— Это он таким стал с тех пор, как… Простите вы меня, люди добрые, только надо и мне с ним вместе пойти.
— Да, так лучше будет, — ответил папаша Шастанг.
Мария тихонько вышла. Она сразу же увидела Пейру: тот стоял на вершине склона, который вёл к реке. Мария услыхала, как Пейру говорил:
— Слушай меня хорошенько, ты! За то, что ты сделала со мной, я на тебя зла не имею. За то, что ты сделала с моим помощником, я на тебя тоже зла не имею. Мы знали, на что шли. Мы знакомы были с тобой и с твоими проделками. Не успели свернуть, не удалось перехитрить тебя — на этот раз ты нас перехитрила. Тут всё по справедливости, потому что ошибка-то наша была. Но скажи: почему ты мальчишку погубила? Малыш тебе доверился. С моих слов он тебе доверился. «Она такая хорошая да ласковая, — говорил я ему, — не бойся её». И он мне поверил и поплыл. А ты схватила его. Из-за меня он… Так слушай теперь: за этого мальчугана ты поплатишься, и дорого — вот тебе в том моё слово габарщика. Конец нашей с тобой дружбе. Я тебе не позволю зло творить — слышишь?
Конечно, она слышала. Снизу доносился её голос — бешеный, раскатистый. Она была в ярости. Пейру погрозил реке кулаком:
— Можешь бесноваться сколько тебе угодно- Посмотрим ещё, за кем будет последнее слово.
Он повернулся и хотел идти и тут увидел перепуганную Марию.
— А, ты здесь была? — сказал он. — Если всё слыхала, тем лучше. Когда клятву кто даёт, тут свидетель всегда не лишний. Только, жена, держи язык за зубами. Это дело нам с ней надо вдвоём решать — мне и Дордони. А теперь можешь везти меня домой.
В низеньком домике в Лано жизнь пошла своим чередом. Не как прежде, понятное дело. Однорукий Пейру был не очень-то хорошим помощником в хозяйстве, но Мария старалась изо всех сил. Кое-какие сбережения их пошли на покупку коровы и кур. Мария ходила за скотиной, возилась на огороде. В свободное время вязала для людей — надо же было купить Пейру табаку, полштофа вина в воскресенье. В общем, кое-как сводили концы с концами.
Пейру никогда больше не заговаривал о своих угрозах Дордони. Но думать он о них думал, это сразу было заметно. Он часто бродил по берегу реки, прикидывал, подсчитывал что-то, а что — Мария не знала. После того как с ним случилось несчастье, Пейру очень переменился, стал хмурый, неразговорчивый. Иногда он целыми днями не раскрывал рта. Мария тайком плакала, но вопросов никаких не задавала. Однажды он ей сказал:
— Собирай меня в дорогу. Мне надо съездить в Тюль.
Вернулся он через два дня, пожалуй, не такой мрачный. Он даже похлопал Марию по плечу и сказал:
— Держи выше голову, жена! Скоро наступит час расплаты с той, что там, внизу.
Прошло немного времени, и вот приезжает к Пейру какой-то мосьё из города. Они вдвоём в доме закрылись, долго что-то обсуждали. Потом пошли прогуляться по берегу реки, Мария наблюдала за ними, спрятавшись в берёзовой рощице: Пейру, казалось, объяснял что-то, а приезжий кивал головой: «Да, да, именно так…»
Уезжая, мосьё этот сказал Пейру — Мария своими ушами слыхала:
— По-моему, всё совершенно правильно. Прекрасная идея пришла вам в голову. А без вашей помощи мы не смогли бы осуществить такой проект. К концу месяца ждите бригаду рабочих. Все детали мы изучим с вами тут, на месте.
Когда мосьё уехал, Пейру повернулся к жене и впервые с того самого дня, как случилось несчастье, улыбнулся, и взгляд у него был совсем как прежде.
— Пойдём погуляем, Мария, — сказал он. — Мне с тобой кое о чём поговорить надо.
