самую точку! Самого его я не видел, но слышал, а главное, видел адские огни. До чего же мерзкое зрелище!
– Откуда же вы такой явились? – вступила в разговор Гортензия, входя в кухню, привлеченная шумным вторжением торговца. Сенфуэн привстал, вежливо приветствуя ее, но не удержался и с шумом рухнул на скамью.
– Из Лозарга, не в обиду вам будь сказано, госпожа графиня. Я там чуть со страху не помер… Послушай, Клеманс, нет ли у тебя чего поесть? У меня в брюхе так пусто, совсем как в карманах…
Пока по знаку Гортензии Клеманс поспешно вытаскивала из шкафов, чем бы подкрепиться бедняге, молодая женщина опустилась на скамью по другую сторону стола.
– Зачем вы ходили в Лозарг? Разве вы не знаете, что замок был разрушен… пожаром?
– Конечно, знал! Ваш пожар наделал шуму в округе. Я-то думал, что хоть на ферме еще кто-то остался. Папаша Шапиу очень любил мои календари, а у меня на будущий год уж такие распрекрасные, – добавил он, поскольку считал, что дело прежде всего.
– Потом посмотрим! – отрезала Клеманс. – А что до Шапиу, так меня бы очень удивило, купи он календарь. Ведь его убило вместе с сыном и работником, когда они пытались помочь господину маркизу…
– Как, и их тоже? Смотри ты, сколько покойников, Клеманс! Да еще умерших такой страшной смертью! Неудивительно, что черт облюбовал эти проклятые развалины!
– Не понимаю, с чего бы Лозарг мог стать проклятым местом, – сухо ответила Гортензия. – Замок и его обитатели – жертвы несчастного случая, так что никакой чертовщины здесь нет и быть не может!
– Это вы так говорите, госпожа графиня, не в обиду вам будь сказано, а я знаю, что говорю, сам видел…
– Ну так рассказывайте! Нет, сначала поешьте! Тогда и рассказ ваш станет понятней.
Сенфуэн поспешно повиновался. Основательно подкрепившись хорошим куском пирога, он запил его стаканом вина, вытер усы тыльной стороной ладони и начал свой рассказ.
Был уже поздний вечер, когда он, закинув короб за спину, отправился по дороге, что вела через лес вниз к ущелью, туда, где возвышался старый замок, вернее, то, что от него осталось. Сенфуэн был не робкого десятка: слишком давно он колесил по дорогам Оверни, от Клермона до долины Лота, чтобы бояться случайной встречи на пустынной дороге. Он уже много прошел днем, устал, но спешил добраться до Лозарга, где, он знал, ему найдутся и кров, и еда на ферме, а также благодарные слушатели.
Пока был жив маркиз, торговец никогда не доходил до самого замка, хозяин которого внушал ему суеверный страх, кроме того, он не очень ладил с Годивеллой. Она считала Сенфуэна и его собратьев сплетниками и пустобрехами, чьи слова ни в коем случае нельзя принимать за чистую монету.
– У этих людей вся суть в их трепливом языке, как у лисы – в хвосте, – охотно повторяла она.
Вследствие этого бродячие торговцы старательно соблюдали дистанцию и редко, разве что по незнанию, осмеливались спускаться по тропинке, ведущей к замку. Что до Сенфуэна, то это был стреляный воробей…
Итак, он бодро шагал по направлению к ферме, уже показались огромные развалины, когда он вдруг остановился: сквозь нагромождение камней пробивался красноватый свет, как будто где-то среди руин горел огонь. Сенфуэн некоторое время в изумлении созерцал это явление, когда ночь прорезал долгий стон, превратившийся затем в вой. Так, должно быть, кричат грешники, поджариваемые на адских угольях. Потом звук резко оборвался коротким всхлипом и умолк. В этот момент в камнях возникла белая фигура, она скользнула среди обломков и пропала, а затем стон возобновился с новой силой.
Торговцем овладел ужас, он был уверен, что перед ним приоткрылись врата ада. Спотыкаясь о камни, он повернулся и бросился бежать вверх по тропинке, разом забыв и про свою усталость, и про тяжелую ношу. Кто-то, увидев его бегущим мимо деревушки Лозарг в полумиле от замка, хотел остановить его, но бедняга, объятый ужасом, не владел собой. Он толкнул встречного и с криком: «Черт поселился в вашем злосчастном замке! Вы все будете прокляты…», объятый паникой, продолжал свой бег, пока не споткнулся о корень дерева и не свалился полуживой от ужаса и усталости в кусты, где наконец уснул. Наутро он определил, что оказался на дороге в Комбер, куда он кое-как и доплелся.
– Теперь вы знаете столько же, сколько я, – вздохнул он, потянувшись за кувшином с вином. – Не в обиду вам будь сказано, госпожа графиня, но вы носите имя безбожного места. Вам бы надо его теперь сменить…
– Когда мне понадобится совет, Сенфуэн, я обращусь к вам. Что же до того, что вам померещилось…
– Что я видел! – с возмущением возразил бедняга. – Видел и слышал. Могу поклясться прахом покойницы матери и спасением моей души!
– Вы столько понарассказывали всяких историй, что теперь сами уверовали в них. К тому же вчера вечером вы очень устали.
– Что устал, то устал, ваша правда! Просто еле жив…
– Ну так вот, все очень просто: у вас была галлюцинация. Такое случается, когда человек очень утомлен…
Даже под страхом смерти Гортензия в этот момент не могла бы объяснить, зачем ей так необходимо было уничтожить в памяти Сенфуэна это страшное воспоминание. Она лучше, чем кто бы то ни был, знала, каким странным местом было их родовое гнездо, там все могло случиться, даже самое невероятное, особенно когда замок стал могилой такому страшному человеку, как маркиз. Тем не менее она не могла допустить, чтобы в округе воцарился ужас, как не могла позволить, чтобы кто-то говорил ей в лицо, что имя, которое носил ее сын, было отмечено печатью проклятия.
Она в очередной раз наполнила стакан старика и с улыбкой сказала:
– Выпейте еще немного! Вино прогоняет ночные страхи. Потом отправляйтесь ночевать на ферму. Клеманс вас проводит, вам необходим отдых. А утром после хорошего завтрака вы будете смотреть на все другими глазами.
– Ей-богу, госпожа графиня, я не против. Я и впрямь себя неважно чувствую. Так вы думаете, у меня была эта самая… как вы сказали?
– Галлюцинация? Конечно, я в этом уверена. О Лозарге уже ходят легенды. И, наверное, одна из них пришла вам в голову. Как бы там ни было, мы закажем молебен…
В сопровождении Клеманс, которая, по всей видимости, не знала, что и думать обо всем услышанном, Сенфуэн отправился на ферму. Стоя на пороге, Гортензия провожала их взглядом, пока они не скрылись в утреннем тумане.
– Ты правильно сделала, – услышала она за спиной голос Жана. – Ни к чему потакать
