— О, спасибо, — облегченно вздохнула Эбби: ведь у нее не было ровным счетом ничего.
— Огороды кормят и наших работников, и тех же стригалей, а излишки овощей мы распределяем между соседями и даже отправляем в горняцкие городки — Курингу и Берру. Иной раз меня зовут оценивать продукцию на аграрных или садоводческих выставках, и там я закупаю отборные семена для наших садов и огородов, — с гордостью сказал он.
Эбби была поражена. И не только садами-огородами.
— Присматривать за таким хозяйством, наверно, труд нелегкий, — предположила она, заметив, как вдалеке кто-то копается на посадочной грядке.
— Пока у меня один-единственный садовник, Фрэнк Фокс. И свое дело он хорошо знает. Но давай все же пройдем в дом, а то на дворе жарковато.
Эбби чувствовала себя не очень хорошо под солнцем, которое палило нещадно, и охотно согласилась пройти вместе с Джеком на тенистую веранду. Поднявшись на три ступеньки, они остановились у парадной двери.
— Мне, правда, нужна эта работа, Джек, и я бы никогда не призналась, но я ничегошеньки не знаю про театр. Я не была ни на одном спектакле и просто ума не приложу, о чем говорить с миссис Хокер. — Одна только мысль, что ей придется поддерживать беседу с Сибил, ввергала ее в трепет.
— Сдается мне, ты девушка смышленая, Эбби, и уж наверняка придумаешь, о чем поговорить с матушкой. Ничего не знаешь про театр и спектакли, ну и Бог с ним, — прикинься, что, напротив, ты на этом собаку съела. Развлекай матушку чем угодно, а я тем временем займусь хозяйством. Буду благодарен за любую уловку, лишь бы ты ее ублажала.
Видя, что Джек в этом полностью на нее полагается, Эбби сказала:
— Я постараюсь.
— Она знала, что он взял ее в свой дом вопреки материнской воле, и ей хотелось во что бы то ни стало оправдать его доверие.
— Вот и умница! А теперь давай пройдем в дом, и я представлю тебя Эльзе с Марией.
Как только они ступили в прохладную прихожую просторного каменного дома, Эбби и Джек замерли, услышав, как Сибил громко кричит на кого-то.
Девушка испуганно повернулась к Джеку.
— Что случилось? — удивилась она.
— Это матушка всего-навсего пререкается с Сабу, — совершенно спокойно пояснил Джек. — Скоро привыкнешь.
— С Сабу?
— Это наш повар-индус. Ума не приложу, зачем мы его терпим! Хотя, в конце концов, оно и понятно. Матушка не позволит мне указать ему на дверь, а поскольку ей здесь и без того несладко, я не хочу, чтоб стало еще горше.
У Сабу есть кое-какие странные привычки, и я уже теряю терпение. Среди прочего, к примеру, он отказывается стряпать, когда постится.
— Такое впечатление, что вашей матушке без него не обойтись, — заметила Эбби, недоумевая, почему Сибил не позволяет Джеку выставить горе-повара за дверь.
— Это только кажется. Хоть матушка и будет решительно отпираться, спроси ты ее об этом, на самом деле они, по-моему, просто привязались друг к дружке.
Эбби слышала, как на кухне грохочет посуда, как ей вторит повар и как ему в ответ гремит голос Сибил. «Если она эдак ведет себя с теми, к кому успела привязаться, каково придется мне?» — с тревогой подумала Эбби.
Джек провел ее в холл, который, как она смогла разглядеть, вел в большую гостиную и библиотеку. Полы там были устланы великолепными коврами, мебель была начищена до блеска и выглядела богато. В воздухе витал аромат свежесрезанных цветов. В отличие от Мартиндейл-Холла, этот дом дышал радушием, и Эбби не терпелось заглянуть в каждый его уголок.
Тут перед ними выскочила девчушка со щеткой в руке. На вид ей было не больше пятнадцати; казалось, она была сильно взволнована.
— Мистер Хокер, — проговорила она, вздрогнув от неожиданности при виде Джека. — Там хозяйка и Сабу опять сцепились.
— Слышу, Эльза, не бери в голову. А это Эбби Скоттсдейл. Новая матушкина компаньонка.
Девчушка бросила на Эбби взгляд, в котором читался страх и вместе с тем сочувствие.
— Эльза из прислуги, — пояснил для Эбби Джек.
— Добрый день! — сказала Эбби, прикинув, сколько же человек в штате здешней прислуги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Добрый день! — настороженно произнесла Эльза.
