Утверждая, как и прежде, что оба уклона «хуже», Сталин тем не менее указал, что на сей раз (в отличие от своей оценки на XIV съезде партии) необходимо сделать акцент на борьбу с правым уклоном. Если в декабре 1925 года Сталин считал, что правый уклон не оказывает серьезного влияния на партию, то через четыре года он изменил свое мнение. Он говорил: «Партия за годы борьбы с «левым», троцкистским уклоном научилась многому и ее уже нелегко провести «левыми» фразами. Что касается правой опасности, которая существовала и раньше и которая теперь выступает более выпукло ввиду усиления мелкобуржуазной стихии в связи с заготовительным кризисом прошлого года, то она, я думаю, не так ясна для известных слоев нашей партии».
Опираясь на большинство в политбюро, Сталин расценил как проявление правого уклона и опубликованные в «Правде» 30 сентября 1928 года бухаринские «Заметки экономиста», в которых содержалась скрытая критика сталинского курса. 8 октября политбюро осудило публикацию статьи Бухарина «без ведома ЦК». Позже Сталин заявил: «Для нас, для большинства членов Политбюро, во всяком случае не подлежало сомнению, что «Заметки экономиста» являются антипартийной эклектической статьей, рассчитанной на замедление нашей политики и изменение нашей политики в деревне в духе известного письма Фрумкина».
Во время разгрома своих сторонников Бухарин, как отмечал Коэн, «апатично наблюдал за всеми этими событиями со стороны… Он отправился из Москвы в Кисловодск в начале октября. Он вел себя примерно так же, как Троцкий в 1924 году: сидел на Кавказе, пока громили его союзников и друзей, и не только не оказывал открытого сопротивления, но (насколько об этом можно судить по документам) даже не сделал ни одного символического жеста, чтобы придать им воодушевления. Его олимпийское спокойствие было наконец нарушено в первую неделю, когда он узнал, что Рыков идет на попятную в дискуссии, ведущейся в Политбюро по поводу плана индустриализации на 1928-29 гг.» И тогда Бухарин вернулся к ноябрьским праздникам в Москву.
Он включился в дискуссию в политбюро о контрольных показателях развития народного хозяйства на 1928—1929 годы. Бухарин, а затем под его влиянием и Рыков настаивали на снижении заданий по индустриализации. Для того чтобы добиться своей цели, Бухарин, Рыков, Томский подали в отставку со своих должностей. Согласившись в конечном счете на намеченные показатели развития промышленности, Бухарин и его сторонники выдвинули условие: прекратить борьбу с правым уклоном и предоставить им возможность распространять свои взгляды. В конечном счете был достигнут новый компромисс, о котором писал Сталин – «известное решение Политбюро о том, чтобы все члены Политбюро декларировали как на ноябрьском пленуме, так и вне его, единство и отсутствие разногласий внутри Политбюро».
Поэтому на ноябрьском пленуме борьба между двумя группами в политбюро велась «эзоповым языком». Рыков как главный докладчик был вынужден зачитать контрольные цифры плана, с которыми не был согласен, и лишь высказал сомнения в реальности выполнения плановых заданий. Он заявил, что при существующих трудностях страна не сможет выдержать не только «взятого темпа индустриализации, но может быть даже меньшего».
В свою очередь, Сталин, критикуя позиции «правых», избегал упоминания Бухарина и его сторонников в политбюро, а сосредоточился на позиции Фрумкина. Он даже постарался показать, что позиция Фрумкина существенным образом отличалась от взглядов Бухарина, выраженных в «Заметках экономиста». Даже говоря об «ошибках» Угланова, Сталин обвинял его не в правом уклоне, а в «примиренчестве с правым уклоном». И все же, говоря о правом уклоне, Сталин вновь повторил, что борьба с ним является главным направлением, и предупредил, что его победа означала бы «разгром нашей партии, развязывание капиталистических элементов, нарастание шансов на реставрацию капитализма…» Сталин мог так характеризовать «правых», то есть Бухарина и его сторонников, потому что знал о поддержке своего курса подавляющим большинством руководства.
Сопротивление Сталину пытался оказать Томский на VIII съезде профсоюзов, проходившем в декабре 1928 года, но он остался в меньшинстве и подал в отставку с поста руководителя ВЦСПС, который занимал с 1918 года, но отставка не была принята. В отставку с постов редактора «Правды» и политического секретаря ЦК ВКП(б) подал и Бухарин. Как писал С. Коэн, «к ноябрю-декабрю Бухарин, Рыков и Томский перестали быть ведущими членами разделенного руководства, принимавшего решения путем компромисса, и стали оппозиционным меньшинством сталинского Политбюро, безгласным и оказывающим все меньше влияния на политические решения. Если не считать Рыкова, роль их стала меньше, чем минимальной». По этой причине Сталин и его сторонники игнорировали отставки Бухарина и Томского, продолжая следовать принятому курсу. Бухарину даже не помешали выступить с докладом на торжественном собрании по случаю 5-й годовщины со дня смерти Ленина (доклад назывался «Политическое завещание Ленина»), в котором он вопреки основным положениям сталинского курса утверждал, что индустриализация должна проводиться на основе расширяющихся рыночных отношений. Этот доклад был опубликован в «Правде» и в ряде других центральных газет.
Отношение к Бухарину и его сторонникам резко изменилось после 20 января 1929 года, когда вышла в свет подпольная троцкистская брошюра, содержавшая запись переговоров Бухарина с Каменевым. Разбору этих переговоров было посвящено объединенное заседание политбюро ЦК и президиума ЦКК ВКП(б), открывшееся 30 января и продолжавшееся до 9 февраля. Бухарин и его сторонники выступили 30 января с декларацией, в которой обвиняли Сталина в проведении гибельной политики «военно-феодальной эксплуатации крестьянства», разложении Коминтерна, насаждении бюрократии и предрекали: «Все наши планы грозят рухнуть». И все же и на этот раз, 7 февраля, Сталин предложил Бухарину компромисс на следующих условиях: 1. Признание им ошибкой переговоры с Каменевым; 2. Признание им, что утверждения в заявлении от 30 января «сделаны сгоряча, в пылу полемики», и отказ от них; 3. Признание им необходимости дружной работы в Политбюро; 4. Отказ от отставки с постов в «Правде» и Коминтерне; 5. Отказ от заявления 30 января.
Лишь отказ Бухарина от компромисса заставил Сталина покончить с попытками «не выносить сор из избы». 9 февраля он заявил, что до сих пор терпимое отношение к ним объяснялось незнанием об их сговоре с оппозицией: «Могли ли мы знать… что в архиве Каменева имеется некая «запись», из которой ясно, что мы имеем внутри ЦК особую группу со своей платформой, пытающуюся сблокироваться с троцкистами против партии?… Не пришло ли время положить конец этому либерализму?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
