Кроша и ломая зубы о полыхающую голубым сталь меча Конана, одна из тварей, прыгнув, вцепилась пастью в оружие киммерийца. Как бы ни была быстра его реакция, стряхнуть неожиданную тяжесть он не успел, на острие меча трое тупорылых, схожих с кабанами созданий деловито насадили дико визжащего от почти человеческого ужаса своего четвертого собрата, самого толстого из них; что-то мохнатое бросилось в ноги Конану, киммериец споткнулся, потерял равновесие - и в тот же миг меч был вырван из его невольно разжавшейся руки.
Варвар покатился по полу. Мимо него с шипением мелькнул хвост Аррадерса, жало разило по-прежнему, однако и на нем начинали задерживаться куски мяса жертв, насаживаясь на него, точно на вертел, еще немного - и смертельное острие скроется совсем.
И все же прежде чем клыки, резцы и зубы добрались до киммерийца, рука его случайно задела привязанный к поясу сверток с черной цепью разорванного ошейника Аррадерса. Не сознавая того, что он делает, Конан со всей своей громадной силой рванул прочную мешковину - из прорехи, точно черная змея, выскользнула зловещая цепь. По счастью, Конан держал ее рукой за обмотанную холстиной часть.
Удар и череп ближайшего зверя лопнул, обдав все вокруг настоящим дождем из смешанных с кровью мозгов и мелких обломков костей. Труп еще катился когда в зверинце внезапно замерло все движение. Глаза тварей неотрывно взирали на черный ошейник - а затем с истошными визгами вся уцелевшая свора бросилась наутек, не слушая отчаянных криков жреца в коричневом плаще.
Аррадерс повернул к Конану забрызганное чужой кровью жуткое свое лицо-маску.
- Мой ошейник! - прохрипел он с несказанным удивлением. - Вот уж пригодился!..
Держа на виду внушительно свисавшую из его кулака черную цепь, Конан подобрал свой меч. Жреца в коричневом уже и след простыл; не приходилось сомневаться - он уже поднимал тревогу.
Выход из зверинца также оказался не заперт. Решетка поднималась вверх, и этого строители храма почему-то сочли вполне достаточным для того, чтобы безопасно держать сотни страшилищ совсем рядом с парадными залами храма.
Конан и Аррадерс вышли в коридор. Спутник Конана на ходу срывал когтями застрявшие на острие жала лохмотья омерзительной чужой плоти.
- Вот та лестница ведет во внутренний зал, - он вытянул руку. - Там для нас уже вовсю готовится теплая встреча...
- У них полным-полно лучников, - напомнил товарищу киммериец.
- Я пойду первым и как следует их напугаю, - усмехнулся Аррадерс мертвой, нечеловеческой усмешкой. Он похлопал себя по бедру: - Посмотрим, кто быстрее - их стрелы или мои прыжки!
Выход из коридора перекрывала двустворчатая дверь, запертая с противоположной стороны на засов.
- Здесь понадобится вся наша сила, - повернулся к киммерийцу его спутник. - Как только дверь рухнет, врывайся внутрь и падай на пол. Я постараюсь отвлечь на себя первый залп, а ты постарайся добежать до стрелков прежде, чем они дадут второй!
Взявшись за руки, Конан и Аррадерс отошли на несколько шагов, а затем разом с разбегу бросились на дверь и - то ли петли оказались недостаточно прочны, то ли плохо были откованы крепления засова - строки разлетелись в разные стороны и тьма подземелий сменилась светом масляных ламп, в изобилии развешанных по стенам зала с черной пирамидой.
Падая на руки и перекатываясь через плечо, Конан успел заметить густые ряды жрецов; блеск копий и мечей в их руках, натянутые луки стрелков и стремительно взлетевшее в неправдоподобно высоком и длинном прыжке тело Аррадерса с поднятым мечом и выставленными вперед когтями; хвост его был поджат, готовый ударить в любое мгновение.
Аррадерс оказался прав. Первый, самый тщательно нацеленный залп лучников пропал даром. Стрелы со свистом и звоном ломались о камни, однако никому не удалось задеть бывшего слугу Сета. И, пока Аррадерс совершал свой достойный восхищения прыжок, Конан с мечом наголо мчался прямо на шеренгу жрецов и из горла киммерийца рвался самый страшный боевой клич из всех, когда-либо раздававшихся среди холмов его родины, Страны Глубокой Ночи...
Несколько стрел все же мелькнули и над головой северянина, а одна даже оцарапала ему левое плечо - он не обращал на них внимания. Подобно медведю, врезавшемуся в густую собачью свору, киммериец налетел на жрецов, и его клинок взметнулся в привычной кровавой работе.
Перед Конаном мелькала череда искаженных гневом, яростью, страхом, лиц, мелькали руки, ноги, плащи, щиты, копья; сперва жрецы пытались окружить его и пустить в ход пики...
Острие разорвало бок куртки Конана; взмахом меча киммериец перерубил древко, рванул свободной рукой обрубок, выдернув из строя незадачливого копейщика, в спину которого тотчас ударило сразу три пики, предназначавшиеся северянину; прежде чем поразившие своего же собрата копейщики поняли, что к чему, и выдернули пики, Конан уже оказался возле них, тремя ударами повергнув на пол три разрубленных от плеча до пояса трупа.
- Эге-гей, Конан из Киммерии! - донесся до него крик Аррадерса. Держись, я иду, я иду к тебе!
Сплошная стена коричневых и серых плащей распалась, не успевший отскочить жрец схватился обеими руками за пробитое острым жалом горло, и беззвучно упал, страшно выкатив уже незрячие глаза; отпихнув его тело в сторону, возле Конана оказался Аррадерс, с головы до ног покрытый пятнами крови, уже не разобрать, своей или чужой...
- Направо - к выходу! - гаркнул он, нимало не заботясь о том, что его услышат их враги.
Даже при всей своей гибкости и ловкости киммериец с величайшим трудом успевал отбивать сыпавшиеся на него со всех сторон удары и выпады. Спина его покрылась потом, рука, сжимавшая меч, начинала неметь... Хотя немало копий было уже обращено в бесполезные обрубки, и немало вражеских тел осталось лежать с разрубленными головами и отсеченными конечностями, жрецы, точно безумцы, забывшие о смерти, не отступали. С истеричными взвизгами "О Сет!" они кидались прямо на Конана с Аррадерсом и погибали - однако на их место вставали новые и новые.
Долго так продолжаться не могло. Киммерийцу удалось избежать тяжелых ран, зато вроде бы мелких порезов становилось все больше, а рана, полученная в схватке с Аррадерсом, когда тот еще не избавился от черного ошейника, вновь раскрылась; и, самое главное - бритоголовый жрец, судя по всему, главный, искусно уклонялся от боя, держась в задних рядах и криками подбадривая своих. Конану никак не удавалось прорваться к нему.
И тем не менее заветная дверь приближалась. Киммериец отлично понимал, что бой не прекратится, когда они окажутся во внешнем зале - и все же в те мгновения эта дверь была единственным смыслом его жизни. Дойти до нее! - а все прочее казалось уже неважным...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
