Около привилегированных землевладельцев, светских и духовных, ютились, выходя также из посадов, закладчики. Наконец, между холопами и свободными классами бродил многочисленный смешанно составленный слой вольных, или гулящих, людей: в него входили и затяглые родственники тяглых домохозяев, неотделенные сыновья, братья и племянники, и захребетники, также не имевшие своего хозяйства, работавшие при чужом, и дети духовенства, не пристроившиеся к приходам, и дети боярские, замотавшиеся и бросившие службу, но ни к кому не поступившие во двор, и крестьяне, покинувшие пашню и не избравшие определенного рода жизни, и холопы, вышедшие на волю и еще не давшие на себя новой крепости. Все такие люди, живя в селе, не имели земельного надела и не несли поземельного тягла, а обитая в городе, промышляли, но не отбывали городских повинностей.
Образование сословий. Дробность чиновного деления и присутствие бродячих промежуточных слоев придавали обществу вид чрезвычайно пестрой и беспорядочной массы. Такой подвижностью и пестротой общественного состава поддерживалась свобода народного труда и передвижения. Но эта свобода крайне затрудняла приказное правительство и противоречила его стремлению, потом проведенному в Уложении, всех привлечь к работе на государство и строго регулировать народный труд в интересах казны. Особенно неудобны были для него состояния закладчиков и вольных людей, грозившие постепенным оскудением ратных сил и иссякновением самых источников государственного дохода: пользуясь правом отказа от личной свободы и от соединенных с ней государственных повинностей, оба эти состояния грозили стать социальными убежищами для служилых и тяглых людей, не хотевших ни служить, ни тянуть тягла. Устраняя эти затруднения и опасности, законодательство с воцарения Михаила начинает стягивать общество, как оно стягивало управление: оно соединяло дробные чины с однородными повинностями в крупные замкнутые классы, оставляя самые чины подвижными в пределах того или другого класса, а промежуточные слои вгоняло в эти классы по наибольшей сродности занятий. Эту социальную перестройку оно производило двумя приемами: наследственным прикреплением людей к состояниям, в которых заставал их крепивший их закон, и лишением свободных лиц права отказываться от личной свободы.
Таким образом, общественный состав упрощался и твердел: служба и тягло по колеблющемуся имущественному положению или по изменчивому занятию превращались в неподвижные повинности по рождению; каждый класс, округляясь, становился плотнее сам в себе и обособленнее от других. Эти замкнутые и обязанные классы впервые в истории нашего общественного строения получили характер сословий, а самый процесс, которым они созидались, можно назвать фиксацией, отверждением состояний. Так как этот процесс совершался на счет свободы народного труда, то и достигавшийся им результат следует отнести к числу жертв общества в пользу государства.
Служилые люди. Это укрепление и обособление сословий, по-видимому, началось со служилого класса, наиболее нужного государству как боевая сила. Уже Судебник 1550 г. дозволил принимать в холопство только отставных детей боярских, воспретив прием служащих и их сыновей, даже не начавших еще службы. Это был низший и беднейший служилый чин, в котором находилось много охотников поступать в боярские люди. Закон 1558 г. пояснил, что только сыновья детей боярских, достигшие служилого совершеннолетия (15 лет) и еще не поверстанные в службу, могли становиться холопами, а несовершеннолетние и совершеннолетние, но уже записанные в службу, не могли. Нужда и тяжесть службы побуждали нарушать и эти ограничения. При царе Михаиле дворяне и дети боярские жаловались на массовое бегство в холопы их братьев, детей и племянников. Указом 9 марта 1642 г. велено было взять таких дворян-холопов из боярских дворов на службу, если они имели поместья или вотчины и были уже зачислены в службу, а впредь запрещалось принимать в холопство всяких дворян и детей боярских. Этот запрет внесен и в Уложение. Так ратная служба стала наследственной сословной повинностью служилых людей. Тогда же определились и специальные их сословные права как землевладельцев.
Правом землевладения пользовались дотоле и боярские люди, и соответствовавшие им по общественному положению монастырские служки; в число тех и других вступали государевы служилые люди с вотчинами и поместьями. Закон 1642 г. поворотил первых на государеву службу, а Уложение лишило тех и других права приобретать вотчины. Личное землевладение, вотчинное и поместное, стало теперь сословной привилегией служилого класса, как ратная служба осталась его специальной сословной повинностью: тем и другим служилые чины объединялись в одно сословие и обособлялись от других классов.
