это идея! Может, тогда Граф потеряет к ней интерес и скормит своим псам? Но пара лишних килограммов всегда удачно распределялась по попе и она сомневалась, что ее откормленный зад отпугнёт его сиятельство. То есть, все дороги вели к нежелательной близости с ним. И если Лера в ближайшее время не найдёт способ отвлечься от мыслей о Графе, она сойдёт с ума! Ещё немного и он начнёт ей сниться.
Она проверила дверь, повернув ручку - не заперта. Тихонько шагнула в темноту коридора. Особняк погрузился в тишину, какая бывает в деревнях воскресными вечерами, перед началом новой трудовой недели. Где-то в лесу пел ночной соловей, последний в этом году, заблудившийся в конце лета. Где-то, кажется, пару раз, почти по-человечески ухнула сова. Признаки жизни подавала только гостиная на первом этаже. Там, похоже, звучал блюз и горел камин, судя по дрожащим отсветам на стенах. Лера буквально сползла вдоль перил по лестнице на второй этаж. Добежала в густой темноте до конца коридора и нажала ручку, обитой хрустящей кожей, двери кабинета. Открыто? Лера оставляла на это всего двадцать процентов. По теории вероятности сейчас кабинет должен быть пуст. Она юркнула в дверь и двинулась вглубь, к стеллажам с книгами. В темноте, не разбирая ни слова на корешках, вытянула наугад несколько попавшихся под руку книг и ринулась к выходу.
Блюз стал громче и уже в пролёте между вторым и третьим этажами Леру чёрт дёрнул посмотреть вниз.
С этого места отлично просматривался пятак зоны перед камином. Там, на белых шкурах каких-то диких животных, в мягком свете огня мерцал влажный клубок человеческих обнаженных тел. Трёх. В принципе, она, как человек весьма либеральных взглядов, не осуждала подобный союз, но никогда даже не пыталась представить себе такое. Две нимфы, горячие и шикарные, как из первой десятки рейтинга российских эскортниц, извивались одна над другой валетом. Белокурая голова той, что сверху, находилась между ног той, что снизу. Сзади стоял на одном колене Граф и входил своим орудием в верхнюю. И Лера, как вор (а почему «как», собственно?) стояла и смотрела, как сокращается под смуглой кожей каменная ягодица, как бурлят на спине мышцы, как выделяются вены на руках, сжимающих талию девушки. В общем, никакие не совы это ухали…
Это что? Вот так… можно что ли? Эта картина настолько поразила Леру своей какой-то запредельно-порочной, нежной похотью, что она застыла в пролёте, не в силах отвести взгляда или пошевелиться. Ей казалось, что если она хотя бы вздохнёт, то сразу обнаружит себя. Лера боролась со спазмами в горле и в месте, ниже его на полметра. Она не то что стеснялась представить такое, она даже случайно подумать боялась об этом. А тем девушкам всё нравилось, судя по звукам.
И теперь Лера опасалась, что начнёт представлять себя на месте одной из них.
Эта мысль отрезвила. Лера пригнулась ещё ниже и уже ступила на следующую ступеньку, как одна из книг из охапки выскользнула, грохнулась и покатилась вниз по лестнице.
Поднимать ее девушка не рискнула, боясь выронить и все остальные, понеслась вверх, уже не особо осторожничая. Добежала до двери своего «номера» и ввалилась в него, запинаясь в падающем под ноги награбленном.
Дверь изнутри не запиралась. Но можно было ее чем-нибудь подпереть или забаррикадировать. Например, комодом. Лера попробовала сдвинуть - не получилось, лишком он грузный. Кресло больше подошло. Только оно было гораздо меньше комода, а значит менее надёжно в вопросах обороны. Она опустилась в него, выдохнула сквозь отбивающие морзянку зубы и принялась изучать литературный улов.
Ого!
«Граф Дракула» (ха-ха, какая ирония судьбы!) Брема Стокера - одно из первых изданий на русском языке после его реформы; пятый том сборника «Тысяча и одна ночь» Р. Голике и А. Вильборг, подарочное издание 18-го года!
Вот тебе и марафон желаний! Ей, как довольно известному блогеру предложили однажды за рекламу пару дорогостоящих индивидуальных тренингов по исполнению желаний и Лера, ради эксперимента, сходила на один. Там нужно было озвучить одно из трёх самых главных желаний для определенных упражнений. Лера в шутку сказала, что хочет найти второй том собрания сочинений Сергея Есенина, издания 1921 года. Ляпнула, словила на себе удивленный взгляд коуча и сразу забыла об этом. И сейчас, держа ту самую книгу в руках, пыталась вспомнить, говорила ли она когда-нибудь, что хочет этого любым способом? Даже самым конченым?
Глава 10
Глава 10
Всю ночь Лера носилась темными коридорами Стивена Кинга. Дергала ручки запертых дверей и бежала по зыбкому чёрному песку прочь от открытых. Ей казалось, что она спасается от того, чего боялась всю свою жизнь. Что оно вот-вот настигнет, выпрыгнет из-за угла и вцепится в горло. Она уже видела его страшную пасть позади и чувствовала его огненное дыхание затылком. Потом, вдруг, выбилась совершенно из сил, сдалась. Эскалатор под Лерой остановился. Она обернулась, готовая лицом к лицу встретиться с...
Никто не преследовал ее. Темнота - это темнота, а не среда обитания монстров. Тишина - как тишина, ничего зловещего. Стук копыт - это ее собственный пульс в ушах. Никаких чудищ. Куда бежала? От кого? Зачем? Да так долго…
Лера сначала засмеялась, а потом заплакала, надрывно, чувственно так, как плачут только во сне. Потому, что только там сильные личности позволяют собственную к себе жалость.
Только там женщины позволяют совершенно мужским и малознакомым губам исследовать свою шею, щеку, край рта и ухо…
Лера перестала плакать, она замерла в искушении узнать, как далеко пойдут эти губы? Еще любопытнее было - как далеко сама Лера их пустит? Это же сон. Здесь можно чуть больше. Губы мягко обхватили мочку уха, оттянули слегка. Отчего по всей Лере посыпался электрический бисер. Она слегка поёрзала, готовая проснуться, но жуть, как хотелось посмотреть, что будет дальше.
А дальше она почувствовала влажный горячий язык там, где шея переходит в плечо. И зубы.
Нет, Лера острое не заказывала! Унесите!
Она распахнула глаза, но зубы никуда не делись.
Чёрт!
В прямом смысле этого слова.
Сильная личность собралась завизжать на Графа, как на мышь и взвиться паночкой под потолок. Но женщина оказалась чуть проворнее и гибче. Она скосила глаза к прикушенному плечу и сладко пропела:
- Отвали от меня, суккуб хренов! -