— Эльза, а где Мария? Я хотел, чтобы она показала дом Эбби, — сказал Джек.
— Она собирает белье после просушки, мистер Хокер, — поведала Эльза. — Хочет управиться до того, как пригонят обратно собак.
— О, совсем неплохо, — сказал Джек, заметив в ее руке щетку. — Уборкой решила заняться, как я погляжу. А может, сперва покажешь Эбби ее комнату, Эльза? Розовая ей вполне подойдет. Багажа при ней никакого нет.
Эльза не могла сдержать удивления, а Эбби не нашлась, как объяснить, почему она прибыла с пустыми руками.
— Слушаюсь, мистер Хокер, — ответила девчушка. — Прошу сюда, мисс Скоттсдейл! — Эльза направилась к лестнице, и Эбби последовала за нею.
— Увидимся за обедом, Эбби, правда, боюсь, что сегодня у нас будет только холодное мясо, — бросил он им вдогонку и направился в сторону кухни.
Когда они поднимались по лестнице, Эбби полюбопытствовала, зачем Марии понадобилось собирать белье непременно до того, как пригонят пастушьих собак.
— Из-за Макса, — сказала Эльза. — Это лучший пастуший пес мистера Хокера, только вот все время норовит срывать стираное белье с веревок. Оно колышется на ветру, и он не угомонится, пока не свалит все наземь.
— А почему бы не посадить его на цепь? — интересовалась Эбби.
У Эльзы округлились глаза.
— Мистер Хоккер нипочем не пойдет на такое. Он говорит, собаки трудятся без устали, поэтому их надо держать на выгульном дворе и хорошо кормить на ночь. Он самолично за этим приглядывает.
С верхней площадки Эльза повела Эбби в дальний конец коридора, где по правую руку и располагалась отведенная ей комната.
— Розовая комната хорошая, — произнесла девчушка тоном, в котором Эбби уловила нотку зависти. — Думаю, вам понравится, мисс Скоттсдейл.
— Можешь звать меня Эбби.
Еще никогда в жизни у нее не было своей комнаты, и теперь она ощущала себя на седьмом небе.
Эльза распахнула дверь в довольно просторную комнату с железной кроватью, застланной лоскутным одеялом в розочку. Розы украшали и обои на стенах; в углу размещался шкаф. У застекленных створчатых дверей, выходивших на балкон, располагалась стойка умывальника. Двери были забраны беленькими шторами, расшитыми по кайме розочками. На стойке умывальника помещались расписанный розами кувшин и белый тазик. Оглядев комнату, Эбби подумала, что ничего краше в жизни она не видела, и на глазах у нее тут же навернулись слезы.
— Что с вами, Эбби? — по-детски простодушно спросила Эльза.
— Здесь так… мило! — в полном умилении сказала Эбби.
— Да, очень, — согласилась Эльза. — А наши комнаты с Марией находятся за конюшнями, но на выходные нас отпускают домой.
Комнаты служанок едва ли можно было назвать милыми, хотя, впрочем, они были большие и удобные.
— Домой? Так вы сестры?
— Нет, — улыбнулась Эльза. — Просто мы живем по соседству.
— В городе?
— Нет, наши родители держат фермы. Совсем маленькие, не то что Бангари. А в услужение мы пошли потому, что у нас на две семьи семнадцать детишек. Вот нам и пришлось работать, вместо того чтобы в школу ходить. Родным не хватает денег. А вы сами откуда?
— Из Берры, — коротко ответила Эбби, не желая упоминать о землянках. — Отец у меня горнорабочий, погиб недавно… несчастный случай. — Она хотела добавить, что этого можно было избежать, но сдержалась, иначе бы непременно расплакалась.
— Вот горе-то! А почему при вас нет никаких вещей? — полюбопытствовала Эльза.
Эбби лихорадочно придумывала, что бы ответить девочке-служанке. Правда, понятно, исключалась.
— Я… не думала ехать сюда, вот и не успела собраться. Но надеюсь при случае еще вернуться домой и кое-что забрать. — Хотя уж она-то знала — не прошло и дня, как из их землянки наверняка все вынесли подчистую, так что о пожитках можно было забыть. Ей было горько сознавать, что, наверное, не осталось там и ничего из отцовских вещей, тем более что возвращаться за ними было опасно. Но тут ей подумалось, что, быть может, Вере Никольс все же удалось забрать их пожитки к себе.
