Глава 21
Автозаправочная станция заполнялась водителями, которые парковали свои фургоны за рынком рядом с рестораном «Семинольская хижина», выстраивая их вдоль опушки леса. В них они спали и предавались любовным утехам. Водители обычно ели в «Семинольской хижине», но, будучи людьми малообразованными, редко произносили это название правильно, да и вряд ли знали, откуда оно произошло. Даже сами семинолы подчас делали в нем ошибки.
Невежественные водители, вся жизнь которых проходила на колесах, приезжали сюда, чтобы заправиться, купить на рынке дешевого пива, хот-догов и сигар и полюбоваться складными ножами в стеклянных витринах. Здесь можно было поиграть в пульку в «Золотой мишени» и починить грузовик в автосервисе. Заправочная станция «СИТГО» была единственным очагом цивилизации на много миль вокруг. Люди приезжали и уезжали, интересуясь только своими делами. На Свина никто не обращал внимания. Вряд ли кто-нибудь его запомнил, разве что официант из «Семинольской хижины».
Ресторанчик, располагавшийся на краю стоянки, был огорожен проволочной сеткой. На ней висели таблички, предупреждающие, что прокурорам вход воспрещен, из домашних животных допускаются только представители семейства псовых, а дикие звери могут входить на свой страх и риск. Ночью на заправке впрямь наблюдался разгул диких страстей, но Свин ничего об этом не знал, потому что не просаживал деньги в игровых и музыкальных автоматах, не играл в пульку, не пил, не курил и не спал с местными женщинами.
Все они казались ему отвратительными. Коротенькие шорты, обтягивающие майки, грубые загорелые лица, размалеванные дешевой косметикой. Они сидели в открытом ресторане, он представлял собой навес из пальмовых листьев, под которым скрывалась ободранная деревянная стойка с восемью барными стульями. Они пили и закусывали обжаренными на огне ребрышками и отбивными. Еда была вполне приличной и готовилась прямо в заведении. Свин любил шоферские гамбургеры, которые стоили здесь всего три доллара и девяносто пять центов. А сыр, поджаренный на решетке, обходился в три с половиной бакса.
Дешевые мерзкие шлюхи. Такие всегда плохо кончают. И поделом.
Сами напрашиваются на неприятности.
— Мне шоферский гамбургер, чтобы есть здесь, и жареный сыр с собой, — сказал Свин мужчине, стоявшему за стойкой.
У того был большой живот, прикрытый засаленным белым фартуком. Он ловко открывал бутылки с пивом, вынимая их из бочонка со льдом. Толстяк уже обслуживал Свина, но вряд ли его запомнил.
— Гамбургер и сыр вместе? — спросил он, подвигая две бутылки пива водителю и его подружке, которые уже изрядно набрались.
— Только, пожалуйста, заверните сыр, чтобы я мог взять его с собой.
— Я спрашиваю, вам все сразу принести?
В его голосе не было раздражения, лишь полное равнодушие к происходящему.
— Если можно.
— Что будете пить? — спросил толстяк, открывая еше одну бутылку пива.
— Простую воду.
— Если есть простая вода, то должна быть и непростая, — громко произнес пьяный водитель, глядя на свою хихикающую подругу, она прижималась грудью к его здоровенной татуированной ручище.
— Только воду, пожалуйста, — повторил Свин.
— А вот я не люблю ничего простого, правда, пупсик? — еле ворочая языком, сообщила нетрезвая подружка пьяного водителя.
Из глубокого выреза ее майки выпирала внушительных размеров грудь, толстые голые ноги обхватили ножки высокого стула.
— Куда едешь? — спросила она Свина.
— На север.
— Ты там поосторожнее один. Кругом до фига шизиков.
Глава 22
— Где же он может быть? — спросила Скарпетта Розу.
— В кабинете его нет, мобильный не отвечает. Когда после совещания я сказала ему, что вы хотите его видеть, он ответил, что уходит по делам, но скоро вернется, — напомнила ей Роза. — Это было полтора часа назад.
— В котором часу мы выезжаем в аэропорт? — спросила Скарпетта, глядя в окно на качающиеся на ветру пальмы. Ей снова захотелось его уволить. — Похоже, скоро будет гроза. Я не собираюсь сидеть и ждать его. Мне пора ехать.
— У вас рейс в шесть тридцать, — сказала Роза, передавая Скарпетте листочки, на которых были записаны телефонные звонки.
— И что я так переживаю? Можно подумать, что на нем свет клином сошелся, — обронила Скарпетта, просматривая записи.
