— А насколько велика червоточина, что находится над газовым гигантом?
Танде стал просматривать записи гисрадара, относящиеся к наружному газовому гиганту и его трем большим спутникам. Затем он выделил изображение третьей луны, вращавшейся над турбулентными экваториальными облаками на расстоянии семисот девяноста километров: половину каменистой поверхности этой миниатюрной планеты занимали ледяные пласты толщиной до пяти километров, и приблизительно четвертую часть — купола силовых полей. Вокруг спутника постоянно держалась пелена газов от ракетных двигателей, образующая светящееся кольцо в двухстах пятидесяти километрах над поверхностью. Из нее к точке Лагранжа, находящейся в пятнадцати тысячах километров, протянулась бело-голубая полоса плазмы — чужаки открыли червоточину в центре гравитационного нуль-поля, где требовалась наименьшая мощность ракетных двигателей. Визуального изображения генератора получить не удалось, но в инфракрасном диапазоне его экран мерцал багровой искрой: гисрадар зафиксировал тороид, составлявший в поперечнике два с половиной километра. Сквозь него через каждые пять или шесть минут пролетали большие корабли.
— Проклятье! — буркнул Уилсон. — Можно определить, куда она ведет?
— Нет, сэр, — ответил Танде. — Но, судя по интенсивности квантовых возмущений, я бы сказал, что расстояние может насчитывать несколько сотен световых лет. Не знаю, откуда они получают такую мощность. Нейтринных потоков, указывающих на работу ядерного реактора, не обнаружено.
— Они проникли в Содружество? — встревожился Уилсон.
— Нет, червоточина не настолько велика. Четыре, может быть пять сотен световых лет.
Уилсон ожидал почувствовать облегчение, ведь чужаки не добрались до его дома, но ничего подобного не ощутил. Увиденная картина вселяла только тревогу. Даже для такой развитой цивилизации гигантская червоточина явно была судьбоносным проектом, актом отчаяния. К чему это может привести, он точно себе представлял. Неясной оставалась только причина. Что им понадобилось в Содружестве?
* * *
Перед ними расстилался удивительный пейзаж: все, что было можно встретить в пригодном для жизни людей мире, только увеличенное процентов на двадцать — более высокие горы, более широкие реки, даже небо казалось больше, хотя это могло быть из-за отсутствия облачности на протяжении всего (длинного) светового дня.
Все это немного тревожило Оззи: какие же животные могут здесь встретиться? Крысы величиной с собаку? Собаки ростом с лошадь? Или слоны, не уступающие размером динозаврам?
Впрочем, хотя они и провели в этом мире уже восемь дней, пока не встретили даже комара. Растительность тоже не вполне соответствовала общему представлению — она была весьма скудной. Трава была похожа на ковер из мха, а на шаровидных кустах тонкие узкие листья росли так часто, что издали казались сплошной пленкой. Листья на деревьях имели простую коническую форму и не превышали длину пальца. По крайней мере, в местной флоре не встретилось ничего выдающегося. Хотя за все это время Оззи не заметил ни одного цветка. Может, эволюция обошла весь процесс опыления стороной. А может, здесь не было насекомых.
Зато Точи стал самым ярким пятном на планете. После того как они покинули планету Ледяной Крепости, большой чужак быстро оправился от обморожений. Несколько недель скольжения по лугам и лесам умеренного температурного пояса почти полностью восстановили его эластичные двигательные гребни. Из трех планет, где они побывали, на одной тропа шла в тропической зоне. Точи это очень понравилось. Маленькие сморщенные отростки, торчавшие из складок его коричневой шкуры, ожили и расцвели. Теперь они напоминали перистые папоротники с постоянно меняющейся окраской; при каждом движении или порыве ветра по его телу пробегали алые, бордовые, оранжевые, голубые и зеленые волны.
— Он похож на лохматую радугу, — сказал Орион, когда увидел чужака во всей красе.
Он и сам выглядел вполне счастливым. Постепенно вернулась его жизнерадостная самоуверенность, и с каждым шагом, отдалявшим их от Ледяной Крепости, она усиливалась.
Оззи уже ожидал, что паренек начнет спрашивать, не пришли ли они уже к своей цели, на что было почти невозможно ответить. В мирах, где они до сих пор побывали, тропы сильфенов были хорошо видны, а когда Оззи чувствовал неуверенность, пару раз помогал дружеский амулет. Пока же они шли по лесистой местности, кое-где разделенной неширокими долинами или горами.
