улыбнулся. Холодно, но… с одобрением.
— Как и все дес’Оринисы, — кивнул мужчина. — Двести лет назад, в знак особого расположения, наш первый император Ритании подарил Юджину Оринису артефакт, который даёт возможность всем членам семьи оставаться невосприимчивыми к ментальной магии драконов. Именно после этого Оринисы стали носить приставку «дес». Она означает… — лорд осекся. — Потом сами объясните.
— Оринисы не считаются бракованными? — криво улыбнулась я.
— Вы правы. Они достойнейшие подданные Ритании, — тонко усмехнулся сэр Мэлвис.
Глава 7
Миральд Мэлвис ушёл, оставил меня в одиночестве переваривать полученную информацию.
Я — леди Алерия дес’Оринис.
Упасть не встать.
Даже мысли не возникло, что будет настолько ужасная подстава — более непохожих в этом мире девушек сложно представить. Я не видела Алерию и незнакома с ней, но Оринисы относятся к высшей знати империи, а я…
Как сказал «вишнёвый» дракон, меня «нашли в подслойнике».
Простые люди Оринисов ненавидели. Особенно потомков, которые не предавали двести лет назад короля, но сейчас пользовались нереальными привилегиями и не обращали внимания на то, что всех остальных людей в Ритании жёстко притесняли.
Одна из привилегий — младшие сыновьям драконов, не являющиеся наследниками рода, могли брать в жены дочерей герцога дес’Ориниса — представителя главной ветви.
Истории известны случаи, когда младший из сыновей дракона выбирал пару из дочерей герцога, а потом, в результате каких-либо обстоятельств, вдруг становился наследником рода… Например, за грань преждевременно уходил старший сын дракона.
Тогда дракон мог либо отказаться от наследства, чего не случалось, что и понятно, все знали об их тяге к богатству и славе, либо стать вдовцом — жена преждевременно уходила за грань. Ага, бедняжка смертельно заболевала и умирала.
Зачем Мэлвисам представлять меня одной из Оринисов?
Что задумали эти сумасшедшие?
Даже я знала, что с раннего возраста девочек главной ветви отправляли в закрытые элитные пансионы и растили в строжайших условиях согласно традициям драконов.
Из заведения выходили идеальные человеческие невесты для драконов. Если девушку ни один из ящеров не выбирал в жёны, то она без проблем выходила замуж за аристократа из людей, а иногда и за короля соседнего государства.
За полгода создать из меня совершенство нереально. А учитывая мою ненависть к ящерам…
Боги, что делать? Как использовать эту ситуацию с выгодой — исполнить договор и не пропасть самой?
Легкий стук в дверь отвлёк меня от мрачных размышлений. Я обернулась, в комнату вошли две девушки в одинаковой одежде: темном платье до щиколоток с белым кружевным воротничком.
— Госпожа Оринис, нас прислал сэр Миральд Мэлвис, — произнесла одна из вошедших, однако почтительные книксены сделали обе. — С этого дня мы ваши горничные. Меня зовут Мирика, — представилась хрупкая голубоглазая блондинка, робко улыбнувшись, — а это Аника, — указала на шатенку с такими же голубыми глазами, но покрепче и посерьёзнее.
Девушки были неуловимо похожи и внешне обе мне понравились.
— Вы сестры?
— Да, госпожа. Двоюродные, — ответила Мирика, снова приседая. — Желаете принять ванну перед сном?
— Желаю. — Почему бы и нет? Нужно расслабиться и подумать. В ванне у меня это хорошо получается.
— Сейчас приготовим, — улыбнулась Мирика, и девушки уверенно направились к небольшой двери, за которой, как оказалось, скрывалась ванная комната.
Горничные наполнили емкость тёплой водой, добавили пену, раздели меня, расчесали волосы, под ручки помогли залезть и с удобством устроиться.
Было сложно терпеть чужие прикосновения, но я понимала, что нужно привыкать. Договор я подписала и чем раньше его исполню, тем лучше будет. В первую очередь, для меня самой.
* * *
— Нина, у меня сегодня мало времени, но я пришёл. Как обещал. Идем на ярмарку! — Рафаэль выглядел счастливым, глаза сверкали как звезды.
— Раф, в этот раз тебя долго не было, — с упрёком произнесла, поправила на плече тяжёлую школьную сумку, стараясь выглядеть холодно. Но получалось с трудом — я сильно соскучилась.
— Отец отправил на северную границу. На три месяца, — во взгляде Рафаэля мелькнула гордость.
— Зачем? — нахмурилась я. Друг передернул плечами.
— Ты какие леденцы любишь? — весело спросил Раф и забрал у меня сумку. — С кислинкой или сладкие?
— Сладкие! — О, леденцы я обожала! Особенно те, которые продавались на ярмарке: в ярких обёртках, с присыпкой и на плоской красной палочке.
— Я знаю, где продают вкусные! — друг ловко сгрёб мою ладошку в свою и потащил по улице, закинув вязаную школьную сумку на плечо. — Сегодня ярмарка в южном районе!
— У меня нет ни монетки! — пожаловалась я спохватившись.
— Зато у меня много! — поиграл бровями Раф, посмотрел на меня и радостно рассмеялся. — Целый карман! — монеты звонко зазвенели, потревоженные другом.
Мы гуляли по ярмарке, заглядывали во все деревянные киоски, смотрели представления фокусников и иллюзионистов, участвовали в эстафетах…Хохотали и чувствовали, что счастливы.
— Эх и влетит мне! — друг смотрел на звёздное небо и улыбался молодому месяцу, который слабо мерцал среди звёзд. — Я обещал уйти ненадолго, а ушёл на весь день.
— И мне влетит, — вздохнула я. Родители, наверное, с ума сошли от беспокойства, ведь из школы я не дошла до дома.
— Если не буду приходить… долго, не волнуйся. Гроза пройдёт, и я появлюсь, — подмигнул Рафаэль, возвращая сумку.
Раф смущённо улыбнулся.
— Тебе, правда, понравилось колечко? — с сомнением спросил друг.
— Конечно! — восторженно отозвалась я, подняла руку и вновь залюбовалась подарком. — Оно чудесное!
— Дешёвое! — скривился Раф.
— Самое лучшее! — я искренне радовалась простому колечку с ярким синим камешком.
— Когда-нибудь я подарю тебе самое дорогое на свете кольцо, — вдруг серьёзно буркнул друг, обнял мозолистыми ладонями моё лицо и заглянул в глаза. — Слышишь, Нина?
— Зачем? — удивлённо фыркнула я. — Что я буду делать с таким кольцом?
— Носить. И радоваться…
Радоваться…
Я открыла глаза и уставилась на балдахин над головой — пепельно-розовый, с тонкими, изящными кружевами. Некоторое время соображала, где нахожусь.
Раф не захотел в ту встречу рассказать, что он делал на северной границе. В тот момент я не обратила на это внимание, а он отвлёк, спросил о леденцах…
И почему Рафаэль не рассказывал о себе?
Мне было десять, когда Рафаэль подарил колечко с синим камешком. Другу — то ли двенадцать, то ли
