Согласно откровению Береславского, христианство на Руси началось уже с часа Воскресения Спасителя:
Была пляска солнца, братание, и какая-то солнечная благодать излилась на Русь. <…> Святая Русь с I по X век купалась в благодати Божией! <…> Солнечная святая Русь началась с первого века торжества Христовой эры. Второе тысячелетие — православие в России. А третье — солнечный синтез Святой Руси языческой и православной плюс сходящая с неба Держава Мира.[1110]
В откровениях последних лет у “богородичников” стала часто звучать столь любимая ньюэйджерами идея “Храма Мира”. Этот “Храм Мира уже созиждется на небесах, но люди призываются в него — на земле”, к примеру один из его насельников — “герольд свиты Приснодевы, князь одного из космических миров Даниил Андреев”[1111] (один из любимых персонажей отечественных ньюэйджеров). Новоразвиваемое “богородичниками” учение о “Храме Мира” знаменует их окончательный отход от христианства и слияние с оккультно-языческим движением “Нью эйдж” в духе неотамплиерства:
В Храме Мира, по крайней мере на первых порах, роль Господа Спасителя, Сына Божия, не будет акцентироваться. Иначе те, кто не признают, что у Бога, Творца всего сущего, может быть Сын, да и к тому же воплощенный на земле, просто не взойдут по ступеням Храма Мира. Поэтому на первый план будет выдвинуто поклонение Отцу небесному — абсолютная религиозная универсалия всей адамической истории. <…> Итак, в Храме Мира на первое место выдвигается поклонение Богу Отцу, а также Пресвятой Деве… Но имена Богородица и Матерь Божия в Храме Мира акцентировать уже не придется (! —А. Д.)… Будем говорить Пресвятая Дева, будем развивать учение о женском начале в Боге, о Богоматеринской ипостаси Бога (ньюэйджевская концепция “Великой Матери”? — А. Д.), что будет понято и принято. Возможно, сохранится имя Богоматери — но не в смысле Матери Сына Божия, а по аналогии с понятием Богочеловека. Единство адептов Храма важнее любого исповедания. <…> Таково введение в богословие Храма Мира: поклонение Небесному Отцу, поклонение Материнскому началу в Боге.[1112]
4. На высшее звено секты аскетические требования не распространяются — ее руководители едят и спят вволю и ведут семейную жизнь
Одна женщина жила в том же доме, что и “генерал-епископ Петр” Большаков. Как-то ее 15-летний сын вел на прогулку собаку — маленькую толстую дворняжку — и попал в один лифт с Большаковым. Обычно дружелюбная собачка вдруг взъярилась на “генерал-епископа” и стала лаять. Тот испугался, поджал ноги и спросил: “Чья это собака?” — “Бабушкина”. — “Бабушка твоя — вампир, она науськивает собаку, чтобы она выкусывала энергию у людей. А потом бабушка ее гладит и берет эту энергию себе. А ты, мальчик, лучше их брось и приходи к нам”.
По сообщениям свидетелей, внутри БЦ происходят страшные издевательства над членами секты: они задавлены непосильной работой, их избивают, насилуют. Известен случай, когда адепта заставляли длительное время обливаться холодной водой на январском морозе (в результате он заболел тяжелым воспалением легких; причем во время болезни за ним не только никто не ухаживал, но и еще он был наказан за пропуск работы); в другом случае ребенка заставляли есть собственный кал.[1113] Помимо отречения от себя, для спасения необходим строгий пост. Животная пища исключается полностью (часто позволяется только сухоядение и сыроядение), сон не более 2–3 часов в сутки: “"Убью себя, но не усну", — говорит праведник”.[1114] При этом Береславский говорит о необходимости тонкого сна, то есть нужно каждый час просыпаться и прочитывать молитвенное правило, потому что, когда человек спит, он беспомощен перед энергетическими вампирами, живущими с ним в одной квартире (т. е. родителями). Представьте себе человека, живущего при полном отсутствии белковой пищи и сна, — здесь у любого начнутся видения и все что угодно. Это и есть состояние, которое медики квалифицируют как индуцированное безумие. Адепт уже совершенно некритически воспринимает целый ряд абсолютно безумных правил, которыми теперь опутана его жизнь. Вот, например, некоторые из них:
Канализационная вода — рассадник смуты и среда бесов. <…> Самое опасное — пить сырую воду ночью, когда канализационные “водяные” справляют шабаш и подводят итоги: кого соблазнили, в чью душу въелись язвой.[1115]
