— Это получше просиживания штанов в штабе Макклелана и перечитывания «Мира Нью-Йорка» в восемьдесят девятый раз.
— Ну а как же ваши вещи? — поинтересовался Старбак, неожиданно осознав, что француз собирался перейти со стороны федералистов на сторону Конфедерации без какого-либо багажа.
— Всё мое имущество во Франции. Здесь, в Америке, при мне лишь плащ.
Лассан похлопал по свернутой на задней луке седла одежде.
— И немного деньжат, — он похлопал по седельной сумке.
— Достаточно, чтобы вы обогатились, убив меня, но не советую вам пытаться, — весело улыбнулся Лассан.
— Сменная рубашка, немного табака, патроны для револьвера, белье, сборник эссе Монтеня[57], зубная щетка, три записных книжки, два карандаша, две бритвы, лезвие, компас, полевой бинокль, расческа, часы, флейта, аккредитивы и мои документы, — он похлопал по карманам и сумке, содержащим все эти предметы.
— Как только окажусь вне опасности у мятежников, куплю запасную лошадь, и у меня опять будет всё необходимое. Военный не должен владеть большим, а если я отращу бороду, то даже не буду нуждаться в бритвах.
— А как насчет флейты?
— Человек должен обладать каким-то облагораживающим его даром, mon ami, в противном случае он просто животное. Господи, не хотелось бы мне сражаться в этой стране, — он высказал это мнение, когда всадники преодолели небольшую возвышенность, с которой им открылся вид на вереницу полей и лесов. — Здесь нет места для кавалерии, — добавил Лассан.
— Почему?
— Потому что кавалерия ненавидит леса. В лесах могут затаиться пушки и ружья, а нам, кавалеристам, нравятся длинные долины. Сперва ты рассеиваешь ряды пехоты артиллерией, а потом спускаешь на них кавалерию, ну а после можешь спокойно предать их земле. Вот рецепт сражений Старого Света, но это можно проделать только на открытой местности. И вот что я вам скажу, друг мой, Господь не может даровать более захватывающего приключения, чем когда ты топчешь дрогнувшего врага копытами. Дробный перестук копыт, звуки горнов, солнце над головой, а враг внизу. Боже мой, война — это дьявольское удовольствие.
Они поскакали дальше, проезжая мимо первых свидетельств сегодняшней битвы.
В поле был устроен госпиталь, куда санитары привозили раненых, а медсестры в состоящей из длинных юбок и мужских рубашках форме помогали перенести окровавленные тела из фургонов в палатки.
Позади госпиталя расположилась небольшая группа угрюмых людей с черными от пороха лицами — сбежавшие от первой атаки повстанцев солдаты, которых теперь окружали офицеры военной полиции. По дороге в сторону дымовой завесы вели мулов, груженных коробками с винтовочными патронами.
Лассан и Старбак проехали мимо мулов к следующей цепи лесов, где в тени деревьев стояла в ожидании пехота северян. Лица солдат не были перепачканы порохом, это означало, что сегодня им еще не довелось сражаться.
Рядом с лесом дорога плавно уходила вниз, туда, где через заболоченные равнины бежала по насыпи железная дорога Ричмонд-Йорк.
Мятежники разобрали рельсы и взорвали мост через Чикахомини, но расторопные инженеры северян восстановили и дорогу, и мост, и паровоз с воздушным шаром остановился там, где дорога пересекала рельсы.
Локомотив выбрасывал в воздух клубы дыма, а экипаж воздушного шара поднимал свой громоздкий аппарат с вагона-платформы. Перед грозой ветер стих, но всё равно команда воздушного шара едва справлялась с раздувающейся газовой оболочкой шара.
— Проблема, — буркнул Лассан.
Старбак глазел на воздушный шар, но теперь посмотрел в другую сторону и увидел, что вдоль железнодорожной насыпи продвигается конный патруль.
— Может, они просто разыскивают дезертиров, — предположил Лассан. — Мы должны рискнуть. Как только доберемся до дальнего леса, будем в безопасности, — он указал на густую полосу леса, протянувшуюся на противоположной стороне железной дороги.
— Просто пустим лошадей шагом.
Лассан и Старбак медленно поехали по дороге. Француз прикурил сигару для Старбака и взял другую себе.
Патруль еще находился на почтительном расстоянии, и Старбак почувствовал, как крепнет его уверенность, когда он всё ближе приближался к рельсам. Дорога плавно поднималась до уровня насыпи, края которой отмечала выжженная трава в тех местах, где от искр локомотива занялись небольшие пожары.