Роза взглянула на нее, как умела смотреть только она одна. Она стояла в дверях, спокойная и рассудительная, как всегда. Седые волосы, свернутые французским узлом, старомодный, но по-прежнему элегантный серый льняной костюм, серые туфли из кожи ящерицы — после десяти лет носки они выглядели как новые.
— То вы хотите говорить с ним, то нет. Как это понимать? — удивилась Роза.
— Мне пора ехать.
— Я не спрашиваю, будете вы говорить с ним или нет. Меня интересует, что все это значит.
— Я не знаю, что с ним делать. Меня так и подмывает его уволить, но я скорее уйду отсюда сама, чем сделаю это.
— Вы же можете стать главным судмедэкспертом, — подсказала ей Роза. — Если вы согласитесь, они вынудят доктора Бронсона уйти на пенсию. Может быть, стоит подумать над такой возможностью?
Роза знала, что делала. Она умела очень искренне предлагать то, что на самом деле не одобряла, и результат всегда был предсказуем.
— Нет уж, спасибо! — отрезала Скарпетта. — Если ты помнишь, Марино работает у них следователем, и, если я уйду из академии и стану работать только в Центре медицинской экспертизы, мне все равно не удастся от него избавиться. Кто такая миссис Симистер и о какой церкви идет речь? — озадаченно спросила Скарпетта, глядя на один из листков, переданных ей Розой.
— Не знаю, кто она, но, похоже, она вас знает.
— Никогда о такой не слышала.
— Она позвонила несколько минут назад и сказала, что хочет поговорить с вами об одной исчезнувшей в районе Озерного парка семье. Телефона она не оставила, сказала, что перезвонит.
— Что за исчезнувшая семья? Здесь, в Голливуде?
— Она так сказала. К величайшему сожалению, вы вылетаете из Майами. На свете нет аэропорта хуже. Мы можем выехать… Нет, учитывая пробки, нам надо выехать не позже четырех. Но мы никуда не поедем, пока я все не уточню.
— Вы уверены, что я лечу первым классом? И что мой заказ опять не отменили?
— У меня есть квитанция, но вам придется регистрироваться, потому что вас внесли в список в последний момент.
— Ничего себе. Сначала они отменяют мой заказ, а потом вносят в список последней, потому что мне пришлось оформлять заказ заново?
— Не волнуйтесь, у вас все будет в порядке.
— Не обижайтесь. Роза, но то же самое вы говорили в прошлый раз. А потом оказалось, что моей фамилии вообще нет в компьютере, и мне пришлось лететь на общем сиденье в самом хвосте самолета. Всю дорогу до Лос-Анджелеса. И вспомните, что произошло вчера.
— Я сделала подтверждение еще утром. Сейчас снова позвоню.
— Может, все дело в этой истории с инсценировкой? Возможно, это из-за нее Марино так себя ведет?
— По-моему, он считает, что вы больше не доверяете ему и всячески стараетесь от него избавиться.
— Но как можно ему доверять после того, что произошло?
— Я до сих пор не уверена, что это его вина. Я же печатала этот сценарий и редактировала его, как и все другие его сочинения. И там ни слова не говорилось об иголке в кармане у того мертвого толстяка.
— Но инсценировкой руководил он.
— Он клянется, что иглу подложил в карман кто-то другой. Возможно, это сделада она. Ради денег, которые ей, к счастью, так и не достались. Я не осуждаю Марино за то, что он так себя ведет. Ведь инсценировки — это его идея. А теперь их делает доктор Эмос, слава достается ему, а к Марино относятся как к…
— Он не умеет вести себя со студентами. У него с самого начала не было к ним подхода.
— Но теперь ситуация еще хуже. Они просто не знают его и воспринимают как некое ископаемое, эксцентричного и ни на что не годного старика. А я прекрасно знаю, каково это, когда к тебе относятся как к древнему ископаемому или, что еще хуже, когда сам начинаещь ощущать себя таким.
— Ну уж к вам-то это не имеет никакого отношения.
— Вам прекрасно известен мой возраст, — вздохнула Роза, отходя от двери. — Я попытаюсь позвонить ему еще раз.
Сидя в комнате 112 мотеля «Последняя остановка», Джо списывал с компьютера данные о забронированном Скарпеттой рейсе. Потом позвонил в аэропорт.
Через пять минут томительного ожидания ему ответил диспетчер.
— Мне нужно изменить заказ, — сказал Джо в трубку.
Он сообщил все необходимые данные и попросил поменять билет на эконом-класс, причем в самом конце салона и желательно в середине, так как его начальница терпеть не может сидеть у окна или прохода. Все как тогда, когда она летала в Лос-Анджелес. Он, конечно, мог снова отменить заказ. Но так будет забавнее.
