он всю свою нерастраченную ярость, всю политическую ненависть вложил в заговор против Цезаря.
Круг заговорщиков оказался странно широк. Это лишний раз убеждает, что Цезарь захватил власть над Римом, поправ все законы – и нажив очень много врагов и завистников. Диктатор надеялся своими благодеяниями задобрить римскую элиту. Однако его расчеты не оправдались. Римские аристократы презирали его подачки.
Фактически Цезаря убили лишь потому, что он был. Его жестокое убийство было реакцией на его правление. Его убийцы, пишет немецкий историк Ульрих Готтер, автор очерка «Marcus Iunius Brutus – oder die Nemesis des Namens» – «Марк Юний Брут, или Немезида имени» (2000), были «закоренелыми реакционерами».
Все эти староримские патриции, составлявшие круг заговорщиков, в глубине души с пренебрежением относились к любым попыткам Цезаря заручиться их поддержкой, подкупить их, назначая на выгодные «хлебные места». Что при республике было в радость, при диктатуре Цезаря рождало лишь ненависть. Восстановить былые законы, «жить по-старому» – таким было кредо заговорщиков. Единственным средством переустройства римской политической системы осталось для них убийство. Цезарь должен был умереть, чтобы спокойно жили и заговорщики, и он, Брут.
Друг и любимец Цезаря, Брут уже одним своим присутствием ободрял заговорщиков. Они верили в справедливость своей затеи, раз даже люди из ближнего окружения Цезаря теперь на их стороне. Воодушевляли и обнадеживали также связи Брута, хорошо знакомого с римскими политиками из самых разных кругов. Чем прочнее было положение их Брута, тем больше было надежд на то, что даже в случае неудачи голову удастся сохранить.
Исход заговора был совсем не ясен. Цезарь приблизил к себе многих искренне верных ему людей. Скорее всего, его выдвиженцы будут поддерживать и продолжать его дело и постараются истребить заговорщиков.
И вот теперь перед ними лежал окровавленный труп тирана. Был полдень. С оружием, обагренным кровью, убийцы направились на Капитолийский холм. Сделав, как им мнилось, лучшее, к худшему они приготовились.
И предчувствия их не обманули. Освобожденный народ Рима не высыпал в восторге на улицы. Бруту все же удалось собрать небольшую толпу, но холодная, сдержанная манера говорить, присущая ему, оттолкнула слушателей. Среди сенаторов нашлись сторонники заговора, но число их было невелико.
Заговор, начатый так решительно, скоро остановился. Уже к вечеру того же дня, 15 марта, заговорщики полностью потеряли инициативу. Они теперь не устрашали своих врагов, а пугались каждого их действия. Не расправлялись с ними, а убегали от них. Не переустраивали жизнь «на принципах разума», понятных им, а эту неразумную жизнь свою спасали, гонимые бедой и судьбой.
Беда была прежде всего в том, что Брут был добр к римлянам. Он настоял на том, чтобы заговорщики, убив Цезаря, пощадили его ближайших друзей. Так, по милости Брута, сохранил жизнь консул Марк Антоний.
Брут милосердием хотел предотвратить гражданскую войну. А фактически сделал все, чтобы разжечь ее. Теперь отомстить за убийство тирана было кому.
Марк Антоний призвал ветеранов, воевавших под началом Цезаря, прибыть в Рим. Марк Эмилий Лепид, верный цезарианец, командир единственного легиона, расквартированного тогда в Риме, также готовился вступить в бой.
Но пока начались переговоры с убийцами. Брут встретился с Лепидом, Кассий – с Марком Антонием.
Семнадцатого марта убийцы и друзья убитого заключили в Сенате сделку. По сути, она не устроила ни тех, ни других.
Убийцы, немедленно амнистированные Сенатом, теперь должны были претворять в жизнь решения, принятые Цезарем. Тиран был убит. Тень его еще плотнее легла на Рим. Но все же худому миру радовались в тот день почти все, ибо за последние полвека римляне слишком хорошо усвоили, как страшна гражданская война. Сторонники же Цезаря сознавали, что их покойный патрон пришел к власти как тиран и, по римской традиции, заслуживал смерти.
Республика была восстановлена, но вскоре стало ясно, что главным бенефициаром переворота стал не Брут, не Кассий, не кто-либо еще из заговорщиков, а Марк Антоний, уже мнивший себя новым Цезарем. Виртуозный демагог, он прилюдно сокрушался, что война готова вернуться в Рим, и картинно мешал этому, примиряясь с заговорщиками. Но в глубине души думал совсем о другом. Миролюбивый златоуст втайне готовился к войне. Своей неуемной энергией, своей железной хваткой он, будущий «царь Египта», и сломил хребет заговору.
Едва по прошествии трех дней бренное тело Цезаря было предано огню на римском Форуме, как охота на заговорщиков началась. В большинстве своем те этого ждали и успели бежать из Рима. Примирение было попрано. Пламя ненависти теперь могло обжечь каждого. Распаленная толпа перепутала поэта Цинну с одним из заговорщиков и «растерзала в клочья» («Брут», 20).
Стало окончательно ясно, что планы заговорщиков потерпели крах. Цезарь был мертв, но торжествовали цезарианцы. Сторонники республики спешно рассеялись по стране.
Их судьбу предрешило завещание Цезаря. Оказалось, что он усыновил внучатого племянника Гая Октавиана, впоследствии принявшего имя Августа. Завещание внесло раздор в ряды сторонников Цезаря. Теперь за власть в осиротевшем государстве стали ожесточенно бороться два честолюбивых политика: приемный сын Цезаря и его друг. Октавиан и Марк Антоний. И каждый из вождей стремился показать свою силу и власть. Показать в борьбе с заговорщиками. Летом 44 г. до н. э. вожди заговора, Брут и Кассий, покинули Италию, поскольку даже в своих поместьях находиться им было очень опасно.
Брут отправился в Афины. Но ему недолго пришлось разыгрывать роль философа, отрешенного от мирской суеты. Война наконец началась.
К июлю 42 г. до н. э. Брут и Кассий собрали в восточных провинциях Римской державы 19 легионов. В октябре на равнине в окрестности македонского города Филиппы состоялось решающее сражение между сторонниками Цезаря и республиканцами.
Ночью, в канун битвы, Бруту привиделся великан. Брут заговорил с призраком, стремясь отогнать мрачные предчувствия, но услышал от него: «Я твой злой гений, Брут, ты увидишь меня при Филиппах» («Брут», 36).
Сражение, в котором участвовали около 200 тысяч человек (большей частью римляне), шло с переменным успехом. Войска Марка Антония смяли крыло, которым командовал Кассий, зато Брут сумел захватить лагерь триумвиров – Октавиана, Марка Антония и Марка Эмилия Лепида (вожди так называемого второго триумвирата. – А. В.).
Это неустойчивое равновесие сломил один удар, нанесенный по приказу Кассия. Утратив веру в успех, он велел слуге заколоть его, оставив армию республиканцев без руководства. Словно злой гений и впрямь колдовал над Брутом: тот опять упустил победу, которую держал в руках.
Три недели спустя состоялась новая битва. Накануне призрак вновь посетил Брута и молча ушел от него. В день сражения немалая часть его войска бежала, сдавшись на милость противника. Сам Брут последовал путем Кассия – бежал «с помощью