Двое солдат тащили катушку, надетую на палку, с которой они разматывали телеграфный провод, соединяющий корзину воздушного шара с недавно проведенным вдоль железнодорожной насыпи кабелем. Один из солдат раскачивал палку, держа в зубах кусачки.
— Ненавижу современную войну, — сказал Лассан Старбаку, когда они добрались до железнодорожного переезда. — На войне должны греметь барабаны и трубить горны, а не бегать всякие электрики и паровые машины.
Две санитарные телеги спешили по дороге на север, и Лассан отвел лошадь в сторону, чтобы дать им проехать.
Колеса белых фургонов загрохотали по доскам, поднимавшим дорогу до уровня насыпи. После фургонов на дороге остался яркий кровавый след.
Лассан поморщился при виде стонущих, бледных, мучающихся и истекающих кровью пассажиров санитарных фургонов, а затем достал свой полевой бинокль, чтобы исследовать местность к югу от железной дороги.
Слева от них находились ряды палаток и земляные укрепления с размещенной на них батареей, хотя, по-видимому, сражение проходило примерно в миле, за дальним лесом.
Два сигнальщика со своими похожими на движущиеся кляксы флагами, стояли на парапете редута, передавая сообщение на юг. Неподалеку от них конный патруль свернул с насыпи и направился в долину.
— Они нас заметили, — предупредил Старбак француза, который, посмотрев налево, увидел, что всадники северян пересекали луг, явно с целью отрезать дорогу двум беглецам.
Лассан некоторое время рассматривал их в бинокль.
— Там ваш брат. И Пинкертон. Полагаю, нам следует опять спасаться бегством, а? — он ухмыльнулся Старбаку и поскакал во весь опор по дороге, ведущей к южной стороне железнодорожной насыпи.
У подножия склона он оглянулся на преследователей и, очевидно, увиденное ему не понравилось, потому что полковник схватил свои тяжелые металлические ножны с большим устрашающего вида палашом и прижал их между левым бедром и седлом, чтобы они не подпрыгивали при езде, натирая ногу.
— Скачите! — велел он Старбаку.
Всадники вонзили шпоры, и лошади, вскинув головы, с глухим звуком застучали копытами по красной грязи дороги.
Кавалерийский горн протрубил атаку, и Старбак неуклюже обернулся, разглядев всадников в синих мундирах, рассеявшихся по всему полю. Ближайшие всадники еще находились в трехстах ярдах позади, их лошади устали, но неожиданно раздался звук выстрела то ли из карабина, то ли из револьвера, и Старбак увидел поднявшееся за спинами всадников облако дыма.
Он не был уверен, но ему показалось, что он заметил Джеймса, а потом последовал очередной выстрел, и Старбак просто пригнул голову и поскакал во весь опор за Лассаном.
Лошадь француза влетела в лес, где Лассан свернул с дороги в спутанные дебри. Старбак следовал за ним, отчаянно продираясь сквозь густые заросли и нагибаясь под нависающими ветками, пока наконец Лассан не замедлил бег, оглянувшись, чтобы убедиться, что они оторвались от преследователей.
Старбак с бешено стучащим сердцем пытался успокоить взмыленную лошадь.
— Ненавижу верховую езду, — признался он.
Лассан приложил палец к губам и указал направление, куда намеревался направиться. Он позволил лошадям перейти на шаг. Старбак ощущал сладкое зловоние порохового дыма, а канонада раздавалась так близко, что каждый выстрел барабанной дробью отдавался в ушах, и всё же лес скрывал само сражение. Лассан опять остановился.
Лицо француза радостно светилось. Для него всё это было замечательным приключением, развлечением в новом для него мире.
— Вперед, — сказал он, — только вперед.
Всадники выбрались из леса на небольшой неровный луг, где расположился батальон пехоты северян. Возглавляющий знаменосцев офицер, завидев Лассана, в нетерпении повернул лошадь.
— Приказы? — спросил он.
— Не от нас, но всё равно удачи, — прокричал в ответ Лассан, проехав мимо группы знаменосцев. На открытой местности слева от Старбака виднелись стоящие на перекрестке фургоны и передки орудий, а дыма выдавали место, откуда стреляли пушки. Сразу за пеленой дыма возвышалась группа сосен и стояли два мрачных дома.
В дыму развевался флаг Союза с красно-белыми полосами, но Старбак потерял перекресток из вида, поскольку последовал за Лассаном в очередную полосу леса. Лассан вел его через заросли шиповника, поеденные грибами стволы поваленных деревьев, и когда они вышли к следующему открытому участку, Старбак увидел справа от себя железнодорожную насыпь. Но солдат нигде не было.