И они рука об руку отправились к реке, и тут Пейру обнял жену за плечи и заговорил:
— А скажи, Мария, что, если б нам вдруг пришлось перебраться в другое место? В Серандон, к примеру, или в Невик?
Мария даже побледнела.
— Как желаешь, Пейру, — сказала она. — Только зачем это? Или дом наш тебе не по душе стал?
Пейру ответил, и голос у него был такой ласковый:
— Дома нашего вроде уже не существует. Да, да, старушка! Ты помнишь, какую клятву я однажды дал? Так вот, чтоб исполнить её, мне пришлось уступить им и наш городок. Лано исчезнет. Знаю, тяжко это. Только иначе-то никак нельзя. А Дордони надо навсегда заткнуть глотку. Я в том дал своё слово габарщика.
Мария ничего не понимала и удивлённо смотрела на мужа, тогда Пейру принялся объяснять:
— Слыхала, что говорил мосьё из города? Я им очень помог, вот что он сказал. И это сущая правда. Я им всё выложил, всё, что знал, все секреты реки. Ничего не забыл, ничего не утаил. Теперь они вполне смогут обуздать эту сумасшедшую.
Мария всё ещё ничего не понимала:
— Да кому ты помог, Пейру? И этот мосьё, который тебя всё благодарил, — он-то каким ремеслом занимается?
— Он? Да это же инженер, приехал из Тюля. Специалист по плотинам.
Мария запомнила, какое в тот день было число: 2 августа 1914 года. А на следующий день началась война.
Да, невесёлая это история. Когда хотят усмирить яростную реку, её преграждают плотинами, а вот чтобы поставить преграду на пути ярости войны — такую плотину ещё надо научиться строить. Много воды утекло, много крови и слёз, прежде чем Пейру дождался осуществления своей мечты, выполнения своего обещания. Но он терпеливо ждал.
И вот как-то весной наступил этот день. Пейру было уже почти сто лет. Одетый по-праздничному, он стоял на вершине склона, который спускался к Дордони. Мария стояла рядом и плакала — она сама не знала, от горя или от радости. А Пейру говорил:
— Ты, там — слышишь ты меня? Я с тобой попрощаться пришёл. Настал час расплаты за всё то зло, какое ты сделала тогда мальчугану. Я, красавица моя, сдержал слово. Больше тебе не пожирать наших сыновей. А раз уж мы с тобой свели наши счёты, я думаю, нам расстаться можно по-хорошему. В общем-то, мы с тобой понимали друг друга, верно?
В ответ ему снизу доносилось нежное мурлыканье и жалобные стоны. Пейру покачал головой:
— Плачь, плачь! Не станет больше габарщиков, не с кем тебе будет играть. Заставят тебя, милая, работать — турбины вертеть, электричество давать всей округе. Видала, какой завод для тебя построили? Да, конечно, знаю, — жаль тебе своей свободы. А ты что думаешь — ведь и мне нелегко видеть, как тебя запирают. Но так надо. Так для всех лучше будет. Я обещал это умершему мальчугану.
Что собиралась ответить река, Пейру так и не узнал, потому что в этот самый миг случилось чудо, чудо, которое готовилось давно и которого все ждали, — но всё равно чудо; течение Дордони преградили затворы шлюзов, рёв её сменился тишиной. Прочно опершись на скалы, погубившие когда-то маленького юнгу, встала огромная белая стена плотины и перекрыла русло, — оно лежало глубоко внизу, там, куда с трудом проникал солнечный свет. По ту сторону плотины мальчишки уже охотились за угрями, которые извивались в мелких лужах воды. А здесь, над плотиной, Пейру, последний габарщик Дордони, смотрел, как медленно поднимались воды нового озера, навсегда поглощая гранитный мост прекрасный водопад, заросли кустарника и крытые соломой домики Лано.
1
Габарщик — гребец на большой плоскодонной лодке — габаре; такой лодкой пользовались на горной реке для сплава леса.
