одним своим присутствием, и с этим было очень трудно справиться. Но Марианна всё-таки приняла вызов и решилась отпустить руку Жана. Главное он стоит рядом. Сейчас именно в этом ощущении близости к возлюбленному девушка черпала силы.
– Что именно так вас радует, Ваша Светлость? – Жан заговорил неожиданно спокойно, и это сделало его голос очень весомым. Герцог всё ещё восседал на коне, но теперь стало казаться, что это Жан смотрит на него сверху вниз, – Как только гордость брианского лорда позволяет вам навязывать своё общество людям, которые даже знать вас не желают?
– Это грубо, Френсис! – искренне возмутился герцог, – Так говорить с человеком, который до сих пор не лишил тебя наследства! Грубо и неблагодарно!
– Вы ещё и моим отцом назовётесь? – изумился Жан, – Зачем так утруждаться?
– Я усыновил тебя, будучи в ясной памяти и здравом рассудке. Ты единственный был удостоен такой чести. Так что именно даёт тебе право так непочтительно разговаривать со мной?
– Что?! – вскинулся Жан и тут же взялся перечислять, – Ваша ложь касательно моего происхождения! Ваша клевета на моего родного отца! Или вернуться к началу и напомнить вам, как вы выкрали меня из отчего дома?
– Постой, мальчик мой! Ты серьёзно полагаешь, что всё ещё нужен графу де Лаган? – недобро усмехнулся герцог, – Ты хоть раз пытался взять на себя труд задуматься, почему он до сих пор тебя не нашёл и не признал? Ведь все эти годы ты жил открыто, не таясь, – и герцог всем своим видом выразил полное недоумение по этому поводу, но тут же преобразился, словно вспомнил что-то, – Впрочем, думаю, я знаю ответ. Если ты не в курсе, закон королевской короны Фрагии закрыл тебе путь в родной дом. Тебе там не рады! Единственная твоя возможность удержаться на вершине этого мира, это склонить голову передо мной. Я всё ещё готов считать тебя моим сыном. Это великая удача для тебя, согласись! Закон Бриании защитит тебя от несправедливости закона Фрагии!
Жан почувствовал, как по его спине побежали мурашки. От волнения он плохо понимал, что говорит герцог, ещё меньше – что стоит за этими неожиданными, странными речами. В таком внутреннем смятении юноша обратил взгляд к Марианне, и в тот же миг всё встало на свои места. Даже в шутку или с какой-то иной целью называться сыном человека, зверски убившего родителей этой девушки и её брата!? Да ни за что на свете! Тем более, что Жан уже отлично знал, как мало власти и свободы даёт титул сына герцога Бетенгтона.
Марианна тоже обратила к нему взгляд. «Что нам делать!? Жан!!! Как быть!?!» – девушка с огромным трудом сохраняла самообладание. Жан ободряюще кивнул и даже попробовал улыбнуться.
– Так каков твой ответ, Френсис? – Его Светлость счёл возможным напомнить о себе.
Что же, юноша медленно развернулся к нему:
– Я Жан.
– Значит, Жан, – герцог сокрушённо вздохнул, – А что дальше? Какое тогда у тебя полное имя? Разве граф де Лаган дал тебе позволение использовать свой титул или какую-то, хоть малую его часть? Нет! И будь уверен, это не случится!
– Не вам об этом судить! – вскинулся Жан, – Но раз уж пока верно, я ещё даже не встречался с графом де Лаган, назовусь… Ровиньолем. Жан Ровиньоль всё лучше и достойнее, чем герцог Бетенгтон!
– О как!? – герцог ядовито усмехнулся и развернулся туда, где за спинами Ламороу и Рона до сей поры оставался незамеченным Антуан.
Подчиняясь величественному жесту руки своего господина, праиэры расступились, и Жан с Марианной, к своему великому изумлению, увидели Антуана. Лицо того покрывала прямо-таки мертвецкая бледность, и это первое, что различил Жан:
– Виктор!?! Ты в порядке!?!
Настоящий Виктор при этом возгласе вздрогнул всем телом. А вот Антуан лишь нахмурился. Вместо него откликнулся герцог:
– Признаться, я удивлён! Ты, Френсис, и правда вознамерился отнять у брата не только девушку, но и имя? А у него ты спросил разрешение называться Ровиньолем?
Жан раздражённо сверкнул глазами в сторону Его Светлости, и снова обратился к Антуану:
– Ответь! Ты цел!?
– Почему ему не быть целым? – снова взял слово герцог, – Виктор Ровиньоль здесь доброй волей. Он обещал устроить эту нашу встречу и, верный данному слову, выполнил уговор. Поступок достойный благородного человека! – и Его Светлость жестом предложил Антуану приблизиться, а Ламороу легонько ударил его коня по заду.
Так Антуан и правда выступил вперёд.
– Что он такое говорит? – Жан снова обратился к Антуану, – Ответь мне, брат!
Карлос выхватил из толпы гвардейцев Виктора. Обе руки того лежали на рукоятях кинжалов, вставленных в пояс, губы плотно сжаты, а взгляд прикован к лицам братьев.
Антуан неопределённо повёл головой. Выдавить из вдруг пересохшего горла хоть слово оказалось делом крайне трудным, но он справился:
– Что ты хочешь услышать?
И тут вскинулась Марианна:
– О каком уговоре говорит этот человек!? Виктор, ответь!
– Мне нечего добавить к уже сказанному Его Светлостью, – ожесточился Антуан, – Впрочем… Справедливости ради, за эту встречу с дядей тебе, Марианна, всё же лучше поблагодарить Жана! В самом деле, какая безрассудная беспечность!
– Так ты в самом деле предал нас!?! – взорвалась гордая испайронка, – Какая же ты сволочь, Виктор!
Она даже сделала пару шагов по направлению к нему, но Жан схватил её сзади за локти и удержал.
– Не надо! – зашептал он ей в ухо, – Это ничего не изменит!
Марианна резко развернулась лицом к Жану:
– Теперь-то ты видишь!?! Он!..
– Он мой брат! – глухо откликнулся Жан и поднял на Антуана тяжёлый взгляд, – Да, я допустил непростительную ошибку! Но ты-то… Что здесь делаешь ты?
И снова за Антуана ответил герцог:
– Не так давно этот человек поступил на службу к Его Милости барону Парадессу. Барон определил ему очень хорошее жалование. Фрэнк, не в пример тебе, твой брат трезво смотрит на жизнь и звёзд с неба не хватает. И, знаешь, что, я, устал от твоей строптивой неблагодарности! Всё сложится к лучшему, если твоё место займёт он, человек, который умеет быть благодарным за великодушное покровительство.
От этих речей герцога Жан сморщился, словно ему на язык попало что-то очень кислое. Он увидел, с каким искренним удивлением воспринял эти слова называемый Виктором, и счёл это добрым знаком. Взгляд Жана пробежал по строю многочисленных до зубов вооружённых зрителей и обратился Марианне:
– Их слишком много! – тихо произнёс он, обращаясь исключительно к любимой, – Прости меня! Я… Сейчас у нас шансов нет. Надо выждать! Прости!
«Молю! Будь сильной!» – продолжил он безмолвный диалог, – «Я обязательно что-нибудь придумаю! Не падай духом!»
И Марианна заставила себя кивнуть. Тогда Жан тяжело вздохнул и развернулся к Его Светлости:
– Так что же дальше?
Такое самообладание пленника герцогу не понравилось. Оставить за ним последнее слово он не мог. Впрочем, спектакль ещё не окончен. Его Светлость дал знак подвести ближе коней Марианны и Жана, и после этого обратился
