Между тем преследователь, медленно, намного медленнее, чем имперские корабли, разгоняясь, устремился за неспешно уходящим разведчиком. Экипаж разведовательного корабля, точно выполняя инструкции Ковалева, держал скорость так, чтобы не дать противнику приблизиться на опасную дистанцию, но в то же время и не спровоцировать у него своей динамикой желания плюнуть на все и прекратить преследование. То есть скорость была на уровне чуть ниже местного истребителя, а чтобы не дать неповоротливому, хотя и довольно скоростному по сравнению с тем же истребителем преследователю приблизиться, разведчик периодически демонстрировал сверхманевренность и, меняя курс, вновь отрывался. Желающие восстановить репутацию разведчики, аккуратно и не торопясь, с абсолютным хладнокровием маневрируя, постепенно выманивали вошедшего в раж преследователя из системы, стремясь выйти из предполагаемой зоны действия детекторов осаждающей планету эскадры (да и самой планеты) и вывести его под прицел имперской эскадры. Надо сказать, они справились.
Похоже, командир столь неосторожно влетевшего в ловушку корабля не видел своих имперских визави до самого последнего момента. Поэтому, когда корабли Ковалева сняли маскирующие поля, вид четырех бронированных громадин, идущих параллельными курсами четко уравняв скорость со своей жертвой, стал для него шоком.
— Просигнальте ему: пусть сбросит ход, откроет люки и приготовится к приему абордажной группы, — скомандовал Ковалев. За его спиной офицер связи на лающем общеимперском передал его команду…
Как ни странно, приказ как будто привел командира атакованного корабля в чувство. Вместо того, чтобы послушно выполнить приказ под прицелом орудий численно превосходящего противника, он поступил с достойной уважения храбростью. Корабль попытался выйти на связь со своими, а когда выяснил, что имперцы глушат его радиостанцию, немедленно окутался дымкой силового поля и открыл огонь, одновременно пытаясь сманеврировать и выйти из тисков. Однако залп пропал впустую — силовые поля имперских кораблей, линкора, линейного крейсера и двух легких крейсеров, были его орудиям явно не по зубам. К тому же он сразу же совершил ошибку, открыв огонь по всем противникам одновременно и тем самым распылив свою огневую мощь. Имперские корабли с ювелирной точностью повторили его маневр и пошли на сближение. На атакованном корабле не могли не видеть, как ворочаются их огневые башни, но, к чести его командира, он вновь не дрогнул.
— Однако, у парня железные нервы, — сердито пробормотал Шурманов, на правах старшего помощника находившийся рядом с Ковалевым на мостике. На огромном экране было хорошо видно, как чужой корабль, оставив попытки разобраться со всеми сразу, решил сконцентрировать огонь на одном противнике и теперь с упорством, достойным лучшего применения, долбил из всех орудий по «Урагану». Защита крейсера эти комариные укусы держала с легкостью, но командир чужого корабля, очевидно, закусил удила и решил если не прорваться, то хотя бы попытаться прихватить с собой на тот свет одного из противников.
— Угу. И, как говорят американцы, стальные яйца, — откликнулся Ковалев. — Ничего, грамотно поставленный удар и Шаляпина заставит петь фальцетом.
Он был абсолютно прав. Уже через минуту их жертва перестала трепыхаться и, отчаянно паря изо всех пробоин, прекратила огонь. Неуправляемый корабль начал все более отклоняться от курса и, наконец, соизволил открыть люки. В принципе, заслуга принадлежала артиллеристам линкора, которые аккуратными точечными ударами из орудий среднего калибра пробили слабенькое силовое поле корабля и точно поразили его двигатели, ходовую рубку и антенный блок. Сразу после этого, пользуясь тем, что защиты у противника больше не было, мелкокалиберные орудия буквально отперфорировали его орудийную палубу, превратив стройный и не лишенный изящества корпус корабля в гигантский дуршлаг. Теперь у его команды не оставалось выбора — на искалеченном корабле, без двигателей и связи, люди были обречены.
Ковалев внимательно посмотрел на раскрытые, ярко освещенные люки и приказал:
— Готовьте десантный бот и спецгруппу. Сам пойду.
Спецгруппа — это серьезно. Это двенадцать человек, включая самого Ковалева. Супермены. Идеальные солдаты, при попадании которых в регенератор автоматически включалась программа оптимизации. Секретное и еще ни разу не опробованное оружие Земли.
— Риск…
— Док, не лезь. В первый раз я должен пойти сам. Так надо, понял?
— Хорошо. Но я пойду с тобой.
