за нее, как за близкую подругу. Кому скажешь — не поверят. Если в скором времени во двор выйдет Грегори Гойл, несущий в руках ведерко шоколадного мороженого и бумажные салфетки для слез, то Гермиона и вовсе решит, что от стресса тронулась умом.
— Иди, — вежливо попыталась спровадить она Блейза, испытывая желание как можно скорее остаться наедине с самой собой.
— А ты? — с нотками сомнения переспросил он. — Так и будешь сидеть здесь одна, пока все развлекаются?
— Нет, — невесело улыбнулась Гермиона, отрицательно качая головой, — на самом деле, я собиралась вернуться в спальню и собрать вещи. Поезд в Лондон уже завтра утром.
Прекрасно понимая, что ее нежелание присутствовать на празднике вызвано отнюдь не этим, Блейз все же кивнул и, поднявшись на ноги, напоследок бросил:
— Спасибо, что помогла ему, Грейнджер, и…береги себя.
— И ты тоже.
Проводив их с Пэнси удаляющиеся силуэты взглядом, Гермиона горько вздохнула. После перенесенного разговора она стала чувствовать себя только хуже. Знала бы заранее, что все так сложится, то сразу же отправилась бы в спальню. В конце концов, подышать воздухом она могла и стоя возле открытого окна.
Казалось, прошло еще немало времени, прежде чем Гермиона наконец собралась с мыслями и приготовилась вернуться в свои покои. Как минимум, ей и впрямь стоило собрать вещи, чтобы не заниматься этим с утра пораньше впопыхах. Да и помимо своей комнаты она должна была освободить еще и спальню Драко. В противном случае оставшиеся в ней вещи окажутся выброшенными, а Гермиона уж точно не могла этого допустить: быть может, это вообще последнее, что останется у нее на память о возлюбленном.
Поднявшись с каменной скамьи, она немного оттянула край задравшейся юбки, после чего шагнула в направлении парадной двери замка, внимательно смотря себе под ноги, чтобы ненароком не запнуться.
Ни с того ни с сего окружающая ее темнота стала рассеиваться. Немного запрокинув голову назад, Гермиона увидела серебристого дымчатого ястреба, летящего ей навстречу на всех парах. Сделав круг над внутренним двором замка, телесный Патронус вновь устремился к девушке, оставляя за собой след из ослепительной полосы света.
— Астрономическая башня, — озвучил он переданное послание, после чего неспокойно замерцал, теряя четкие очертания. Оставшийся от ястреба сияющий дым растаял в воздухе, заставляя усомниться в реальности произошедшего.
«Мерлин, этот голос», — не поверила Гермиона своим ушам.
Переварив увиденное, она чуть было не рухнула на землю, утратив силу в ногах. Казалось, ее душа на одно короткое мгновение покинула тело, отчего то чуть было не растеклось по земле подобно ледяной статуе, оставленной под палящим солнцем.
Надежда, которой Гермиона позволила зародиться в груди, вызвала болезненные ощущения. Словно девушка по собственной глупости в очередной раз сорвала пластырь с толком не успевшей зажить раны, наивно полагая, что наконец-таки отыскала то самое лекарство, способное мгновенно исцелить доставляющее дискомфорт повреждение. Вот только все предшествующие этому попытки оборачивались провалом. Так стоило ли тешить себя надеждой на существование этого чудо-снадобья?
Однако Гермиона, судя по всему, успела стать садомазохисткой, предпочитающей есть битое стекло вместо хлопьев и ходить по гвоздям босиком: не прошло и минуты, как она сорвалась с места и побежала в замок, держа путь в названное ястребом место. Чуть не сбив с ног вышедших из-за угла девочек, она впопыхах извинилась перед ними и ступила на первую ступеньку главной лестницы. Остаток пути она преодолела с такой скоростью, словно за ней гналась стая разъяренных взрывопотамов.
Пулей пролетев по восьмому этажу школы, она свернула в проход, ведущий в Астрономическую башню. Стучащий в ушах пульс вторил цокоту небольших каблуков оксфордов об узкие ступеньки спиральной лестницы. Стоило Гермионе выйти на верхнюю площадку, как ее сердце рухнуло вниз и от удара разлетелось в пыль.
Возле металлических перил, ограждающих площадку башни по периметру, стоял высокий светловолосый юноша, одетый в черный костюм и водолазку. Его взгляд был обращен на раскинувшиеся внизу окрестности замка, которые в темное время суток представлялись одним большим пятном. Особенно бросалось в глаза то, что руками молодой человек опирался на черную лакированную трость с рукоятью в виде головы змеи, выполненной из платины. Она была как две капли воды похожа на ту, что некогда имелась у его отца.
— Драко, — на выдохе произнесла Гермиона.
Мерлин, как же она боялась, что все происходящее окажется не более чем приятным сновидением, посланным ей собственным сознанием, истосковавшемся по любимому человеку.
Услышав ее голос, юноша обернулся, тем самым предоставляя возможность рассмотреть его лицо.
Это он. Господи, это на самом деле был Драко. Если это все-таки сон, то Гермиона предпочла бы никогда больше не просыпаться.
Не отдавая себе отчета, она на дрожащих ногах двинулась вперед и, вплотную подойдя к Драко, кинулась ему на шею, окончательно утратив крупицы самообладания. Гермиона прижималась к нему так, словно от этого зависела ее жизнь. Можно было подумать, что она собиралась впитать его в себя всего без остатка. Мерлин, ей и впрямь казалось, что она умрет на этом самом месте, если он вдруг растворится в воздухе, оказавшись плодом ее воображения.
Слезы неконтролируемым потоком хлынули по щекам, вымывая из организма всю ту боль, что терзала ее подобно ужаснейшему недугу на протяжении этих долгих месяцев. Эти слезы радости были сродни радуги после затяжной грозы.
Почувствовав, как его пальцы требовательно коснулись ее подбородка, Гермиона послушно запрокинула голову назад, и Драко без промедлений накрыл ее губы своими. Они наслаждались этим моментом, безмолвно обмениваясь друг другом всем тем, что скопилось на душе за долгое время разлуки. Этот поцелуй стал для них обоих долгожданным лекарством, которое излечило саднящие раны, не дающие спокойно жить.
— Мерлин, это правда ты, — неверяще прошептала она ему в губы. В голове крутилось бесчисленное количество вопросов, однако Гермиона решила задать лишь тот из них, ответ на который желала услышать больше всего на свете, — но как?
— Это заслуга колдунов одного древнего поселения в Румынии. Моя мать узнала о них от целительницы, работающей в Мунго, — утолил ее любопытство Драко, подушечками пальцев обводя один из выпирающих позвонков Гермионы. — Несмотря на допотопность их методов, им все же удалось подлечить мои органы, причем весьма быстро. Весь последний месяц я проходил реабилитацию.
«Месяц?», — ошарашенно повторила про себя Гермиона. Значит, он уже целый месяц пребывал в сознательном состоянии, но не счел нужным поставить ее в известность.
— Но почему ты не связался со мной, когда очнулся? — на эмоциях воскликнула Гермиона. Услышав эту новость, ее как током прошибло. — Ты хоть представляешь, как я переживала? Мерлин, да я места
