Мать стала звать меня домой. Я же, взволнованный, стал делать ей знаки, чтобы она подошла ко мне. Затем я рассказал ей о том, что произошло со мной, когда нас застиг в поле буран.
На мою мать рассказ произвел сильное впечатление. Она сказала мне: “Это изображение святого Николая Чудотворца. Он спас жизнь тебе и отцу”. Она немедленно попросила вызвать из алтаря священника, которому передала мой рассказ и просила отслужить благодарственный молебен с акафистом святителю Николаю.
Святитель Николай спас мне жизнь через много-много лет, когда я уже жил в Москве и имел довольно известное в городе предприятие, иногда удачно конкурируя с Мендлем. Это было в 1920 году.
Время было голодное. Приобрести что-либо съестное в деревне можно было только в обмен на какие-нибудь вещи, ценные предметы, одежду или обувь. При этом крестьяне все это ценили очень дешево, а продаваемые припасы – наоборот, очень дорого.
В январе или феврале я, взяв с собой для обмена отрезы ситца, кое-какую одежду и тому подобные предметы, поехал по железной дороге в Тульскую губернию, в хорошо известную мне местность, где я знал нескольких зажиточных крестьян. Выйдя из вагона на одной из станций за Тулой, я пришел в соседнюю деревню, где жил знакомый мне крестьянин. Рассказал ему о цели, с которой я приехал, и просил одолжить лошадь, чтобы съездить в одно ближайшее село, где мне в ответ на мой запрос обещали уступить три мешка картофеля в обмен на мануфактуру и одежду.
Лошадь мне дали, и на другой день я поехал в это село. Там я довольно удачно обменял ситец и пиджачную тройку на картофель и, отдохнув немного, тронулся в обратный путь. На середине пути, по которому я следовал, мне нужно было подниматься в гору. Дорога с двух сторон была обсажена березами, и мне не было видно, что происходит за деревьями.
Внезапно из-за поворота показался громадный обоз, везший со станции железной дороги какие-то товары. Недавно выпал обильный снег, и дорога была весьма узкая. Желая уступить место обозу, я повернул лошадь влево и стал пробираться ближе к березам, как вдруг, не заметив косогора, я почувствовал, что сани сперва наклонились, а потом сорвались вниз, увлекая за собой лошадь.
Я очутился в овраге, наполненном рыхлым снегом, под перевернувшимися санями. Лошадь лежала на боку, навалившись на оглоблю. Все попытки лошади подняться не удавались, так как рыхлый снег был очень глубок, и она не имела возможности твердо опереться о почву ногами. По этой же причине и мне, хотя я с трудом и освободил голову из-под саней, не удавалось скинуть с себя сани и стать на ноги. Ноги мои, не находя опоры, беспомощно скользили и увязали в снегу, сыпучем, как песок.
Пока я так барахтался, ветер переменился на северный, и мороз начал заметно усиливаться. Мне стало очень холодно, хотя на первых порах, когда я еще делал попытки встать на ноги, от приложенных мною усилий даже вспотел. Лошадь покорно лежала.
Вдруг я почувствовал то же, что и двадцать пять лет тому назад, когда я с покойным отцом едва не замерз. Дрожь у меня прошла, по телу разливалась приятная теплота, и под шум раскачиваемых ветром высоких елей меня начинало клонить ко сну. Я снова принялся делать отчаянные движения, силясь стать на ноги, но только глубже увязал в снегу. Тогда я поднял сильный крик. Я кричал так громко, что голос мой был, наверное, слышен на большом расстоянии. Вскоре над моею головою, на высоком косогоре, где проходила дорога, послышался скрип полозьев и раздались голоса проезжающих людей. Я закричал еще громче.
Вася, разбуди отца!
Скрип полозьев прекратился, и скоро мне стало слышно, как два человека с величайшим трудом пробираются ко мне, переговариваясь друг с другом. Наконец они меня заметили. Подошли, сочувственно посмотрели, сделали попытку поднять коня, утоптав снег вокруг саней. Но им ничего не удалось сделать, и они ушли, крикнув мне: “Нас едет в розвальнях четыре человека. Все равно мы тебя, милый человек, взять с собой не можем, а куда вывести коня, не знаем. Мы нездешние, издалека. Покричи, авось услышат здешние и пособят тебе. Прощевай!” Затем они удалились.
Ветер усилился, пошел снег. Скоро вокруг закрутило, зашумело: ветер нес целые тучи сухого снега. Я понял, что погибаю.
Тогда я вспомнил, как мне в детстве, когда я был в такой же беде, помог св. Николай Чудотворец. И, лежа в овраге, заносимый снегом, я обратился к великому святителю с усердной молитвой о спасении.