— Нет. Если со мной что-то случиться, ты должен остаться в живых и закончить начатое. Обидно будет, если все зря.
Ковалев улыбнулся и хлопнул Шерра по плечу. Тот аж чуть присел — адмирал иногда не совсем соизмерял силу.
— Не дрейфь. Двум смертям не бывать, а одной все равно не миновать. С Богом…
-
Он проснулся по сигналу боевой тревоги. Прыжком соскочил с койки, оделся быстрее, чем когда-то в армии. Впрочем, форма имперского десантника удобнее, чем армейская, пусть даже и сшитая по стандартам НАТО. А потом лучемет на пояс силовую рапиру рядышком и — бегом по коридору, грохоча сапогами и стараясь не врезаться на повороте в стену.
Вообще, интересная штука эта силовая рапира. В первый раз увидел — думал, крыша поехала от избытка впечатлений. Натуральный меч джедая из фильма о звездных войнах. Оказалось все проще — светился сгорающий в направленном силовом поле воздух. Да и возможности оружия не совсем такие, как у легендарных лазерных мечей — попроще, послабже, но все равно впечатляло. Стандартное оружие офицера десанта.
Оружейная комната десанта. Бронированный боевой скафандр, полтонны брони и оружия. Лазер на правом плече, установка для запуска трех малокалиберных ракет на левом. На запястьях встроенные лучеметы. Горб с генератором силового поля на спине. Можно бегать, прыгать и даже летать. Сбруя с оружием. Словом, ходячий арсенал. Пожалуй, человек в таком скафандре даже в одиночку может в открытом бою уничтожить всю армию его родной страны.
Даже хорошо, что русские так доверчивы. Всю историю их использовали, и вот теперь, когда им выпал такой шанс, нашелся ОН, патриот своей страны и всей Европы, офицер и разведчик, перед которым Джеймс Бонд — младенец, который вошел в доверие, сумел проникнуть не просто на корабль, но попасть в элиту. Он сумел обмануть не только их, он сумел обмануть их проклятую гипнотизирующую машину. Вот еще одно доказательство превосходства истинного европейца перед этими дикарями — на них-то все действует и все они теперь рабы этого доктора. Добровольные рабы — тот приказ, который вложен в их головы, совпадает с их истинными устремлениями, с их желанием создавать империи и жить в них. Наверное, не будь гипноза, они пошли бы и добровольно. Рабы, вечные рабы, судьба которых быть рабами. Иное дело ОН и разве тот факт, что у него обнаружились сверх способности, не доказательство избранности его расы, великой европейской нации вообще и его народа в частности…
Но все потом, потом. Сейчас пока еще не время действовать, сейчас надо доказывать свою лояльность. Мало ли, что они не знают, кто он, считают его своим — они не дураки. Наверняка есть своя контрразведка и свои палачи, которые должны избавляться от скрытых врагов. Никто о них не слышал, но ведь просто не может быть того, чтобы они не предусмотрели возможность предательства. Шерр — идеалист, фанатик и теоретик, но русские… Подозрительность у них в крови, она не мешает им быть наивными, но стукачи наверняка есть… Странное сочетание…
Однако тут его мысли были прерваны. Линкор несколько раз чуть заметно колыхнулся — отдача от орудийных залпов чувствовалась несмотря на чудовищную массу. Минуту спустя на экране тактического компьютера вспыхнул приказ, а еще через пять минут он уже сидел в кресле десантного бота среди таких же как он солдат, напоминающих металлические статуи. Последним вошел Ковалев, сел в пилотское кресло и преувеличенно спокойным голосом сказал:
— Ну что, мужики, поехали.
Глава 9
«Похоже, злость скоро станет для меня нормой», думал Ковалев, усердно улыбаясь. С каждой секундой это давалось ему все труднее и, наверное, скоро гримасу на его лице перестанут принимать за улыбку и начнут воспринимать, как оскал, но пока что он держался. Политика, мать ее за ногу, для серьезного разговора еще не время. Приходится старательно улыбаться этим придуркам, одетым в какое-то подобие тог а-ля античность и изображающих из себя то ли римских сенаторов на отдыхе, то ли греческих педиков. А может, то и другое вместе, Ковалеву было уже плевать — шок первых минут разговора прошел и на него накатила холодная ярость, не затмевающая сознание, а, напротив, заставляющая быстро и четко принимать решения. И решение должно было быть максимально жестким, даже жестоким, иные к данной ситуации и к данным людям не подходили в принципе. Да и вообще, подобные решения свойственны любому солдату любой империи, ибо ЕЖИ ЕДЯТ МЯСО!!![16]
