М. Тимошенко: – Потому что деньги не свои. Владимир Владимирович Путин, специально называю его по имени-отчеству и очень уважительно, оставил министром Сердюкова, обосновывая тем, что в армию поступают огромные деньги. И их надо контролировать. И Сердюков сказал, что когда он пришел, он был поражен масштабами воровства. А теперь получается, что 3600 квартир расчетной стоимостью в 7 миллиардов рублей никак не используются в Краснодарском крае, Челябинской, Иркутской, Волгоградской, Самарской областях. В Татарстане и Башкирии. Это как? Проще было бы положить эти деньги на депозит под проценты, чтобы они не пропали. Ведь министерство же за эти метры платит.
В. Баранец: – Я представляю Краснодарский край. Какой офицер, служащий где-нибудь на медвежьей точке, на Камчатке, в Забайкалье, в Приморье, не мечтает попасть в Краснодарский край?
М. Тимошенко: – А мы что делаем? Мы начинаем раскорячиваться, потому что пообещали и служебный фонд создать, и всех расселить. И вот начинаются эти дерганья. Вот люди выбрали жилье, им даже номер квартиры сказали, только что ордер не выдали.
В. Баранец: – Они приезжают, а там котлован.
М. Тимошенко: – А представляешь, если дом уже стоит, но сейчас решается вопрос, уважаемые, а теперь уже совершенно неуважаемые товарищи, чтобы это жилье заслужебить.
В. Баранец: – А потом – расслужебить, как в Снеговой Пади во Владивостоке?
М. Тимошенко: – То есть, на кой… вы нужны, отслужившие, если мне служащих поселить некуда?
В. Баранец: – И сталкивают лбами, как мы сегодня с тобой выяснили. Уже травят, травят эти два сословия офицеров. Вот еще одно последствие этой дурацкой, придуманной программы.
М. Тимошенко: – Только на оплату коммуналки 214 миллионов грохнули. А дальше, что получается? Это же один конец. Но гораздо больше потеряно. Офицеров не уволили и жильем не обеспечили. Раз нет жилья, уволить нельзя. Им же надо платить, а там уже десятки миллиардов – почти 40 миллиардов рублей, наверное, угроблено. Вот он ходит, хорошо, если командир, злая собака вроде меня, он обяжет каждого, кто состоит за штатом, приходить на службу, отмечаться в специальной прошнурованной тетради и полировать задницей скамейку в курилке до 18 часов.
В. Баранец: – Я тебя слушаю и думаю, сейчас нам кто-то позвонит и скажет: «Ребята, а почему же только Тимошенко и Баранец так хорошо разбираются в жилищной проблеме? А что там, в Министерстве обороны, дураки сидят, что ли?». Отвечай, Миша.
М. Тимошенко: – Нет, не дураки. Потому что при той зарплате не надо ни в чем разбираться.
В. Баранец: – Ты имеешь в виду 850 тысяч?
М. Тимошенко: – А никто не спросит. Я представил, если бы к Анатолию Эдуардовичу кто-то бы пришел из отвечающих за исполнительскую дисциплину, и в бархатном футляре, потому что к министру иначе нельзя, принес бы неоструганные березовые поленья. И сказал бы: «Товарищ министр, специально для вас. А вот тут у нас записочка, какие кабинеты надо посетить и кого благословить этим поленом».
В. Баранец: – Михаил, позволь мне двухминутный спич. Михаил, что я вижу? Хозяина твердого, такого жуковского стиля, в решении жилищной проблемы нет. Инвентаризации нет. То, о чем говорил Каньшин в общественной палате: что нам нужно провести инвентаризацию, определить общее количество людей, которые нуждаются в жилье, – раз. Куда они хотят поехать, – два. Выйти на связь с губернаторами, – три, определить объекты, – четыре. И контролировать, контролировать до вселения.
М. Тимошенко: – Рассказываю. Когда Николай Васильевич Огарков показал козу всей Европе и сказал, что он «темпы»-2С посадит у нас на границах (это твердотопливные ракеты, которые перекрывали всю Европу до Британии), стали строить части и городки под них, то конструкция была организована следующим образом. Я был в двух таких частях. Были определены точки, с которых следовало раз в сутки фотографировать это место на территории части. Потом пленка из аппарата изымалась, опечатывалась и с фельдъегерем отправлялась в Генеральный штаб. А в Генеральном штабе сидит такой же злобный гад, как я, и сравнивает фотографии: вчера – сегодня. Добавилось три ряда кирпичей – это хорошо. Но почему так мало? А вот здесь не добавилось. И командира, и начальника строительства – всех на каркалыгу. Но это же в бессильной злобе только большевики могли делать. А Путин делал, когда погорели деревни, когда они отстраивались, – он тоже поставил камеры. И тоже следил за этим.
