те забирали пошлину и покинули корабль.
Мы попрощались, даже пожали руки. Алексей, с тоской глядя, как поборщики перетаскивают уже-не-наше добро по деревянному трапу, спросил:
— Гляжу, ты доволен, Кулак?
Сварри гордо приосанился.
— А то! Я впятеро пошлину сбил. — И тише, шёпотом, добавил: — И сбагрил ненужное. Железом заманил, но невелика потеря. Зато от других товаров отвлёк. Эх, и наторгуемся!
Перспективы стать ещё богаче Алексея приободрили. И Злата сверкнула довольной ухмылкой, осматривая оставшееся добро. А я окликнул Первака, который уже тащил на плече последнюю связку со шкурами.
— Эй, а где записываться на турнир?
Алексей со Сварри тоже прислушались. Похоже, их заинтересовала возможность хорошо подраться. Аж загорелись.
— Да вон, у арены, — Первак махнул в сторону выглядывающего над крышами домов серого здания.
Причём я помнил его. Хорошо сохранился. Но вид у меня стал кислее некуда.
— Что-то не так? — спросила Злата, заметив это.
— Да нет, ничего, просто…
— Ну, не томи! — воскликнул Алексей.
— Просто… почему это арена? Это же были конюшни!
━—━————༺༻————━—━
Да, братья-поборщики были правы. Цены на жильё уже подняли так высоко, что пришлось платить золотом за три комнаты в единственном подходящем постоялом дворе неподалёку от арены, торговой площади и твердыни. И ещё за места в конюшнях отвалили немалые деньги. Так что настроение у Алексея и Сварри было не очень хорошее.
И оно ещё больше портилось из-за толкучки возле приёмной арены. Само здание было высоким, в виде огромного колодца, выстроенного вокруг широкой площади, покрытой плотным песком. Хотя давным-давно это было зелёное поле, где резвились скакуны императорской гвардии…
— А зрительские места — это бывшие стойла, — рассказывал я ребятам, пока мы ждали своей очереди. — Даже перегородки остались. В пять этажей по кругу стояли. Это один эфленский строитель придумал. Так мы разместили всех лошадей, да ещё с места их хватало, воздуха, солнца опять же. А под стойлами сбрую всякую хранили, да кормёжку. И на поле было удобно тренировать всадников и отрабатывать манёвры.
Ребята удивлённо оглядывались. Особенно Сварри, который бывал тут уже пару раз и наблюдал за играми. И он задал самый правильный вопрос:
— А навоз лошадиный куда девали?
— Вообще, собирали вон там, — я указал в сторону ворот под зрительской трибуной, выделенной, похоже, для особых гостей. Там даже место для трона имелось. — А потом вывозили, на удобрения… Ты чего так смотришь?
Сварри немного побледнел, или мне показалось?
— Оттуда участники выходят на арену, — вздохнул он. — И ждут там своей очереди…
Алексей тоже теперь выглядел не настолько восторженным. Ко всему прочему, от толпы вокруг разило отнюдь не цветочками, что придавало их воображению особые оттенки.
— Ещё одна группа, и мы! — радостно воскликнула Злата.
Ей настолько хотелось убраться отсюда поскорее, что она уже сама рвалась записаться в участники. Хотя была очень против такого решения. Но я был непреклонен. Нет лучшего способа развить свои навыки, чем, собственно, во время боя. Тем более, это не настоящая война, а потешные сражения. Настоящей опасности быть не должно.
Принимали желающих выступить на турнире в палатках, расставленных на песке. Перед нами оформлялись пятеро бойцов в старой изношенной броне. Они как раз заканчивали и обсуждали, как отправятся в ближайшую корчму, чтобы отпраздновать начало, как им казалось, славной недели. Полной побед, денег, выпивки и доступных женщин.
— В каких соревнованиях будем участвовать? — спросил Сварри. — Там и вместе можно, и врозь. И на мечах, и на луках. — Батур навострил уши, услышав это. — Но самое почётное, конечно, выступать в главном турнире. Один, тело всяких ограничений!
— Посмотрим, — ответил я. — Наша цель не почёт, а победа. Чтобы попасть в замок. Не забывай.
Наконец-то настала наша очередь. Мы уже шагнули вперёд, чтобы самими наконец-то отдохнуть после долгого пути, как вдруг за спинами раздалось:
— А ну, всем разойтись! Прочь, прочь!
Гулкий хрипловатый голос принадлежал бывалому вояке со шрамом от левого виска до правой щеки. Его сопровождали несколько дружинников в богатой броне, которые распихивали всех на своём пути и стремительно приближались к нам.
Очередь из головорезов недовольно рычала, но расступалась. А тех, кто пытался возражать, оттаскивали свои же.
— Вы! — Шрам указал прям на нас. — Прочь с дороги!
— Лют… — испуганно прошептала Злата.
Опасность повисла в воздухе и сгущалась все сильнее, пока они приближались.
Однако я не сдвинулся с места и продиктовал чиновнику из палатки своё имя:
— Лют Чёрный. Через «ё», не через «о». А то знаю вас, грамотеев…
— Эй ты! — громом прогремело прямо за мной. — Прочь, кому говорят!
Я неспешно повернулся, окинул взглядом грозного вояку с золотой гривной на шее и глянул через его плечо на воина значительно моложе. Тот носил самые дорогие доспехи, смотрел не то что свысока — просто отказывался снисходить до взгляда на тех, кого потеснил. Он носил серебряную гривну, украшенную драгоценными камнями.
— Чегось? А, мы скоро закончим. Вы пока постойте.
И повернулся обратно.
Повисла тишина. Шрам даже растерялся, а по невольным зрителям прокатилась волна «У-у-у-у…».
Дружинники огораживали господина по бокам и сзади. Шрам стоял прямо напротив меня, а мои соратники, мрачно оглядываясь, расположились по сторонам, заняв удобные позиции. Молодцы, не струхнули.
— Ты что, бессмертный? — процедил Шрам.
Я услышал, как хрустят костяшки его пальцев под латными рукавицами.
— Не мешайся на пути у боярина Ведивоя Рацкого! Уйди, или тебя будут выносить по частям!
Снова молчание. Толпа зароптала. Мои соратники были готовы сражаться, но эта схватка дорого бы нам обошлась.
Мы со шрамом мерили друг друга глазами. Я хотел преподать урок ему и его бояришке, а он жаждал наказать безродного наглеца, которого во мне видел.
Мы оба хотели начать драку, но обоих сдерживали обстоятельства. Наверняка шумиха не пойдёт на пользу молодому Ведивою, да и кто знает, как отреагируют те, кого он потеснил?
Боярин привёл сильный отряд. Но они в меньшинстве.
— Лют… — прошипел Алексей.
Шрам медленно потянулся к мечу.
— Ах, сам боярин Рацкий! Простите, простите. — Я редко нацепил дружелюбную улыбку и шагнул в сторону, приглашая их к палатке.
В толпе раздались расстроенные возгласы, а Злата вздохнула с явным облегчением.
Шрам же фыркнул, убрал руку от меча и уступил дорогу Ведивою.
А боярин-таки удостоил меня взглядом. Презрительным и надменным.
Мы терпеливо подождали, пока они закончат и удалятся, а затем сами подошли к чиновнику.
— Я уж думал, ты начнёшь бойню, — нервно хмыкнул Алексей. — Даже удивлён, что сдержался. Там дружина из десяти Серебряных…
— Нас, пожалуйста, запишите туда же, куда записался боярин Рацкий, — склонился я над чиновником с такой улыбкой, что тот невольно