Посадское население. Такому же обособлению подверглось и посадское население. Мы уже видели, как развитие служилого землевладения в XVI в. задержало рост города. Смута разорила и разогнала посадских тяглецов. Затруднения, наступившие с новой династией, грозили новым разрушением едва начавшим оживать посадам. Чтобы быть исправными казенными плательщиками, посадским обществам, связанным круговой тягловой порукой, необходимы были достаточный постоянный комплект членов и обеспеченный сбыт труда и товара. Тяжесть податей заставляла слабосильных выходить из посада, продавая или закладывая свои дворы людям нетяглым, белым. В то же время к посадам пристраивался разночинный люд: стрельцы, крестьяне из подгородных сел, церковные слуги, поповичи торговали и промышляли, отбивая торги и промыслы у оставшихся посадских тяглецов, но не участвуя в их тягле; даже попы и дьяконы вопреки церковным правилам сидели в лавках. Бегство из посадского тягла находило себе влиятельное поощрение сверху. Стоит заметить, что всякий раз, как верховная власть слабела, господствующие классы у нас спешили пользоваться минутой и развивали широкую спекуляцию насчет свободы народного труда. Так, при царе Федоре Ивановиче современники жалуются на усиленное развитие кабального холопства, в чем деятельно участвовал сам правитель Борис Годунов со своей родней.
Закладчики. При царе Михаиле то же повторилось с закладничеством. Я уже говорил об этом виде частной зависимости, отличавшейся от холопства тем, что она не была крепостная, прекращалась по воле закладчика. Закладывались преимущественно посадские люди, торговые и ремесленные, и обыкновенно «за сильных людей», за бояр, патриарха, епископов, за монастыри. Это было большое бедствие для тяглых посажан. Значительные посады в Московском государстве опоясывались казенными служилыми слободами, стрелецкими, пушкарскими, ямскими; населявшие их служилые приборные люди конкурировали в торгах и промыслах с посадскими людьми, не разделяя их повинностей. Закладчики явились еще более опасными соперниками. Сильные люди принимали их массами и селили целыми слободами на посадах или около не только на своих, но и на общественных посадских землях. В патриаршей слободе на посаде Нижнего Новгорода жило в 1648 г. более 600 новоприбылых торговых и ремесленных людей, «которые в тое слободу сошлися из разных городов и поселилися для своего промыслу и легости», как жаловались выборные от посадских людей на Уложенном соборе.
Это был новый вид закладничества, притом незаконный. Личный заклад в собственном, простейшем виде был заем под работу с обязательством заработать его службой во дворе или на земле заимодавца. Теперь тяглые посадские закладывались без займа или с фиктивным займом обыкновенно за привилегированных землевладельцев, светских и духовных, и не отбывали им дворовой службы, а селились на их льготных землях дворами и целыми слободами и присвояли себе их поземельные льготы, самовольно избывая посадского тягла и занимаясь «всякими промыслами и торгами большими». Это были капиталисты, а не бедные дворовые рабочие под ссуду. Такие условия были нарушением закона. Уже Судебник 1550 г. запретил торговым посадским людям жить на нетяглой церковной земле в посадах, пользуясь ее льготами. При царе Михаиле закон строго обособлял посадские земли тяглые, или черные, от нетяглых, или белых. Как воспрещалось беломестцам обеливать приобретаемые ими посадские тяглые дворы и места, так не дозволялось и тяглым людям, селясь на белой земле, по ней обеливать самих себя. Закладничество было прямым злоупотреблением: не будучи крепостным холопством, освобождавшим от тягла, оно соединяло выгоды крепостной неволи с выгодами тяглого посадского промысла, не неся тягла, пользовалось правами без обязанностей. Уже при царе Михаиле жаловались на это зло, и правительство новой династии по усвоенной им привычке ничего не предупреждать и уступать только силе или угрозам удовлетворяло отдельные жалобы, не объединяя их в общую меру. Так, в 1643 г. посадские города Тобольска жаловались на размножение закладчиков у тамошнего монастыря, которые теснили и обижали их во всяких промыслах, и при этом челобитчики ставили правительству на вид, что у них государевых служеб служить и оброка платить некому. Государь указал взять закладчиков в посад и тягло им тянуть с посадскими людьми вместе.