М. Тимошенко: – Так, может быть, и здесь следовало поставить?
Звонок, Сергей: – Добрый день! Я постоянно вас слушаю, и хотел проконсультироваться. Сейчас, как лето начинается, я постоянно езжу отдыхать на Украину. А в этом году нас на Украину и в Белоруссию не пускают.
В. Баранец: – В какой форме, Сергей, вас не пускают?
М. Тимошенко: – «Незалежна» примкнула к НАТО, что ли? Командир устно запрещает, ссылается на какой-то документ?
Сергей: – Мы же пишем рапорт на имя командира. И нам сказали, что у кого допуск первой или второй формы, в Белоруссию и Украину, запрещено. Можно только либо к родственникам, либо если есть у вас там могилы.
М. Тимошенко: – Да, Сергей, видимо, вы секретоноситель. Вроде меня, припадочного. Меня можно было выпускать только под конвоем.
В. Баранец: – Сергей, вам адрес моей электронной почты в «Комсомолке» известен?
Сергей: – Да.
В. Баранец: – Мне не нужна ни ваша фамилия, ни номер в/ч: изложите суть дела и только вид или род войск вооруженных сил, где это происходит. Я постараюсь разобраться.
Звонок, Александр: – Здравия желаю, товарищи полковники! У нас в России есть офицерское собрание. Почему уважаемые наши начальники, генералы, командиры не поднимут вопрос перед главнокомандующим: сколько можно это терпеть? Сколько можно терпеть того, кто у нас министром называется?
М. Тимошенко: – Вообще говоря, Александр, офицерские собрания – по линии Виктора Николаевича. Но я отвечу, как осознаю это сам. Зачем им это надо: подымать этот вопрос, – когда денежное довольствие увеличилось в два с половиной, в три раза?
В. Баранец: – И всем хорошо. Коротко говоря, у нас есть разные офицерские собрания. Есть централизованное офицерское собрание с ручными генералами, армиями, которые имеют кабинет в Министерстве обороны, которые распределяют выступальщиков и которые говорят: «Мать его так», – если хоть одно слово критики вылетит. Это одно офицерское собрание. А есть офицерское собрание, допустим, Всероссийской организации офицеров запаса Вооруженных сил «Мегапир», где звучит запредельно откровенная критика, от которой краснеет даже начальник Генерального штаба, который в прошлом году там был и сказал, что больше он никогда туда не пойдет. Потому что ему в глаза сказали о той дурости, которую творит с военной реформой наш Генеральный штаб. Вот у нас такие два разных собрания. Вы хотите нормального собрания, хотя бы времен Язова, когда можно было выступать с критикой… Там были очень горячие споры.
М. Тимошенко: – План обороны России к 2016 году. У меня как у человека сугубо гражданского возникает вопрос: а чего это вдруг так главверх так этим обеспокоился? А что, плана у нас сейчас нет? То, что раньше называлось планом применения вооруженных сил? Может быть, его просто переименовали? Или его на самом деле нет? План применения вооруженных сил предусматривал участие армии, флота, ВВС, ВВО, РВСМ, МЧС, гражданской обороны, внутренних войск, погранцов – до таможни вплоть. И плюс промышленность. А теперь-то, как я понимаю, с промышленностью все между пальцев прошло. Как ты частника заставишь участвовать?
В. Баранец: – Ты хорошо знаешь жизнь войск. Я тоже кое-что знаю. Я знаю, что у оперативного дежурного по штабу дивизии в сейфе лежал пакет. И что в нем было написано, ты знаешь: вскрывать в случае… Как ты считаешь, такой пакет должен же в Генштабе лежать?
М. Тимошенко: – Обязан. А там же как раз и план – кусок плана обороны России: что делать бригаде, куда выдвигаться, что занимать. И вот представь себе такой военный триллер. Директор страны звонит министру обороны и говорит: «Я, прежде чем подписывать план обороны России, хотел бы его изучить. Ну-ка пусть его мне кто-нибудь привезет». Кто привозит? Начальник Генштаба. А карта где? А вот сейчас. Принесли карту, разослали. Масштаб какой? Миллион. Понятно. Достает из кармана спичечный коробок и говорит: это значит 50 верст. И пошел этот коробок к карте прикладывать. А сколько ж тут у тебя бригад маневренной обороной будут заниматься? Ага, маневренная оборона это значит три батальона и 40 танков на 50 верст поперек. Последний раз маневренной обороной у нас занимались два человека: Павлов (его Сталин расстрелял) и Карпонос. Расстрелять не успели – погиб. Ну и что после этого будет делать замначальника оборонительного цеха?
