– Пусти запись помедленнее и дай более широкую панораму, – сказал Тревельян. – Я хочу видеть одновременно все три фигуры и их действия.
Теперь движения всех троих стали неестественно плавными, словно исполнялся балет под медленную похоронную мелодию. Неведомый тазинто поднял дротик и, как бы нехотя, метнул его; Джеб Ро, получив смертельный удар, с изяществом истинного аристократа опустился на землю; Курс, почти невидимый среди кустов, застыл в неподвижности – кажется, был поражен, что его обошли так быстро и внезапно. В следующий миг картина изменилась: убийца Джеба Ро растаял среди деревьев, Курс тоже исчез и, спустя семь с четвертью секунд – рекордное время на стометровке в лесу! – вынырнул из-за фролла, у которого распростерся мертвый координатор. Создается полная иллюзия, что он тот самый метатель дротика, подумал Тревельян, обозревая внутренним оком руины своей гипотезы. Это ментальное видение было доступно командору, ибо сразу раздалась его воркотня:
«Вот так-то, мой мальчик. Так оно было! Курс хотел убить, да опоздал, нашелся ловкач пошустрее. Ну, дальше уже неинтересно, и для тебя нет ничего нового: убедившись, что Джебу каюк, Курс ринулся в пещеру и устроил для вас с Иутином тот дьявольский спектакль. – Внезапно дед захихикал. – И знаешь, что самое забавное? Он ни на грош не кривил душой – ведь плешака-координатора в самом деле убил тазинто!»
– Прекратить трансляцию, – сказал Ивар и принялся чесать в затылке. Против фактов не попрешь, металась мысль, а факты резко осложняли ситуацию. С чего бы одному тазинто убивать другого? То есть при определенных обстоятельствах, в схватке за лидерство, за самку или за кусок мяса это было бы логично, вполне в стиле древнего времени и нравов, царивших в орде Сломанного Меча. Но Тревельян, будучи опытным ксенологом, знал, что такие действия в архаических обществах эмоциональны и импульсивны. Помимо того, они сопровождаются целым ритуалом: угрозами, рычаньем, биением в грудь и прочими эффектами звукового и визуального ряда. Что до убийства Джеба Ро, то по манере исполнения оно казалось много современней, чем позволительно для каменного века.
Некий воин – здоровый хмырь по определению деда – не участвовал в битве, а отстал от племени, спрятался в кустах с дротиками терре и ждал координатора или, возможно, Курса – словом, чужака, замаскированного под тазинто. Ему было точно известно, что такой чужак появится, он знал место и время и выслеживал его, устроив засаду; он убил координатора оружием врагов тазинто, чтобы бросить на них подозрение, и улизнул с такой скоростью, что Курс не смог его схватить. Действия не дикаря, а опытного киллера!
Следующей была мысль о Глубине, тайно посетившей планету, но Тревельян ее отмел. Все вылеты регистрировались, и к тому же Мозг являлся лучшим свидетелем алиби, подтвердив, что в ту злополучную ночь Глубина – тогда еще Третья – мирно почивала в своем отсеке. Правда, почерк был ее: холодное оружие, способ его доставки к жертве и попытка бросить тень на невиновных. Все это обличало ловкость и коварство убийцы.
– Он не тазинто, – наконец сказал Тревельян. – Я обещал съесть свои ботинки… разумеется, если ты настаиваешь… так вот: готов к ботинкам добавить свой камзол с орденами. Этот хмырь не тазинто, дед!
«Съешь лучше бифштекс, а то овощная диета совсем отобьет соображение, – посоветовал командор. – Ну, что будем делать?»
– Посетим планету и отыщем этого странного дикаря. Но не сейчас; нынче у нас пара неотложных дел. – Тревельян взглянул на таймер. – Скоро погребальная церемония, и я хотел бы там присутствовать. А затем, ближе к ночи, мы с тобой разберемся с Курсом. Я обещал Шиару и Вечернему. Все же Зотахи и Пилот определенно его жертвы!
«Вот это я одобряю! – возликовал Советник. – Это стратегически верное решение – нам непременно нужно обезопасить тылы. Нельзя лететь на Сайкат, оставив здесь убийцу-киборга. Сотворит что-нибудь с регенератором, с воздушными фильтрами либо с другой подсистемой жизнеобеспечения или – спаси Владыка Пустоты! – прорвется в лифтовую шахту и поднимется наверх… Не сочти меня сентиментальным, но жаль мне наших плешаков – конечно, кроме ведьмы, что посмеялась над тобой».
– Зато я получил удовольствие. Масса незабываемых впечатлений! – философски заметил Тревельян.
«Удовольствие… – проворчал дед. – Будь благодарен, что она тебя сонного не зарезала!»
– Надо думать, тогда это не входило в ее планы, – отозвался Ивар и распечатал вход в кабинет. Ифта Кии сидела там, по привычке кни’лина, на полу, но пол был не полом, а палубой чудесной яхты из дерева хтаа, что летела на всех парусах вдоль побережья сказочно прекрасного острова. Там, среди пальм, магнолий и стройных сосен с золотистыми стволами, высились дворцы из хрусталя и серебра, там звучала музыка, там тянулись по аллеям, от площади к площади, шествия веселых, беззаботных, богато разодетых людей, там смешные роботы-гномики подносили загоравшим на пляжах напитки и лакомства, там плыли в сапфировом небе воздушные шары, авиетки и гравипланеры, там накатывались на золотой песок ласковые волны, покачивая на своих гребнях любителей серфинга. Впрочем, на яхте из дерева хтаа тоже не скучали – Ифта Кии была окружена компанией юных бронзовокожих атлетов с бритыми головами, плясавшими вокруг нее, как ребятишки у новогодней елки. Трое землян, двое терукси, и все – красавцы!
– Хватит развлекаться, милая, – сказал Тревельян, выключая голозапись. Яхта исчезла, а вместе с ней – море, солнце, небо, острова и молодые атлеты. Ифта Кии повернулась к нему. Ее глаза сияли.
– Как чудесно, как восхитительно! Я и подумать не могла, что у вас есть такие миры, полные радости и веселья! Мы больше видели ваши крейсеры и крепости на пограничных планетах, ваших солдат и дипломатов… Многим это внушает страх, но только не мне! Я всегда хотела посетить Землю… может быть, остаться там навсегда…
– Неужели? – выдавил озадаченный Тревельян.
– Да, клянусь Йезданом! У вас столько свободы, сколько не снилось похарас и ни! Женщина может делать что угодно, развлекаться, танцевать, носить роскошные наряды, спать не с одним мужчиной, а с многими, и ни один медик не скажет, что у нее нарушен гормональный баланс или что-то с психикой… Это называется неприкосновенностью личной жизни, да? И женщину не вправе подвергнуть насильно лечению, имплантировать ей… – Внезапно она побледнела и осеклась. Но ее замешательство длилось недолго; вскочив, Ифта Кии бросилась на шею Тревельяну и, обжигая дыханием ухо, шепнула: – Ты возьмешь меня на Гондвану? А потом на Землю? Ты станешь моим мужчиной? Надолго?.. Навсегда?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