Большой мир был иным. Выйдя на опушку леса, они увидели расстилающуюся впереди холмистую равнину. Край леса сменился V-образной долиной, и пройти ее можно было только вдоль ручья, бежавшего по ее дну. Поэтому они продолжили путь, держась ближе к ручью, одному из многих, питавших пересекающую плато реку.
За пять дней постоянной ходьбы они увидели много появившихся из леса долин, но ни в одной из них не было тропы сильфенов. Зато на деревьях росли съедобные фрукты, круглые, размером с дыню, с волокнистой мякотью, напоминающей по вкусу пресное яблоко. Это, кажется, было общим для всех миров, соединенных тропами сильфенов, — никакого ярко выраженного вкуса у съедобных продуктов.
Обычно Орион длинной палкой сбивал фрукты на землю, и иногда его своими щупальцами поддерживал Точи. Оззи, наблюдая, как мальчишка со смехом молотит палкой, каждый раз вспоминал о карри и бургерах-чили.
Река привела их к горной гряде со снежными вершинами, замыкавшей равнину. На подходе к предгорьям травяной ковер стал намного тоньше, и местами появились голые песчаные проплешины. Вскоре растительность осталась только на узкой полоске вдоль берега реки. Дальше им пришлось пробираться по топким берегам, усеянным многочисленными булыжниками. Оззи и Орион несли тяжелые рюкзаки, а у Точи на спине висели две сумки. Уклон ущелья заметно увеличился, и речной поток, разбрасывая клочья пены, будто пытался выпрыгнуть из русла.
— Все еще хочешь построить лодку? — насмешливо спросил Орион, когда они проходили мимо россыпи огромных камней.
Оззи предложил такой вариант немного раньше, когда они обследовали третье лесистое ущелье, надеясь отыскать тропу. Идея имела смысл, но его нож с алмазным лезвием не был предназначен для обработки такого количества деревьев, а для постройки плота у них было маловато веревок. Просто ему хотелось побыстрее выбраться с равнины. Дни, проводимые под необъятным небом, не доставляли радости, а по вечерам тревожная пустота вокруг загоняла его в палатку. Где-то в глубине души этот мир вызывал у него беспокойство.
— Мне приходилось преодолевать и более сложные пороги, — сердито ответил он.
Еще полдня они шли по склону ущелья, а затем оно неожиданно вывело их в глубокий каньон. Река устремилась вниз по нескольким крутым ступеням, а в конце грохотал водопад высотой около трехсот метров. После глубокой тишины на равнине рев падающей воды их почти оглушил.
— Что дальше? — спросил Орион.
Он всматривался в каньон за водопадами: казалось, тот пересекал всю горную цепь.
— Позади нас нет троп, выходящих из этого мира, — стал размышлять вслух Оззи. — Нам остается либо продолжать идти вдоль реки, либо поискать другой путь через горы.
Он вытащил истертый листок пергамента и последний уголек. Отыскав самую острую грань, он написал вопрос Точи. «Я думаю, надо продолжать идти. Похоже, это и есть тропа».
Передний сегмент глаза Точи вспыхнул, выражая согласие.
Весь остаток долгого дня они посвятили спуску вдоль серии водопадов. От оседавшей водяной пыли камни стали скользкими, и двигаться приходилось медленно и осторожно. Шансы получить здесь помощь при любом несчастном случае равнялись нулю. Долгое путешествие в неизведанных мирах приучило их к терпению, и даже Орион не жаловался на медленность спуска. Первым шел Точи: благодаря своим упругим двигательным гребням он чувствовал себя увереннее остальных на опасном склоне.
Солнце уже давно скрылось за скалами, когда они наконец добрались до самого дна каньона. Виртуальный таймер подсказывал, что до наступления темноты у них еще оставалось два часа. Оззи снял защитные очки и, прищурившись, посмотрел на блестящие скалы — из-за яркого солнца путешественники были вынуждены носить темные очки почти целый день. Водяная пыль, выбрасываемая водопадом у основания склона, на мгновение обманула его влажной прохладой, но даже здесь, вне досягаемости прямых солнечных лучей, в очках он чувствовал себя комфортнее.
Они обогнули глубокий бассейн, выбитый водой в скалах, и подошли к тому месту, откуда река снова текла свободно и неторопливо, журча обломками песчаника, составлявшими ее дно. Оззи остановился и огляделся по сторонам: почти отвесные стены из красновато-коричневого камня с обеих сторон поднимались на высоту около километра, а поскольку каньон плавно изгибался к востоку, они казались еще выше. Ширина каньона составляла около восьми километров. Здесь не было никакой растительности: ни травы, ни кустарников. Дно покрывали песок и галька того же красноватого оттенка, что и у стен. У подножия скал можно было заметить высокие курганы каменистых осыпей.
