило быстрее, чем в тот день, когда Гарри уничтожил дементора.
– Мой лорд, – испуганно прошептал силуэт, – помогите! Его почувствуют все, мой лорд!
Его почувствуют все, – мысленно повторил Гарри. Его воображение нарисовало яркую картину, как заключённые пробуждаются в своих камерах, а холод и тьма отступают, сменяясь исцеляющим сиянием.
Всё вокруг лучилось ярким, как солнце, белым отражённым светом. Очертания скелета-Беллатрисы и бледного мужчины стали ясно видны – чары Разнаваждения не справлялись с неземным сиянием, и только Мантия невидимости, Дар Смерти, выдерживала его.
– Мой лорд! Вы должны остановить это!
Но Гарри уже не мог остановиться и не хотел ничего останавливать. Он чувствовал, как всё больше и больше живых искорок Азкабана берёт под свою защиту его патронус, как он раскрылся, крыльями солнечного света взметнувшись ввысь. Когда эта мысль затопила его сознание, сам воздух превратился в серебро. И Гарри понял, что нужно сделать.
– Умоляю, мой лорд!
Слова не были услышаны.
Они были далеко от него, дементоры в своей яме, но Гарри знал, что даже на таком расстоянии их можно уничтожить, если свет вспыхнет достаточно ярко. Он понял, что сама Смерть не осмелится бросить ему вызов, если он перестанет себя сдерживать. Гарри распечатал все свои внутренние врата, наполнил чары из самых глубоких колодцев своей личности, своего разума и своей решимости и вложил в заклинание всего себя…
Внутри солнца едва различимая тень двинулась к нему, протягивая руку в молящем жесте.
НЕПРАВИЛЬНО
НЕТ
Нахлынувшее чувство тревоги врезалось в стальную решимость Гарри, страх и неуверенность против его яркой цели, ничто другое не смогло бы сейчас достучаться до него. Тень сделала ещё один шаг вперёд, затем ещё, чувство тревоги усилилось до предчувствия невероятной катастрофы, и, словно попав под ледяной душ и очнувшись, Гарри увидел последствия своих действий, понял, в какую ловушку он чуть не попал.
Со стороны можно было бы заметить, как сияние внутри солнца то крепнет, то слабеет…
То крепнет, то слабеет…
…и наконец уходит, уходит, уходит, оставляя лишь обычный лунный свет, который в сравнении с ним казался кромешной тьмой.
В темноте этого лунного света стоял бледный мужчина, протягивавший в мольбе руку, а на полу лежала женщина-скелет с озадаченным выражением на лице.
Гарри, по-прежнему невидимый, стоял на коленях. Главная опасность миновала, теперь мальчик просто пытался не рухнуть от усталости и удержать заклинание на менее затратном уровне. Он истощил в себе что-то, хорошо если совсем этого не лишился – он должен был догадаться, должен был вспомнить, что не только магия питает чары Патронуса…
– Благодарю вас, мой лорд, – прошептал бледный мужчина.
– Глупец, – произнёс резкий голос мальчика, который притворялся Тёмным Лордом. – Разве я не предупреждал, что заклинание может оказаться фатальным, если ты не сможешь совладать с эмоциями?
Профессор Квиррелл, конечно же, совершенно не переменился в лице.
– Да, мой лорд, я понимаю, – дрожащим голосом выдавил слуга Тёмного Лорда и повернулся к Беллатрисе…
Которая уже вставала с пола, медленно, словно старая-престарая магловская старуха.
– Как смешно, – прошептала она, – тебя чуть не сгубило заклинание Патронуса… – Беллатриса хихикнула. Смешок прозвучал так, будто с тех её голосовых связок, которые отвечают за смех, выдувалась пыль. – Я бы могла тебя наказать, наверное, если бы мой лорд тебя обездвижил и дал мне ножи… быть может, я и впрямь на что-то ещё гожусь? Я себя чувствую немного лучше, как странно…
– Помолчи, дорогая Белла, – ледяным голосом велел Гарри, – пока я не разрешу тебе раскрыть рот.
Ответа не последовало, что означало послушание.
Слуга, взмахнув палочкой, поднял женщину-скелет в воздух, вновь сделал её невидимой и тут же обернулся невидимкой сам со звуком ещё одного разбившегося яйца.
Они пошли дальше по коридорам Азкабана.
И Гарри знал, что, когда они проходят мимо, узники в своих камерах начинают шевелиться, чувствуя, как страх размыкает свои когти на один драгоценный миг, и, возможно, даже ощущая лёгкое прикосновение проходящего мимо них целебного света, а потом замирают, когда холод и тьма снова окутывают их.
Гарри очень-очень старался об этом не думать.
Ведь иначе его патронус будет гореть, пока не сожжёт последнего дементора Азкабана, настолько ярко, что уничтожит их даже отсюда…
Ведь иначе его патронус будет гореть, пока не сожжёт последнего дементора Азкабана, забрав в качестве топлива всю жизнь Гарри.
* * *
В аврорских помещениях на верхнем этаже Азкабана одна тройка авроров храпела в казармах, вторая тройка восстанавливала силы в комнате отдыха, а третья дежурила в командном центре, большой, но скромно обставленной комнате. Авроры сидели за столом у дальней стены с палочками в руках, постоянно поддерживая трёх патронусов. Яркие белые фигуры расхаживали у открытого окна, защищая их от воздействия дементоров.