Обязательная мысль при вкушении: “Ни грамма не дам упырю”. <…> Если чувствуешь, что после еды плохо — подступили страсти, помыслы, тяжелая дремота, отнятие сил, — пищу пожирает упырь.[1116]
Отношение “богородичников” к семейной жизни лучше всего характеризуется словами апостола Павла: “…в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил…” (1 Тим. 4:1–3). Супружеская жизнь адептам до недавнего времени запрещалась вовсе, а теперь настоятельно не рекомендуется: “христианство возможно только монашеское. <…> Какая может быть женщина, семья, брак? Время последнее. Вымолить бы грехи. <…> Старцы рекомендуют жить (с женой. — А. Д.), как брату и сестре”;[1117] “Семейные узы не ведут ныне к добру. <…> Упаси Господь соединяться плотски! Думаете усладиться и породить, а уподобляетесь двум бычкам”.[1118]
Все эти правила не распространяются на высшее звено секты — ее руководителей, которые, судя по сообщениям бывших членов, едят и спят вволю и ведут семейную (а также и “сверхсемейную”) жизнь. Они, по всей видимости, считают, что всего достигли, взлетели на высший уровень, и для них не имеют значения аскетические подвиги — их уже ничто не может испортить. Очевидно, поэтому в противоречивые сами в себе “богородичные” заповеди вставили для самих себя и такую: “благословляется брак со всеми ближними, со всякой тварью”.[1119]
Внутри секты — полная дисциплина и контроль, совместное жительство, совместное скандирование мантр. Например, одна из них: “Век святых, сила праведных!” “Богослужения” (как они их называют, “космические литургии”) продолжаются нескончаемо долго под чрезвычайно нудно исполняемые на органе в замедленном ритме популярные мелодии. Эти “космические литургии” включают в себя так называемые “пластические молитвы” (замедленные синхронные приседания, размахивания руками и раскачивания), которые сектанты исполняют хороводом перед статуей Богоматери. Потом начинается всеобщая вакханалия, когда вся толпа носится вприпрыжку, как бы играя в “ручеек”, со все более убыстряющимся темпом, а затем останавливается — и начинается более медленная стадия. Потом Береславский выходит и говорит часовую сверхэкзальтированную и столь же бессмысленную речь (часто нецензурную), а потом “на сладкое” может быть разыгран спектакль. Автор присутствовал на спектакле-“миракле” про Николая II: вышел “царь” в сапогах и мундире и стал творить пластическую молитву, а потом вышла Богоматерь и сказала ему: “Пострадай за Россию, испей эту чашу”. Николай ответил: “Не буду”. — “Пострадай!” — “Ну хорошо, пострадаю…” Все это кощунственное кривляние члены секты воспринимают совершенно всерьез, плача и страдая. Секта уже давно канонизировала императора Николая, вместе со “святым старцем” Григорием Распутиным — он у них именуется “св. Григорием Новым”, который “хотя б и матерился, все равно святой… Еще предстоит снять ворох клеветы на этого святого, истинно православного”.[1120]
Был также другой спектакль — “Сатирическая мистерия: Откуда на Руси тоталитарные секты”,[1121] где рассказывается история Левы Пчелкина, “кандидата сектоведения и доктора инквизиторских наук, выпускника Нью-Йоркской семинарии имени первосвященника Кайафы”. Естественно, речь идет об авторе этой книги. В спектакле демонстрируется душещипательная история, как Лева Пчелкин устанавливает страшный инквизиторский режим во всей России, где всех людей по подозрению в принадлежности к какой-нибудь секте арестовывают, пытают и отправляют в страшные реабилитационные лагеря. Герой наживается на чужих страданиях. Но народ начинает молиться Богу, и мера злодеяний Пчелкина (“превышающих преступления Нерона, Диоклетиана, Ленина, Сталина и Пол Пота вместе взятых”) переполняет чашу Божественного терпения. Начинается Второе пришествие (по всей видимости, Богоматери), пчелкинский режим обрушивается, его самого арестовывают и отдают под небесный трибунал. Страшно воя, он катается по сцене, а тем временем Трибунал посылает его на тысячу лет в реабилитационный лагерь на Марс для перевоспитания. А на земле, избавленной от его присутствия, тем временем настает Пасха. Зал пляшет и скачет вместе с актерами, и общая радость не имеет границ…