Помню, – продолжал свой рассказ П-кий, – что я молился со слезами, по-детски, складывая как мог свое обращение к св. Николаю: “Угодничек Божий! Ты спас мне жизнь, когда я ребенком погибал с отцом, замерзая в степи двадцать пять лет тому назад. Помилосердствуй и теперь и твоими святыми молитвами спаси мне жизнь, не дай мне умереть без покаяния на чужбине. Ты скорый на помощь тем, кто с верой тебя призывает. Спаси, погибаю!”
Едва я окончил молитву, как услышал над собой скрип полозьев и людской говор. Было ясно, что движется большой обоз. Я закричал что было силы. Скрип полозьев прекратился. Обоз остановился, и я увидел нескольких крестьян, которые, скатившись с косогора, шли ко мне, проваливаясь чуть ли не по пояс в рыхлый снег. Их было четверо или пять человек. Они с трудом подняли меня и лошадь и, взяв ее под уздцы, вывели низом на боковую дорогу, по которой я поднялся снова на большую дорогу.
Через три четверти часа я был уже у знакомого, одолжившего мне лошадь, который, видя, что поднялась сильная вьюга и сделалось темно, начал уже за меня беспокоиться.
Я горячо возблагодарил Господа Бога и св. Николая Чудотворца за вторичное спасение моей жизни, – закончил он рассказ, прибавив, что с этого времени он стал особенно почитать этого великого угодника Божия.
“Вот, – прибавил П-кий, – говорят, что чудес не бывает, а я верю, что меня спас Господь по молитвам св. Николая».
Смердящая свеча вора
Сестра милосердия, работавшая в госпитале имени императрицы Александры Фёдоровны в Петрограде во время Великой войны 1914–1918 годах опубликовала в одном из журналов следующую повесть из реальной жизни.
В госпитале, в котором работала сестра милосердия, находился на излечении один солдат.
Однажды сестра милосердия, заинтересовавшись, что представляет из себя этот выздоравливающий солдат, спросила его: «Чем ты занимался до войны?» Солдат совершенно откровенно, с полною искренностью ответил:
«Ничем не занимался. Был лентяем. Занимался кражею. Работать ленился, а есть надо было. Бывало войду в магазин, то очень ловко схвачу булку, то колбасу, так схвачу, умеючи, что хозяин, занятый работою, при скоплении народа и не замечает меня. В булочной схвачу тихонько булку, в колбасной – колбаску. Ну, случалось, и частенько, что меня ловили на месте преступления и били меня хорошенько, а иногда отправляли и за решётку. Сиживал я за решёткой по несколько дней. Жил здесь – в Петербурге. Прежде чем достать себе пропитание, я шёл в церковь Святителя Николая и молился чудотворцу такими словами: «Святитель отче Николае, помоги мне на этот раз – больше я красть не буду». Часто мне удавалось безнаказанно красть себе пропитание.»
«Высмотрел я однажды, – дальше рассказывает солдат сестре милосердия, – под Петроградом пригородную дачу одного богатого человека. Порассудил себе, как бы в неё пробраться. Рассмотрел хорошенько, что богач спит в одной комнате, а смежная со спальной комната на ночь оставалась с открытым окном. И в этой последней комнате я заметил в шкафу разные ценные вещи. Я решил поздней ночью пробраться через открытое окно и унести все драгоценности. Но прежде чем исполнить задуманную мною кражу, я, как всегда, пошёл в церковь Святителя Николая, поставил перед образом рублёвую свечку и сказал: «Святитель Николай, помоги мне, я больше никогда не буду красть. Последний раз краду!»
Наступила лунная, светлая ночь. Я пробрался к даче. На моё счастье сторожа меня не заметили. Как после оказалось, они небрежно сторожили и спали крепко в то время, когда я стоял перед открытым окном. Я заранее устроил себе лестницу и по ней взобрался в комнату. В лунном свете я увидел шкаф. На моё счастье в дверцах его висела связка ключей. Я взял их, открыл шкаф, забрал из него различные золотые вещи, серебряные ложки, ножи, уложил их в мешок и стал спускаться из комнаты вниз, по верёвочной лестнице. Когда я спускался, вдруг вещи как брякнут у меня в мешке! Этот звон разбудил спящего хозяина. Он бросился к шкафу, увидел его открытым, хватился своих драгоценных вещей, а они все-то у меня в мешке! Ну, конечно, хозяин поднял тревогу»
Солдат дальше поведал, что он проворно вылез из окошка, быстро пробежал через усадьбу, тропинкой пересёк лесок, и открылось перед ним поле. Увидел он вдали какой-то чернеющий предмет. Он к нему и ринулся. Подошёл ближе – перед ним лежит дохлая лошадь. Остановился вор перед этой падалью. И вдруг перед ним в сиянии, в полном архиерейском облачении вырастает сам Великий Чудотворец – Святитель Николай и говорит грабителю: «Лезь в утробу этой лошади, а то близятся всадники, схватят тебя и убьют!» Вор мгновенно влез в смердящую падаль. Сидел там и задыхался от зловонья.
